– Разумеется, она вернётся. – Алекс пожал плечами и стряхнул с пальцев крошки. – Мы же Куэрво. Вы каждый день повторяете нам это. А то вдруг забудем.

Он обернулся на мать и едко улыбнулся, продолжая разрывать хлеб на маленькие кусочки. Ни один мускул на лице матери не дрогнул. Губы стянулись в привычную дежурную ухмылку. Элеонор поджала челюсть, отчего под ней появился мешкообразный второй подбородок, и стала походить на навязчивую утку-наседку, с важным видом прогуливающуюся по берегу. Разве что ходила Элеонор Куэрво пока еще не вразвалку.

– Разберись со своей сестрой, Александр, – холодно процедила мать и развернулась на каблуках, бросив ему напоследок: – И не смейте опаздывать.

Конечно, он не имел права опоздать. Ведь он был Куэрво.

***

– Вы снова поссорились?

Хмурый взгляд отца метался с лица Алекса на Амелию, пока мужчина ковырял вилкой в тарелке. Зубцы наматывали на себя длинные нити пасты, как Алекс терпение Диего Куэрво на кулак. Отец был раздражён, но, кажется, ресторан смягчал его недовольство детьми. Устраивать очередную ругань в ресторане не было в планах ни одного члена семьи Куэрво, поэтому оставалось только косо переглядываться, недовольно сопеть и ёрзать на стуле, потягивая уже третий бокал красного вина.

– Нет. У нас возникло некоторое недопонимание, – криво усмехнулся Алекс, касаясь пальцами двух глубоких ссадин на лбу. – Не могли выбрать мне галстук. Мэлли предлагала бордовый, а я хотел канареечный.

Диего хмыкнул, закинул в рот шарик из спагетти, медленно пережевал его и негромко рыгнул, заставив щеки Алекса покраснеть от беспардонности поведения отца.

– Канареечный, – хрипло протянул тот с выражением лица, словно перед ним на тарелке лежал раздавленный таракан, которого нужно было съесть, но смотрел Диего на сына. – В твоём возрасте уже можно было развить чувство вкуса, Александр.

«В твоём возрасте можно было развить чувство прекрасного».

«В твоём возрасте можно было найти себе взрослое занятие».

«В твоём возрасте нужно бросить свои игрушки и заниматься бизнесом».

«В твоём возрасте должно жениться и завести семью».

Александру Куэрво было без месяца двадцать шесть, а список из его «можно было», «нужно» и «должно», которые он слышал от отца, расширился до размеров настольной библии. И перечитывать ее он должен был каждый вечер перед сном. Чтобы не забыть ничего важного.

Александру Куэрво было без месяца двадцать шесть, а единственным, что он выбирал в своей жизни сам, были дорогой алкоголь и шлюхи.

Рассеянно пожав плечами, Алекс вернулся к своей тарелке, тщательно избегая направленных на него взглядом родителей следующие минут десять. Он лениво ковырял свою порцию болоньезе вилкой и рассматривал зал, опершись локтем о стол – к неудовольствию матери – и подперев кулаком щеку. Алекс знал каждого в этом зале и с лёгкостью мог поклясться, что и без чтения мыслей сможет угадать, кто и о чем сейчас разговаривает на другом конце зала. Иногда он лениво отправлял очередную порцию пасты себе в рот и продолжал рассматривать гостей ресторана.

Пока не наткнулся на знакомые светлые выцветшие волосы и грязную ржавую копну рядом.

– Смотри, кто там сидит, – встрепенулся Алекс и слегка толкнул сестру локтем, тыкая вилкой в направлении знакомой парочки. – Наши милые влюблённые голубки.

– Алекс, – Амелия закатила глаза, – успокойся уже. Мистер Маккензи поддерживает Лану. Ей сейчас очень тяжело. Психологически. Мы потеряли близкого человека.

– Тогда почему ты не с ними сейчас? Или тебе не нужна поддержка?

Он улыбался приторно-ядовито, той самой ухмылкой, от которой у Амелии обычно сводило челюсть, а желание убить Алекса возрастало в несколько десятков раз. Сестра смотрела на него бесстрастно, затем отодвинул локоть и продолжила разделывать кусок стейка на своей тарелке.

