Глава 10

Внутри плещется радость и удивление от внезапного появления мужчины, стоящего напротив меня. Он озорно улыбается мне, вызывая в очередной раз странное чувство близости с ним. Я знала его. Я помню его. Нет, моё сердце помнит, а вот разум нет. Но я очень скучала по нему.

– Хей, наверное, ты считаешь меня невероятно глупой, да? Я сказала тебе, что уезжаю, а ещё здесь. Дело в том, что автобус будет проезжать город только утром, и я была в баре с братом и его друзьями. Меня сегодня принял за любовницу брата его друг, а потом он же решил флиртовать со мной. Идиотизм, правда? Боже, что я говорю? – Сокрушённо прикладываю ладонь ко лбу и ненавижу себя за это.

Ну почему? Почему я становлюсь такой дурой рядом с ним?

Мой незнакомец смеётся и садится рядом со мной, расстёгивая пиджак. Он сегодня выглядит потрясающе. Хотя и в обычной футболке он был шикарным, но в классическом костюме и галстуке буквально может сойти за какую-то знаменитость.

– Мне интересно всё, что ты говоришь. Вообще, сам факт этого меня очень радует. А то, что ты здесь, превращает меня в очень счастливого придурка, – хихикаю от его слов и смущённо поправляю прядь волос, заводя за ухо кудряшку.

– Как ты узнал, где я? – Интересуюсь я.

В глазах мужчины вспыхивают игривые искорки.

– Я был на встрече в ресторане, – он поворачивает голову, показывая на само место через дорогу, о котором говорит. – Увидел тебя через окно и закончил встречу. Я не мог упустить такой возможности. Не хочешь прогуляться немного? А то на нас так странно смотрят, это некомфортно.

Оглядываюсь по сторонам. И, правда, многие уставились на нас, словно мы пришельцы. Они шушукаются, указывая на нас.

– С радостью. Ненормальные здесь люди, обожающие сплетни, – благодарно киваю ему и поднимаюсь с места. Он делает то же самое.

Мы быстро проходим площадь, и мой незнакомец выставляет руку, когда мы оказываемся у дороги, таким образом, защищая меня от машин. Это так мило. Господи, я веду себя, как дура. Хватит уже. Но эта забота безумно приятна, хотя он не берёт меня за руку. Он, вообще, не контактирует со мной. Не думала, что наступит время, когда я захочу, чтобы кто-то сам взял меня за руку.

Оказавшись на тихой улице, мы идём уже медленнее. Мне всё равно, куда мы идём. Мне просто нравится идти рядом с ним. Мне двадцать пять лет, а я как идиотка улыбаюсь, бросая на него косые взгляды.

– Знаешь, я спрашивала о тебе у Сью-Сью, – произношу я. Мужчина удивлённо приподнимает брови и ожидает продолжения.

– Она тебя не распознала, а я даже имени твоего не знаю. Но я помню, ты говорил, что мы были знакомы. Ты учился здесь? – Интересуюсь я.

– Нет. Я учился не здесь, а в Сиэтле. Но я родился здесь и вернулся сюда, когда получил образование, – чётко отвечает он.

– Понятно, поэтому она тебя и не знает. Она знает всех. Буквально всех и они знают её. Это ненормально ведь, да? Должны же быть у людей какие-то секреты, что-то новое в жизни?

– Секреты есть у каждого. Внешность лишь оболочка, причём зачастую обманчивая, – поворачиваю заинтересованно к нему голову.

– Ты тоже не веришь всем на слово?

– Нет. Я давно уже никому не верю. А ты?

– Тоже. Я перестала доверять людям. Кажется, я никогда им и не доверяла, потому что постоянно боялась… – осекаюсь, прикусывая язык.

Незнакомец переводит на меня заинтересованный взгляд, ожидая продолжения.

– Чего боялась?

– Хм, это личное. Я никому не рассказывала, – кривлюсь я. Хотя бы сейчас мой мозг начал работать. Слава богу.

Он мягко улыбается мне и кивает, понимая, что я не готова таким делиться.

– А ты почему перестал доверять людям? – Спрашиваю его.

