Глава 6

Михаил

Сердце грохочет так, что готово пробить грудную клетку. В глазах ещё мелькают мушки, а от каждого сокращения Насти вокруг члена, я готов кончить ещё раз.

Мне так охеренно, что я начинаю злиться и на себя за то, что не смог сдержать себя, и на Настю за то, что так сексуально ела.

Блядь! Да у меня в жизни не вставал на женщину, когда она ест. А здесь сорвало все предохранители к херам.

А ещё я сейчас хочу поцеловать Настю. Нежно поцеловать, так, как когда-то, и это только добавляет злости.

Вытаскиваю из неё член, придерживая презерватив и быстро встав, ухожу в душ. Мне нужно остыть. А ещё нужно показать, что мне всё равно, и это был обычный трах. Пытаюсь себя убедить в этом, стоя под струями то горячей, то холодной воды, но выходит очень херово.

Подставляю лицо под струи воды, а в голове мелькает момент её оргазма.

– Сука-а-а-а! Какая же она… – рычу я в потолок и чувствую, что член опять стоит.

Медведь, прекрати вести себя как дворняга. Ты уже однажды повёлся на неё, и это закончилось ударом в спину. Не стоит повторять своих ошибок.

Не знаю, сколько времени я провел в душе, но, выйдя из кабинки, понимаю, что за окном уже начинается рассвет. Метель только усиливается.

Ну и как добираться в город? Я сегодня должен сделать предложение Карине. И это не какая-то мимолётная страсть. Это обдуманное, рационально действие, с чётким планом. Ничего, кроме взаимовыгодных отношений.

И почему же мне именно сейчас все эти решения кажутся такими тупыми и совершенно бессмысленными?

Я возвращаюсь в комнату, надеясь застать Настю в постели, как минимум спящей, но её нет. Её джинсы и кофта висят на спинке кресла, где и шубка, и я начинаю прикидывать: она что, голая пошла гулять по дому? Может, у неё сотрясение?

Подхожу к рабочему столу, что спрятан в углу и, достав телефон, проверяю сеть. Нет ничего. Ни единой палочки. Зараза.

Сжимаю кулаки и, надев штаны, иду искать эту нудистку. Спускаюсь и слышу, как на кухне открывается холодильник, работает микроволновка.

Захожу и моё охренение зашкаливает окончательно и бесповоротно. Настя стоит у открытого холодильника, что-то из него выискивая. В руках у неё кусок стейка. Именно в руке, а не на вилке! И она его откусывает! А ещё она одета в мою футболку и шорты, которые ей почти как штаны.

Я осматриваю ей сверху донизу и, наткнувшись на голые ножки с маленькими пальчиками, сглатываю вязкую слюну. Вероятно, это получается слишком громко, так как Настя разворачивает свою растрёпанную головку, с собранными на макушке волосами и воткнутой в них ручкой, в мою сторону и, окинув меня оценивающим взглядом, спрашивает:

– А у тебя, кроме мяса и пакета овощей, нет больше ничего?

– В шкафу возле холодильника лежат мандарины и конфеты, – отвечаю я на автомате.

– Ну, супер, хотя бы сладкое есть, – улыбается Настя, закрывает холодильник и открывает шкаф.

А я, будто зомби, слежу за каждым её движением и не могу заставить своё тело реагировать так, как мозг. Точнее, часть мозга. Так как вторая часть уже встала на сторону тела и просто вопит, что если мне судьба послала эту женщину именно сейчас, то может нужно всё же воспользоваться ситуацией, узнать всю правду и закрыть эти грёбаные гештальты.

Я подхожу к Насте, а у самого уже в голове все позы, в которых я могу её трахнуть. Медведь, ты что дичаешь? Или ты баб не видел? Ты же и так секс получаешь на регулярной основе, в чём дело?

А хрен его знает, в чём дело, но я понимаю, что зря не надел трусы.

Подхожу почти вплотную, Настя резко разворачивается и всовывает мне в руки пакет с мандаринами и корзину с конфетами.

– Держи! На стол поставь, – говорит она снова этим приказным тоном, который я уже слышал сегодня.

– Настя, – рычу я, – ты так и не поняла, что со мной нужно разговаривать нормально, я не твоя прислуга.

– А кто тебе, Медведев, сказал, что у меня есть прислуга? – Она вскидывает свои идеальные бровки и снова окидывает меня взглядом.

Не так ты и спокойна, как хочешь казаться, да, Настенька?

– Ты из меня делаешь идиота? – решаю не показывать ей, что подмечаю её дёрганые движения. – Или ты думаешь, я забыл, где ты живёшь?