– Потому что сейчас я ужинаю со своей семьёй. Это лучше, чем…

– Чем флирт Алана Маккензи? – хохотнул Алекс.

Отец зыркнул на него из-под сведённых к переносице бровей, мать обиженно поджала губы, а Амелия с незаинтересованным видом отправила маленький кусочек мяса себе в рот, пережёвывая с такой яростью, словно это был кусок резины.

Алекс снова вернулся взглядом к расположившимся невдалеке Алану Маккензи и Джанет. Зубчики вилки царапнули поверхность блестящего фарфора, когда он попытался намотать новые нити макарон, не отвлекаясь от Алана и его нового увлечения. Мистер Маккензи разговаривал очень долго и нудно: Алекс видел с каким скучающим выражением Джанет смотрела на него, безучастно помешивая принесённый суп. Алан разговаривал достаточно громко, чтобы слышать его голос, но недостаточно, чтобы разобрать произносимые слова.

И Александру Куэрво слишком сильно хотелось испортить им настроение.

– Если хочешь, я могу узнать, почему тебя не позвали, – он обернулся к сестре, нервно тряхнул вьющимися волосами и осклабился.

– Александр, не забывай о приличии, – предупреждающе бросила мать, нанизывая на свою вилку несколько листьев салата и спешно отправляя их себе в рот.

– А что такого? – брови Алекса удивлённо изломились. – Я просто подойду и поздороваюсь с нашими знакомыми. Мне казалось, что вам всегда нравился мистер Маккензи. Это же вы предложили театру пригласить его сюда. Разве нет? И даже выделили деньги на постановку. Так что… – он поспешил отложить вилку и, скрипнув ножками, отодвинул стул, – пойду выражу ему нашу признательность за эти десять лет знакомства.

– Алекс!

– Я быстро.

Кажется, они кричали ему вслед что-то еще, но он не оборачивался. Алекс видел перед собой только ржавые волосы Джанет и мельтешащую перед ней макушку Алана Маккензи. Он активно размахивал руками, жестикулировал, как заправский итальянец, подтверждая каждое своё слово, а Джанет только медленно кивала, безучастно слушала и то и дело отвлекалась на окружающих ее людей.

И именно она первой заметила подплывшего к столику Алекса. Ее плечи напряглись, и девушка поспешила дотронуться до руки Алана – пальцы несколько секунд колебались, то сжимаясь, то разжимаясь, – и все же она обратила на себя внимание мистера Маккензи в тот самый момент, как спинка его стула скрипнула под весом облокотившегося на неё Алекса.

– Какое приятное совпадение! Мистер Маккензи, не думал вас сегодня здесь встретить!

Алан даже не посмотрел на него. Он взял бокал, лениво покружил в нем вино и заглянул внутрь, вглядываясь в отражения лампочек.

– Действительно. Обычно я не посещаю… подобные места. И к тому же я надеялся больше никогда тебя не увидеть в своей жизни. Но, – Алан отпил из бокала вино, – вселенная полна загадок и непредсказуемостей.

– Пути господни и все такое, да-да, – раздражённо отмахнулся Алекс.

Алан скривился в усмешке.

– Я ничего подобного не говорил. Я лишь заметил, что никогда не знаешь, какая тропинка приведёт тебя именно в это место и в это время. Ты мог продолжать сидеть за своим столиком и наслаждаться издевательствами над сестрой, но вместо этого твой маленький никчёмный мозг решил испытать моё терпение. – Голос Алана понизился настолько, что слышать его теперь мог только Алекс и сидящая рядом Джанет. – Увы, оно у меня не так безгранично, как у мисс Блейк. Вы же с ней знакомы?

– Да, весьма тесно.

– Ну не тесней, чем с моей дочерью.

Алекс дёрнулся, как если бы Алан действительно его ударил. Сердце в груди колотилось, воздуха не хватало, но Александр продолжал нависать над мистером Маккензи, испытывая его терпение. Джанет, поначалу напряженно пялившаяся на Алекса, отвернулась и теперь нервно покусывала нижнюю губу. Ногти срывали облупившийся черный лак друг с друга. А Алан продолжал пить вино, словно ничего не происходит и это не он сейчас бросил Александру в лицо обвинения в отношениях с Эйлин.