– Меня обманули. Близкие мне люди. За несколько минут я узнал, что моё прошлое было фальшью. Я был счастлив, жил в неведении, потакал всем капризам, мирился со многим, а потом мне причинили сильную боль. Очень сильную. Меня предали. Вся моя семья предала меня, – его голос хрипит от грусти. Я вижу, как он сглатывает горький ком в горле, а потом нервно и быстро улыбается мне.

– Но я смирился с правдой. Смирился и страдаю дальше.

– Почему страдаешь, если смирился?

– Потому что это нечестно. Я не простил их и никогда не прощу. Не могу простить, потому что причин для этого нет. Они не заслужили прощения. – Тихо вздыхаю, шокированная такими похожими чувствами.

– Как я тебя понимаю. Моя мать… знаешь, когда-то я мечтала о встрече с ней. Я молилась Богу, чтобы она приехала и обняла меня. Я грезила ей довольно сильно, а потом до меня дошло – я ей не нужна. И вот спустя столько лет, сломленных лет моей жизни, она снова вернулась в неё. Нет, даже не так, она вынудила меня приехать сюда, выслушать полную чушь о причинах, почему она не могла найти минуту для звонка, и надеется на прощение. Но я знаю, что она выгораживает себя. Она нашла себе оправдание, а я вот ей нет. Сегодня был паршивый день, потому что я тоже осознала, что не могу простить её. Из-за действий одного человека пострадали трое. Я виню только её. Наверное, я предвзята, но мне очень больно, – из меня льются эти слова. Это признание абсолютно незнакомому человеку. Я открываю ему свои самые ужасные стороны, а в его глазах блестит огонёк сочувствия.

– Я знаю это ощущение. Знаю, что такое одиночество и злость.

– О-о-о, да. Злости во мне достаточно. Я наговорила ей много плохого. Я оскорбила её не самыми красивыми словами. И я не стыжусь этого. Простите, конечно, но не встречаться со мной из-за чёртовых выдумок ребёнка? Из-за того, что этому ребёнку не хватало её внимания, заботы, любви и ласки? Серьёзно? Да пошла она, – рыча, пинаю камушек, и он звонко летит вперёд.

– Значит, ты уезжаешь из-за неё? – Пожимаю плечами.

– Наверное. Я просто не представляю, как нам сосуществовать рядом, когда я её ненавижу. Клянусь, было бы что-то под рукой сегодня, я бы швырнула это в неё, чтобы она поняла, что такое больно, а не её фальшивые слёзы. Она ни черта не знает, каково это – задыхаться от рыданий из-за проклятой боли и обиды в груди. Она не понимает, что такое кричать, орать внутри, а внешне оставаться спокойной, когда ты видишь, как из школы забирают детей оба родителя, как они приходят на их праздники и снимают на камеру каждый их шаг и достижение, а на тебя никто не смотрит. Ты всё делаешь в пустоту. Когда мамы готовят своих дочек к выступлению, а ты идёшь туда с ужасной копной спутанных волос, потому что папа опаздывал из-за работы и абсолютно не знал, что нужно расчёсывать девочек, заплетать и хотя бы купить нормальный гребень.

– Да, у тебя достаточно причин её ненавидеть, – замечает он.

– Точно. Поэтому я хочу уехать отсюда, а, с другой стороны, здесь мой брат. Он прекрасный человек. Он старается заботиться обо мне. Он так нервничает постоянно, чтобы мне всё понравилось. Он ищет причины, чтобы я осталась, чтобы стала снова частью его жизни. Она и ему жизнь сломала, понимаешь? Ему тоже. Не только меня заставила страдать, но и его. Это вызывает невероятную ярость, – зло цежу я.

– Так почему бы тебе не остаться из-за него и из-за меня? Нас уже двое из тех, кто никогда не причинит тебе вреда. – Озадаченно останавливаюсь и смотрю в его улыбающееся лицо.

– Мы даже имён друг друга не знаем.

– Тогда скажи своё. Я ждал его двадцать с лишним лет, – предлагает он.

– Айви, – протягиваю руку, но он игнорирует это, хмуря брови.

– Айви. Точно, Айви. А я всё думал, что же мне шепчет плющ. Айви. Я забыл его. Оно просто вылетело из головы или не слышал его. Я не помню особо, – бормочет он себе под нос и трёт переносицу.

