– Ради всего святого, Мэдди просто пошутила, – возразила Тиа, но ее разбирали сомнения, потому что за эти четыре года ее подруга очень сильно изменилась.

– Ничего подобного, – настаивал Афонсо, снова притягивая ее к себе.

Он буквально облился туалетной водой, и Тиа задыхалась в его объятиях. Афонсо не пробуждал в ней ни капли страсти, и даже алкоголь, от которого у Тиа кружилась голова, не помог делу. Она отказывалась пить, но Мадалена настояла. Правда, Тиа выпила не так много, потому что боялась опьянеть на бурной вечеринке среди людей, которых видела впервые в жизни и которые не вызывали у нее абсолютно никакого доверия.

Ирония заключалась в том, что Тиа представляла, что на подобных мероприятиях всегда весело, но среди гостей Мадалены она не испытывала ничего, кроме смущения и неловкости. Конечно, все зависело от компании, и Тиа быстро поняла, что с последней ей явно не повезло. Ее совсем не привлекала идея потерять девственность в объятиях абсолютно незнакомого человека, но ее подружка считала наоборот, говоря, что первая близость с мужчиной для девушки всегда «полный отстой». Тиа не могла возразить, потому что разговор велся при других гостях Мэдди, и ей стало неловко из-за того, что она стала объектом насмешек из-за своей сексуальной неопытности.

Тиа представляла эту встречу совсем по-другому. Когда она позвонила Мэдди, та в тот же вечер пригласила ее к себе. Тиа по наивности ждала радушной встречи и задушевных бесед, но, когда она приехала к Мадалене, та уже развлекалась в компании своих друзей. Без лишних разговоров подруга тут же настояла, чтобы Тиа надела некоторые из ее вещей, более подходивших для вечеринки, и отправилась вместе со всеми на виллу одного из ее друзей.

С Тиа стянули ее джинсы и футболку и напялили на нее облегающие атласные шортики и маечку без бретелек, и она почувствовала невероятное смущение из-за того, что так много ее тела оказалось выставлено напоказ. Но другие девушки щеголяли в похожих нарядах, и Тиа не стала возражать, потому что ей очень не хотелось выделяться и портить настроение своей подруге.

Мадалена была помолвлена с привлекательным молодым бизнесменом, с которым тут же исчезла, как только их шумная компания прибыла на вечеринку. Тиа оставили на попечение Афонсо и его приятелей, так и сыпавших пошленькими шуточками. До того как Мэдди ушла со своим женихом, Тиа заметила следы белого порошка под ее носом и поняла, что ее подружка балуется наркотиками, что объясняло ее необычное поведение.

– Так где мы все-таки находимся? – в который раз спросила Тиа.

– Да что ты заладила? Я не знаю адрес. Знаю только, что вилла принадлежит Доминго Паредесу. – Тиа поежилась, когда Афонсо провел рукой вниз по ее обнаженной спине. – Веди себя хорошо и сможешь стать хозяйкой такого же дома. Могу поспорить, что ты только и мечтаешь, чтобы стать женой и матерью. Некоторые парни ведутся на такие вещи, – шепнул он ей на ушко. – Ну же… хватит разыгрывать из себя недотрогу.

– Я ничего не разыгрываю, – возразила Тиа, когда Афонсо прижал ее спиной к стене. – Просто я не испытываю к тебе никаких чувств.

– Но ты даже не дала мне шанса, – запротестовал ее ухажер и, жадно заскользив руками по ее телу, попытался поцеловать ее в губы, но она увернулась.

– Отпусти меня! – вдруг громко и зло потребовала Тиа. – Не надо принуждать меня к тому, чего я не хочу!

Афонсо попятился и злобно выругался.

– Ты чокнутая, – презрительно бросил он. – Ты просто чокнутая!

Придя в ярость из-за уязвленного самолюбия, Афонсо развернулся и направился обратно в гостиную, где вовсю веселился народ. Тиа, сдерживая слезы, направилась в другой конец дома, поспешно обходя лежавшие на полу и сплетенные друг с другом тела, чтобы не слышать звуки, которые они издавали. Выбежав на террасу, она дрожащей рукой вытащила телефон и набрала номер Макса.

– Я хочу вернуться обратно в гостиницу, – судорожно выдохнула Тиа.

– Что-то случилось?

– Я на вечеринке, и меня обозвали чокнутой. Возможно, я такая и есть, – срывающимся голосом ответила она. – Я не могу вызвать такси, потому что у меня нет с собой денег и я не знаю адрес дома. Знаю только, что он принадлежит какому-то Доминго Паредесу.

– Я сейчас выясню, где ты находишься, и сразу же выеду за тобой.

– Я подожду на улице.

– Лучше возвращайся в дом и найди какое-нибудь безопасное место. И постарайся успокоиться.

Тиа проглотила слезы. Да уж, сильной и независимой женщины из нее пока не получилось.

Она вернулась в дом и возле туалета остановила какую-то девушку, чтобы спросить у нее точный адрес места, где они находились, а потом перезвонила Максу.

– Где тебя носит, черт подери? – набросилась на нее Мадалена. – И что ты сделала с бедняжкой Афонсо, которому вскружила голову?

– Я не ответила ему взаимностью.

– Ну и ладно. Какая разница, – махнула рукой Мэдди. – Мы сейчас поедем в один очень крутой клуб.

– Я возвращаюсь в гостиницу. Спасибо, что пригласила в гости, – вежливо ответила Тиа.

– Кажется, преподобная Санча очень сильно повлияла на тебя, не так ли? Ты вообще не умеешь развлекаться, – жалостливо заметила Мэдди. – Если честно, я всегда считала, что ты станешь монашкой.

– У меня никогда не возникало такого желания. Но я и правда не умею развлекаться так, как ты. Завтра я верну тебе твои вещи.

– Ой, только не говори глупости. Я не стану надевать их после тебя, – чуть презрительно скривилась ее подруга.

Тиа покраснела до корней волос.

– Я заберу свои джинсы, – упрямо заявила она. – Они у меня первые.

– Это все объясняет, не так ли? – Мадалена с жалостью посмотрела на Тиа и вышла из комнаты.

Все еще сгорая от стыда, Тиа подумала о Максе. После поцелуя с ним она сразу поняла, что больше не захочет целоваться ни с кем другим. Но Тиа боялась, что Макс придавал подобным вещам не больше значения, чем ее незадачливый ухажер Афонсо.

Единственное, что знала Тиа, это то, что поцелуй Макса подарил ей самые восхитительные и самые незабываемые ощущения, которые она когда-либо переживала. И она не могла дождаться, чтобы он снова коснулся ее своими губами. Но захочет ли он? Тиа не знала, как женщине подтолкнуть мужчину к действиям без того, чтобы ее поведение посчитали слишком дерзким. Она сгорала от стыда, признавая, что пошла бы за Максом в спальню без малейших колебаний. Может, полученное в стенах монастыря учение о жизни в чистоте до брака не нашло отклика в ее душе? Или она поняла, что этот моральный идеал был всего лишь идеалом, ведь многие люди занимались сексом до того, как пойти под венец?