Ножка фужера глухо звякнула о стол, и Алан наконец повернулся к Алексу, перекинул руку через спинку стул и, развалившись на нем, посмотрел снизу вверх взглядом, от которого хотелось поскорее спрятаться: липкого, давящего и насмешливого.

– Так зачем ты пришёл? Явно не обменяться со мной любезностями.

– Моя сестра утверждает, что вы решили… – Алекс оглянулся на замершую за столом Амелию, – морально поддержать мисс Блейк в это трудное для всех нас время. Я же придерживаюсь иного мнения. – Он наклонился ниже к спокойно улыбающемуся Алану, который, казалось, только и ждал того, что Алекс скажет дальше. – Что милый и любимый всеми мистер Маккензи просто решил подержаться за прелести мисс Блейк. Удивительно. Эйлин всегда рассказывала про… как же его там звали? – Он замолчал на несколько мгновений, вспоминая вертящееся на языке имя. – Уильям, кажется. Да, она все время бубнила про своего дядю Уилла, с которым вы живете. Неужели потянуло на что-то другое? Решили вспомнить каково это – трахать женщину?

Александр победно замолчал. Но Алан вместо того, чтобы смутиться или оскорбиться, только шире улыбнулся. Хотя его улыбка и была острее ножа: Алексу показалось, что по его виску потекла горячая тягучая дорожка, но, стоило дотронуться пальцами до кожи, как он понял, что это было только в его воображении.

Алан улыбался, неотрывно глядя в глаза Алекса. Пальцы мистера Маккензи стучали кончиками по деревянной столешнице. Алан думал – это было видно по тому, как он медленно дышит, а его зрачки, несмотря на то, что смотрел он практически на лампочку – тень от Алекса падала на его лицо, – были раскрыты так, словно они находились в тёмном помещении без единого источника света. Джанет молчала и не смотрела ни на Алекса, ни на Алана. Кажется, она чувствовала себя неуютно и не так комфортно, как когда…

Александр растерянно заморгал. Снова то же самое. Он помнил разговор с Джанет, в котором сказал, что ему известно о ней многое. Он помнил, как угрожал ей, а она угрожала ему в ответ. Он помнил, как она сказала ему о брате. Но… он не помнил ничего, что было между. Сознание врезалось в невидимую кирпичную стену, и смутные образы так и оставались заблокированными фрагментами памяти, для которых, кажется, стоило выполнить еще несколько дополнительных квестов.

Длинные тонкие пальцы Алана обхватили ножку бокала, и он отпил из него, вульгарно причмокнув.

– Хах, а ты забавный. – Мистер Маккензи отсалютовал ему вином. – Правда. Мне будет даже жаль, если с тобой случится что-то очень неприятное.

– Вы мне угрожаете?

– Я предупреждаю.

Говорил Алан пугающе спокойно. Он продолжил потягивать вино, пока на дне бокала не осталась одна капля, которую мистер Маккензи опрокинул на высунутый язык. Алан вёл себя, как пьяный, но ни одна черта его лица об этом не говорила. Он был спокоен и трезв настолько, насколько в принципе может быть трезвым человек, не выпивший ни капли. И все же он изображал из себя пьяного. Или же пытался произвести на Алекса подобное впечатление.

Алекс пару раз оглянулся на столик своей семьи, но никто кроме Амелии не смотрел на него: отец был занят поданным десертом, а мать с кем-то разговаривала по телефону, вызывая на себя шквал осуждающих взглядом. Семейство Куэрво во всем его благородстве и достоинстве. Лучше и быть не могло.

Алан опустил бокал на стол, лениво обвёл взглядом окружающих в зале и уже было собирался отвернуться и дотронуться до руки скучающей от их маленькой перепалки Джанет, как Алекс неожиданно для самого себя – он был уверен, что в итоге пожалеет об этом, – положил руку на плечо Алану и, наклонившись еще ниже, сумбурно пробормотал под нос:

– Да бросьте, мистер Маккензи. Мы все знаем, что вы бесхребетный порочный актёришка, который не упустит ни одной юбки или члена. Вы едва ли можете противопоставить мне хоть что-то. У моего отца есть деньги и связи. А что есть у вас? Кроме былой славы и жалости общества из-за смерти… Эйлин?