– Мой отец меня классифицирует, как и плющ. Это то ещё удовольствие, я скажу тебе.

Усмехаясь, мужчина склоняет голову набок.

– Плющ ядовитый, не так ли?

– Именно. Постоянно, когда я что-то требую, он называет меня так. Это бесит. Я же не растение, а живой человек. Но нет, он всегда меня сравнивает с ним и припоминает, что я такая же буйная, как мои волосы. Вот, понимаешь? Вот это я постоянно слышала в своей жизни, – указываю пальцем на волосы в знак доказательства.

– Буйная? Что за чушь? Ты удивительная, Айви. Даже если у тебя и непослушные волосы, то они придают тебе только изюминку, а не доказывают, что у тебя скверный характер. Делать вывод о человеке из-за волос это оскорбительно.

– Точно! Именно так. И я постоянно это слышала, понимаешь? Меня водили к психотерапевту, и папа говорил: «Угомони свой „ядовитый плющ“, Айви. Мы же не хотим снова вернуться к твоим особым проблемам». Проблемам! Представляешь? Детские забавы они оценили, как дурные проблемы характера. И это заставило меня постоянно выпрямлять волосы. Мне казалось, что если я этого не сделаю, то всё, я пропаду. У меня ничего не получится, я что-то брошу, так и не закончив. Да я даже на лысо побрилась в тринадцать вся в слезах, когда услышала, как отец говорит моему классному руководителю, что всё дело в волосах. Они такие же ненормально буйные, как и я. Они сделали из меня психопатку, а я была лишь активным ребёнком, который хотел любви. Чёртовой любви. Идиоты. Теперь отца я тоже ненавижу. Он своими каждодневными намёками на то, что у меня торчат волосы, добил гвозди в мой гроб. Но разве дело в волосах? – Эмоции кипят в моей крови, и я всплёскиваю руками.

– Нет, дело не в волосах. Знаешь, что, вообще, мне сказала мать? Что я пыталась покончить с собой из-за выдуманных друзей. Я! Да я не верю в это. Надо было следить за мной, а не пропадать на работе. Это был детский протест. Я сейчас учитель младших классов, и я много изучила психологических методичек о поведении детей. Я в детстве просто требовала внимания и не было у меня никаких выдуманных друзей, из-за которых меня забрали отсюда и отдали лечить голову. А они исчезли. Ну вот как такое может быть? А я отвечу, это всё ерунда. Она врёт. И отец её поддерживает. Он выгораживает её, понимаешь? Это так обидно. Родители выставили меня какой-то помешанной, – задыхаюсь от своей речи и только через секунду осознаю, что всё выплеснула вслух мужчине, который, вообще, не должен знать обо мне такое.

Чёрт.

Но он выглядит задумчиво и в его глазах нет отвращения или же страха. Он просто осмысливает мои слова, внимательно разглядывая моё лицо.

– Прости. Я обычно не такая эмоциональная. Алкоголь, наверное. Выпила два бокала вина́, и я…

– Айви, тебе не следует извиняться за то, кто ты есть. Ты не можешь всю свою жизнь прятать себя настоящую за собранными волосами. У каждого человека есть эмоции и это нормально злиться, когда тебе причиняют боль. Твою жизнь разделили на несколько этапов и каждый из них был сложным. Так что я тебя прекрасно понимаю. Моя жизнь тоже разделилась на до и после, – спокойно произносит он.

– Спасибо, что не счёл меня идиоткой.

– Никогда такого не подумаю. Ты вызываешь у меня только желание защитить тебя и улыбаться, – и он улыбается мне, отчего я хихикаю.

– Так ты назовёшь своё имя? – Интересуюсь я.

– Я ждал твоё имя слишком долго, поэтому спроси меня через двадцать лет.

Смеюсь и качаю головой.

– Это ненормально, ты же понимаешь? Ты заигрываешь со мной, но не хочешь сказать даже своё имя, – мягко упрекаю его.

– Именно так. Интригую тебя. Я заигрываю только с тобой, и мне это нравится. Я давно уже не флиртовал ни с кем. И я наслаждаюсь каждой минутой, – он делает шаг ко мне, а в моей груди всё спирает от приятной волны, прошедшей по всему телу.

– Так, значит, я тебе нравлюсь? – Его глаза вспыхивают ярким светом.

