Глава 2. Один из тысячи

С океана дул легкий бриз. Здесь, у воды, Сильвер, наконец, его ощутил. Правда, прогретый лучами палящего солнца ветер совсем не освежал, а от яркого света приходилось все время щуриться. Парень прислонил ладони к лицу, прикрывая глаза. Сияющий плащ Гольдена, как островитяне называли солнечные лучи, все равно беспощадно слепил. Да и в целом осень на Моту выдалась на редкость жаркой. Сильвер мельком взглянул на прибрежные пальмы, подходившие к линии песка. Листья на них наполовину пожелтели и высохли. Засушливым летом в тропиках – обычное дело, но Моту не был обычным тропическим островом, а лето уже прошло. Такая невыносимая сухость на свежем и вечнозеленом участке суши, созданном первыми богами, считалась у местных событием исключительным, ведь жители Моту сильно зависели от урожая. Хоть и впрямь начинай молиться земляному богу. От этой мысли Сильвер скорчил недовольную гримасу.

За два года совместного проживания Хоа успела его просветить, что урожай на Моту собирали три, а в лучшие времена четыре раза в год. Один местной весной, второй и третий – летом и ранней осенью. Иногда успевали снять и четвертый. Потом начинался сезон дождей, плавно переходящий в сезон ветров. Так на Моту выглядели поздняя осень и зима. Летом дожди шли редко, но, чтобы пышная растительность Моту цвела и зеленела почти без перерыва, хватало. Зато осенью остров буквально захлебывался. Именно осенние дожди были главным источником пресной влаги. В этом году они не спешили. Ясно, почему все сохло. Непонятно только, с чего Хоа решила молиться земляному богу. Не он же контролирует начало дождливого сезона. Хотя, как у них тут все устроено, Сильвер в точности не знал. До ссоры трехлетней давности он жил с Сильвеной и как-то мало интересовался насущными заботами островитян. Теперь, будучи рядом с одной из них, понимал немногим больше. Единственное, что усвоил наверняка – с богами на Моту было все сложно. Впрочем, как и с остальным.

Хоть остров и был скрыт от большого мира куполом первых богов, делавшим эту землю незримой для непосвященных, сообщение все же велось. Строго дозировалось, но не прекращалось практически ни разу с тех пор, как на берегах Моту высадились первые аборигены. В былые времена Сильвер не раз спрашивал сестру, как они с Гольденом умудрились разместить свой укромный уголок так близко к населенной людьми суше. В ответ та лишь беспечно пожимала плечами.

– Во-первых, мы не знали, что они тут появятся. Во-вторых, это идеальное место. Полинезийский архипелаг состоит из тысячи разных островов. Еще один, тем более, укрытый от всех, никто и не заметит. Как добраться на Моту, знают лишь те, кто родился и вырос здесь. Но они никогда не раскроют этот секрет, иначе им несдобровать.

Дальше Сильвена зло скалилась, и Сильвер без лишних слов понимал, что кара, которую та нашлет на рискнувшего проболтаться, будет непередаваемо страшна. Иногда он все же решался задать следующий вопрос.

– А корабли? Что, если к Моту причалит людской корабль?

В ответ сестра обычно заливалась громких смехом.

– Наивный, – почти с любовью к его недалекости приговаривала она, – думаешь, первые боги глупее каких-то там навигационных приборов смертных? Брось, теперь мы надежно скрыли Моту от мира, никто его не найдет.

И действительно, остров располагался всего через пролив от Таити, центра Полинезийского архипелага, но попадали на Моту только члены двух избранных семей, назначенных хранителями зари и сумрака, а также их редкие гости, обязательно в сопровождении кого-то из местных. Последние еще и предпринимали нечастые, четко спланированные вылазки для торговли и закупок провианта. Благо все коренные поселенцы архипелага были на одно лицо. Никто не интересовался, откуда те приплыли. Иначе выстроить приличную цивилизацию на Моту вряд ли удалось бы. Одна дорога вдоль берега чего стоила. Сильвер до сих пор помнил, как сразу после свадьбы Катрин настояла на современном асфальтированном шоссе с фонарями. Воспользовалась неприлично высоким финансовым состоянием семьи и транжирила деньги, чтобы хоть как-то выплеснуть зло на родителей, скрывших от нее правду и разлучивших с Сильвером.

– Моя бедная девочка, – шептал он, глядя на нее с ночного неба.

Как бы то ни было, финансирование было щедрым. Все – от асфальта до разобранных фонарных столбов, островитянам пришлось перевозить по частям, на лодках. Строили, вообще, лет двадцать. Та еще эпопея, но в итоге вышло достойно. Про себя Сильвер гордился тем, что тайно встретился с Эдмундом и предложил использовать вместо электричества лунный свет. Учитывая их соперничество за сердце Катрин, тот принял это не сразу. Однако из-за сложностей с электрификацией все морально-этические вопросы успешно разрешились. Почти в каждой хижине имелся свой электрогенератор, но на освещение целого шоссе мощности не хватило бы. Сильвер вдохнул свет в каждый придорожный фонарь. Пусть не обошлось без тайных хитростей, результат радовал.