Бровь Алана остро выгнулась, в уголках глаз пролегли морщинки, а взгляд продолжал улыбаться, крича, что «сейчас кому-то будет очень больно, если ты не заткнёшься».

– Раздутое самомнение всегда было слабым местом Куэрво. Вы всегда думаете, что стоите больше, чем есть на самом деле. Но по факту… единственное, что вы можете, – строить наполеоновские планы по захвату общественного туалета и получить пару десятков пуль в брюхо. Твой двоюродный дед, – Алан состроил лицо, будто что-то вспоминал, – Анхель, вроде бы, погиб именно так, да? Был недавно в библиотеке. Читал вырезки из газет. Бедняга. Через него можно было макароны промывать.

Алекс было дёрнулся, но Алан оказался быстрее – он подскочил со стула, выпрямившись перед Александром и все так же глядя на него снизу вверх. Он был на голову ниже его, и все же пришлось нехотя отступить, когда ладонь Алана насмешливо-успокаивающе похлопала его по груди.

– Ну тише, тише. Предлагаю выйти и продолжить наш разговор на свежем воздухе. Кажется, тебе нужно хорошенько подышать, Александр. Да и по твоему внешнему виду заметно, что… – взгляд Алана метнулся на раздувшуюся на лбу Алекса шишку, и мужчина осклабился, – ты уже сегодня достаточно наговорился.

– Мне не нужно никуда выходить, чтобы сказать вам, что вы будете лизать мне ботинки, если я предложу вам сотню другую зелёных. Почти как ваша ненаглядная дочь.

– Ну я же предупреждал, – сунув одну руку в карман штанов, Алан потёр подбородок, сжав зубы и нервно ухмыляясь. – Почему вы никогда не слушаете?

Увернуться Алекс не успел: его челюсть хрустнула от точного удара каменного кулака Алана, – и он повалился на натёртый до блеска пол. Морщась, он успел заметить, как свет от лампы закрыла чья-то тень, а подувший от вентилятора воздух донёс до Алекса знакомый мужской парфюм. Алан склонился над ним, заглядывая в глаза своими блеклыми серебристыми глазами. И Алекс был готов поклясться, что сейчас они были не просто бледно-серыми, но потянутыми молочно-розовой плёнкой, словно кто-то вылил на них кислоту.

Алан рассматривал его лицо. Рывок – и пальцы вцепились в воротник рубашки Алекса, притягивая его ближе к мистеру Маккензи. Они едва не столкнулись лбами: Алан успел вовремя отпрянуть, тряхнув головой – на лоб упало несколько светлых прядей. Время замедлилось, и Алекс не понял, когда хватка Алана разжалась, а сам он выпрямился, нервно сжимая ладони в кулаки.

– Уверен…

Удар в скулу.

– …твои родители…

Снова удар ногой куда-то в район рёбер.

– …каждый вечер…

Еще один.

– …жалеют…

На этот раз ботинок Алана встретился с носом Алекса.

– …что ты вообще родился.

Наверно, это Алекс должен был сейчас жалеть. Жалеть, что вообще полез к Алану Маккензи вместо того, чтобы продолжить ужинать с семьёй.

Удары были точными и выверенными – каждый сопровождался скрипящей болью во всем теле. Снова схватив Алекса за воротник, Алан опрокинул его на соседний столик: люди взвизгнули и, кажется, отпрыгнули. Алекс же чувствовал только как чужая вилка тычется ему в спину своими зубцами, словно он был отборным стейком.

– Вызовите полицию! И скорую! Быстрее!

Он не помнил и половины ударов Алана. Тело онемело. Пальцы едва могли сжаться в кулак, чтобы тот тут же бессильно опал. Что-то хрустнуло, но Алекс не смог повернуть голову, чтобы посмотреть: боль парализовала его, пока Алан продолжал беспорядочно наносить удары. Никто не решался подойти к ним ближе, и Алекс только успел заметить мелькнувшую сбоку черную голову Джанет, как она тут же скрылась за спиной Алана.