Цитаты из книги «50 и одно дыхание глубже»

Кого-то сильно торкнуло, – подавляет смешок Амалия. – Но мне нравится. И какой план?

Благодарна им… буду… завтра, а сейчас я устала от них.

Порой необходима простая вера в хорошее. Будь то солнце за окном, пение птиц, или ароматы весны, что витают в утреннем воздухе. Порой очень необходима вера в то, что есть будущее.

конечно, всё не так красиво, как описывают в любовных романах. Одна встреча с ним и мир превращается в розовую вату с плавающими единорогами. Нет. Такого не бывает. Но это твоя жизнь и ты рулишь ей. Единорогов отправь в стойло, вату съешь. Возьми сама хлыст и тренируй свою судьбу. Учись жить по-новому. Как было в прошлом, больше не будет. А вот как будет теперь, зависит от тебя.

Несправедливо, что не мы разумом выбираем того, от которого всё перевернётся внутри, от одного только взгляда.

насыщается всеми красками мира. – Нет, – отвечаю я. Улыбка спадает с его лица

Мишель? – Тихий и полный ужаса голос, знакомый, родной, прорывается сквозь шум в голове. Дрожит. Его голос дрожит. Сильно. – Да… да… – киваю я, продолжая кашлять. Смотрю на Николаса, как быстро расширяются его зрачки, являя мне животный страх. Как белеет его лицо, иссыхают губы, как судорожно отползая от меня, ударяется спиной о стеклянную стену и хватается за голову. – Николас, – шепчу я, пытаясь придвинуться. – Нет! Нет! Я…я ранил? Я… что ты делаешь здесь? – Кричит, хватая быстро ртом воздух. Паника, что овладевает им, мне видится в первый раз. Он боится. Безумный. – Нет, всё хорошо, – заверяю его, а по щекам текут слёзы. Больно видеть его в таком состоянии, больно, что я виновата в этом. Больно, просто больно, потому что люблю его. – Уходи… я опасен… сказал… нет… уходи, – мотает головой, а я, подползая к нему, обнимаю за шею. – Нет, всё будет хорошо, Николас. Всё будет хорошо, – обнимаю его. – Уходи! Я опасен! – Пытается оттолкнуть. – Нет… нет… всё хорошо, – плачу, удерживая свои руки на нём. Шепчу ему какие-то слова. – Я могу убить тебя! Убить! Мишель! – Кричит на меня. – Нет! Всё хорошо! – Снова отталкивает, а я держу. – Николас… я люблю тебя… люблю тебя… – беру его мокрое лицо руками. Ресницы, слипшиеся от воды, что поливает нас. А я смотрю в его глаза и понимаю, что любовь уже есть. – Нет… прошу тебя… ты видела. Я опасен, для всех опасен. Для общества. Для тебя. Уходи, Мишель, уходи… мне надо лечиться… в психиатрической клинике… уходи, – пытается снять мои руки со своего лица. – Ни за что, понял? Ни за что я не уйду, – хлюпая носом, глажу его лицо. – Никакое лечение тебе не нужно. Ничего не нужно, ты здоров, – снова обнимая, утыкаюсь носом в горячую шею. Целую её. Лихорадочно покрывая быстрыми поцелуями его кожу, поднимаюсь к подбородку. – Мишель, – обречённый стон, и мне так больно за него. Его руки обнимают меня до хруста костей. Сжимает в своих объятиях, словно это поможет ему. Хоть бы помогло. – Всё будет хорошо… всё будет хорошо… – шепчу я, поднимая голову. Не могу не плакать, делаю это, улыбаясь ему, хотя страшно. Да, мне страшно, но ещё страшнее видеть, как ему сложно

И они очень похожи на древние экзекуционные рар

разновидностям пластиковых фаллосов.

журит он, посматривая на турку.