Сильнейший звон в ушах. Попытка открыть глаза. Ещё одна и ещё. Гул набирает обороты. Я слышу голос Гамильтона на низких частотах. Он что-то кричит мне. Мне удаётся немного приоткрыть глаза, не различаю мутные картинки, лишь тёмные пятна. Меня трясут, пытаются привести в чувство, но я не могу ответить ничего. Темно. Я знаю, что пролежал на полу больше шести часов. Вокруг меня нет света, только где-то за спиной Гамильтона, хлопающего меня по щекам, виднеются плывущие яркие точки. Тени. Их много. Слишком много. Они сгущаются вокруг нас. Я хочу его предупредить. Не успеваю. Падаю на спину и ударяюсь затылком, закрывая глаза. Топот. Какие-то крики. Грохот чего-то тяжёлого рядом со мной. Гамильтон. Мне жаль. Мне так жаль, что я не могу ничего сделать сейчас, чтобы помочь ему выжить. За мной пришли. Так больно внутри. В груди всё стянуто узлом, пока воспоминания, точнее, одно единственное, остаётся продолжением моих страданий. Предательство. Снова и снова оно повторяется. Укол и слёзы. Признание, такое желанное и гнусное одновременно, становится тем, что я хотел бы изменить. Поздно. Слишком поздно менять что-то. Время пришло, и я чувствую, как меня тащат по полу несколько пар рук. Я знаю этот голос. Знаю его и ненавижу. Нейсон. Ублюдок. Она бросила меня здесь… бросила, чтобы дать им шанс схватить меня и привести в Орден. Я помню… так много помню, не хочу… не могу больше бороться за что-то важное, оно не задерживается в моём сознании. Всё проносится бурлящим потоком сквозь моё тело. Побег Молли. Злость. Ярость. Желание всё завершить немедленно. Никаких вариантов, чтобы физически справиться с обездвиживанием, хотя мозговые рецепторы уже работают в полную силу, сопровождаясь вибрацией натянутых оголённых проводов боли, захлестнувшей меня от поступка Бланш.
Меня бросают на пол какого-то фургона и натягивают на голову тёмный мешок. Нейсон отдаёт приказ немедленно уезжать и наблюдать за слежкой. Он возмущён тем, что я сделал при последней встрече с ним. Удар прямо в живот сопровождается бранью и внутренней болью, не позволяющей мне издать ни звука. Затем он делает это ещё раз и ещё, с моих губ вытекают слюни от физического насилия над недвижимым телом. Я всё чувствую! Чувствую, как его ботинок с металлическим носом, переворачивает меня на спину после последнего мощного удара, а я дышать не могу. Диафрагма горит от боли. Внутри я ору, желая бороться. Подняться бы на ноги, но меня обезвредили. Меня предали.