– Очень. И твои кудряшки тоже, – он поднимает руку, чтобы коснуться моих волос, и я задерживаю дыхание. Но он только проводит в воздухе их очертание и улыбается.

– Пойдём дальше? – Мой незнакомец делает шаг в сторону от меня, а я разочарованно понимаю, что я нравлюсь ему не настолько, чтобы он захотел даже коснуться меня. Может быть, это потому, что я отпрянула от него, как ошпаренная ранее? Чёрт. Сама себе испортила первый поцелуй, которого очень ждала.

Мы идём медленно и молчим. Я хочу его спросить о многом, но в голове нет ни одного стоящего вопроса. Вообще, ни одного, я просто наслаждаюсь его присутствием.

– Ты здесь один? Я имею в виду, ты живёшь один? – Осторожно интересуюсь я.

– Абсолютно один и уже долгое время. Порой мне кажется, что слишком долго и это сводит с ума. Не с кем даже поговорить о чём-то интересном. Некому рассказать о том, что меня волнует. Некому открыться. Никто меня не слышит, словно меня нет, – печально отвечает он.

– Как так получилось? Ты очень симпатичный мужчина, – удивляюсь я.

– Потому что не каждый человек готов открыть своё сердце мне. Я предпочитаю одиночество, но и в нём стало очень душно. У меня нет друзей. Нет никого рядом. Есть ты, чему я безумно рад. С тобой я чувствую, что снова живой, – он бросает на меня странный взгляд, и я давлюсь воздухом. Мои ноги заплетаются. Я неожиданно даже для себя спотыкаюсь о них. С писком лечу вперёд и выкидываю руки в стороны. Они цепляются за лацканы его пиджака. На секунду на его лице появляется шок, но он обхватает меня за талию и не даёт расшибиться.

Всё происходит быстро. Ещё минуту назад я шла нормально, а сейчас вишу в воздухе и моя опора это только его руки и прохлада вокруг.

– Господи, прости. Я никогда не была такой неуклюжей…

– Невероятно, – шепчет он, перебивая меня. Он ставит меня на ноги, но его руки до сих пор на моей талии.

– Боже мой. Я касаюсь тебя, Айви, и это самое прекрасное, что было со мной за всю мою жизнь, – он настолько восторгается этим, как будто до этого он не мог прикоснуться ни к кому или же просто никто ему это не позволял.

– Эм… почему? Что в этом такого? Я вот не люблю, когда меня трогают, – его руки ослабевают на мне. Он вот-вот отпустит.

– Нет! – Выкрикиваю и крепче цепляюсь пальцами за его пиджак. – Мне нравится, когда ты меня трогаешь, но обычно мне не нравится, когда незнакомые люди целуют меня в щеку или обнимают. Для меня это ненормально. Зачем трогать людей, если можно просто кивнуть, правда? Зачем пачкать друг друга? Но ты меня пачкай. Ты можешь меня пачкать… господи, закрой мне рот, а?

Хнычу, осознавая, что снова меня повело не туда. Но, видимо, мой идиотизм школьницы ему очень нравится. Он смеётся. Он так громко и задорно смеётся, обхватывая мою талию, и кружит меня. Охая, изумлённо замираю, пока он не ставит меня на ноги.

– Это непередаваемое чувство, Айви. Я живой, понимаешь? С тобой я живой, – шепчет он. Его руки проходят по моей спине. Он щупает меня. Его пальцы касаются моих волос, и он дёргает за кудряшку.

– С первого взгляда хотел это сделать и посмотреть, как она подпрыгнет, – он с таким трепетом наблюдает за моими волосами, что это немного напрягает. Он очень странный, но его улыбка заразительна, и я непроизвольно тоже улыбаюсь.

– И ты не можешь меня лишить этого. Попросту не можешь, Айви. Останься здесь со мной. Останься, и я буду к тебе прикасаться. Сейчас я тоже это сделаю, потому что мне очень хочется узнать… вспомнить. Я поцелую тебя, – с этими словами он обхватывает моё лицо ладонями и впивается в мои губы.

Мои ноги от неожиданности подкашиваются. Я сейчас рухну в чёртов обморок от того, как же прохладны его губы и настолько же приятны. Боже мой…