Что думала Сильвена о его добровольной помощи жителям Моту, он спрашивать не стал. После разрыва с Гольденом она мечтала лишь об одном – отомстить бывшему возлюбленному за унижение. Сильвер надеялся, что нововведения на Моту сестра попросту не заметила. Как видно, его надежды были ненапрасными. Сильвена так сосредоточилась на хранителях, что на простых островитян внимания не обращала. Тем более, весь остальной мир, который она наблюдала в дни ночного дежурства, обзавелся светом давным-давно. Подумаешь, еще один островок в океане вдруг засветился? Ерунда ведь, уговаривал себя Сильвер. Но были вещи, которые, в отличие от строительства освещенного шоссе на всеми забытом клочке суши, скрывать от мира было гораздо сложнее.

Всевидящее око самых разных человеческих религий быстро рассмотрело в островах Полинезийского архипелага небывалый потенциал для работы своих миссионеров. В итоге место здесь нашлось проповедникам всевозможного толка. В конце концов, чтобы собственной неосведомленностью случайно не выдать наличие острова с вероисповеданием, отличным от остальных, жители Моту отправили одного из своих на большую землю. Учиться, чтобы основать что-то вроде прихода. Тайного, разумеется, поэтому возглавил ее простой викарий. В любом другом месте он лишь помогал бы церковному настоятелю. А вот на Моту его обязанности были необычайно широки.

Он отпускал грехи, молился о спасении, крестил новорожденных, провожал в иной мир усопших, освящал браки, рассказывал детям местные легенды, выполнял тысячу мелких церковных дел и, конечно, произносил речь на любом мало-мальски важном торжестве. Сильвер не сомневался, что на празднике урожая, от участия в котором он сам отказался, викарий обязательно будет.

В единственной на весь остров церкви, той, где три года назад спешно обменялись клятвами Зори и Блум, проходили и другие мероприятия. В том числе под старинными сводами говорили о чистоте помыслов и душе, а также возносили хвалебные оды Гольдену и Сильвене, создавшим Моту, по легенде, из ствола белой акации. Именно в честь первых богов потолок украсили фресками с изображением Солнца и Луны.

Вообще, религия Моту унаследовала отдельные черты традиционной, включая внутреннее и внешнее убранство церкви, а, по сути, была совершенно самостоятельной. Поначалу островитяне пытались следовать общепринятому канону, но со временем оставили эту затею. В итоге служения стали проходить не только по воскресеньям, но часто и в субботу, потому что так было удобнее большинству. Да и превратились, скорее, в общие собрания, которые посещали не ради отпущения грехов, а чтобы ощутить связь с внешним миром и друг с другом.

Вера островитян была особенной. Сложный коктейль из официальных ритуалов, крепко переплетенный с местными легендами. Даже свадьбу играли двойную – сначала по стандартам церкви, потом – по народным, с цветочными ожерельями, ритуальными танцами и песнями. Все это Сильвер услышал от Хоа, которая знала об устройстве религии Моту, если не все, то очень много. Парень смеялся, что ее саму можно назначать викарием.

– Ну, или отправлять с религиозной миссией на соседние острова. С твоими глазами и талией ты обратишь в свою веру кого хочешь, особенно мужчин, – говорил он, заключая млеющую от удовольствия девушку в крепкие объятия.

Хоа не только наперечет знала всех местных богов, соблюдала народные традиции и посещала церковные службы по выходным. Она уговорила Зори отстроить на Моту еще несколько церквей, поменьше и попроще, чтобы викарий, перемещаясь по острову, читал проведи и выполнял необходимые ритуалы не под открытым небом. Сильвер ничуть не удивился, узнав, что юная хранительница зари охотно на это пошла. Еще бы. Он прекрасно помнил полные ужаса голубые глаза Зори тогда, в ночь столкновения с Сильвеной. Первую такую церковь, как говорила Хоа, легкого типа, возвели в получасе ходьбы от хижины, где они жили. Точнее, где жила Хоа и гостил Сильвер.

Парень знал, еще в двадцати минутах оттуда располагался новый дом хранителей. Знал, но никогда в ту сторону не ходил. Во-первых, не было необходимости. Во-вторых, кому захочется бередить старые раны. Он и без того каждую ночь наблюдал, как Моту укрывает сияющий сумрак – первейшее доказательство, что у Зори и Блума все отлично. Это же подтверждала Хоа, до сих пор трудившаяся у них горничной. К счастью, маленькая островитянка была не в курсе, что когда-то Сильвер строил романтические планы в отношении ее молодой хозяйки, поэтому без всякой задней мысли выкладывала все, включая последние новости о дочери Зори.

– Хоуп такая забавная, вся голова в светлых кудряшках. А глаза огромные и не голубые, а карие! Представляешь, господин, пошла в мистера Найтли. Уже немного говорит, очень милая.

Разумеется, Сильверу было любопытно взглянуть на дочь девушки, чью любовь он когда-то всерьез рассчитывал заполучить. Вместе с тем при мысли об этом в нем поднималась волна необъяснимого сопротивления. Будто разрешая себе посмотреть на Хоуп, он окончательно признавал свое поражение. Любовное фиаско, которое потерпел уже не впервые. Даже в образе небесной ипостаси Сильвер запрещал себе заглядывать в ту часть острова, где жили Блум, Зори и маленькая Хоуп. Он, вообще, старался не смотреть на Моту. Зачем? Он здесь жил. Вместо этого с жадностью спешащего к водопою животного парень рассматривал всю остальную планету. О, это было его любимым развлечением!