– Ну-у-у-у, – протягивает она, постукивая по своим губкам, зараза. – Вероятно, ты вообще понятия не имеешь, что говоришь. – Настя обходит меня и идёт открывать пищащую микроволновку. – Садись. Будем доедать твои стейки. И не смотри на меня так. После хорошего секса мне всегда хочется поесть.

И от последней фразы у меня внутри всё скручивает в узел. Ненависть и ярость поднимается мгновенно. А может, и не только они, но я пока не готов разбираться, что это ещё.

Подхожу к столу и, слишком резко поставив на него конфетницу, разбиваю её, отчего Настя дёргается, развернувшись в мою сторону.

– И часто тебя хорошо трахают? – спрашиваю я, кривясь от брезгливости.

– Достаточно, – отвечает она так, будто вокруг стало на несколько градусов холоднее, и этот холод исходит именно от Насти. А мне так хочется сделать ей больно.

– Ну тогда хорошо, что я успел надеть гандон, – рявкаю я и иду на кухню за совком и тряпкой, успевая заметить, как Настя кривится.

– Конечно, хорошо, – отвечает она спустя несколько секунд, а я ведь думал, что попал, куда нужно. – Неизвестно ещё, сколько на твоём члене сук побывало.

– Юсупова знает слова «член» и «сука»? – Я смотрю на неё со злостью.

– Юсупова не только это знает, – огрызается она и усаживается на стул, поджимая под себя ноги. – А если ты не прекратишь меня задирать, как малолетка, я тебе продемонстрирую весь свой пополнившийся словарный запас.

И Настя снова руками берёт кусок стейка и и начинает его есть, закусывая помидором.

Смотрю на неё и не могу понять, что чувствую. Это вроде и Настя, да только какая-то другая.

Та Настя, которую я помню, было достаточно спокойной и милой. Она старалась сглаживать все конфликты. И даже когда мы с ней познакомились, она меня отшивала весь вечер так элегантно, что я только сильнее залипал на ней.

А эта Настя готова запихнуть любого за шиворот и заткнуть так, что даже и предположить не выйдет, что эта девушка из дворян.

Я кривлюсь от брезгливости от этого слова…

– Мы, Юсуповы, никогда не удостоим своим вниманием таких простолюдинов, как вы, молодой человек. – Передо мной тогда стояли чопорная возрастная дама и мужчина в дорогом костюме. – А то, что Анастасия с вами водилась, так это просто мимолётная блажь. И она прошла. Так что вам здесь делать нечего. – Дама окинула меня брезгливым взглядом, посмотрев на мою трость, как на что-то ужасное и неприятное. – Дворяне должны поддерживать чистоту своей крови, а не создавать семью с недостойными кандидатами.

Тогда я понял, что перед тем огромным особняком остаётся моя жизнь. Я там подыхал, но стоял, опираясь на ту грёбаную трость. Ждал, что Настя выйдет и скажет, что это всё шутка, но передо мной до последнего оставались только женщина и мужчина. А вот Настя…

Этот разговор въелся в мою память на подкорке так глубоко, что его не убрать оттуда никогда. Не выжжешь и не сотрёшь.

Но я снова смотрю на сидящую на стуле женщину и не могу в ней рассмотреть «дворянку», ну или что-то приближённое к высшему обществу.

Сажусь рядом с Настей и беру из её тарелки последний кусок стейка и, откусив, смотрю на неё. Настя сглатывает, слишком явно, но на меня вроде не обращает внимания.

Не так ты и спокойна, Настенька, как хочешь казаться.

Я окидываю комнату взглядом и понимаю, что чего-то не хватает.

Смотрю в окно: метель не унимается, только ветер стих немного. Через дорогу видны заснеженные ветки сосен.

И у меня мелькает сумасшедшая мысль.

– Нужно хотя бы ёлку нарядить, раз мы здесь застряли, – говорю я, и всё так же смотрю в окно.

Но боковым зрением замечаю, как Настя переводит удивлённый взгляд на меня.

– То есть, ты сейчас хочешь сказать, что мы с тобой никуда отсюда не уедем до вечера? – встревоженно спрашивает Настя, а у меня губы непроизвольно растягиваются в коварной улыбке.

– Ну, если твоя голубая кровь готова толкать машину до Москвы или хотя бы до трассы, то мы можем попробовать. А учитывая, что метель не стихает с ночи, то сейчас вся техника занята основными маршрутами, и сюда они доедут только к завтрашнему дню, в лучшем случае.

Поворачиваюсь к Насте и просто тону в синеве её огромных глаз. Вот почему она осталась такой же невероятно красивой. А этот её вид так отдельная тема.

Невольно сравниваю её с Кариной и понимаю, что та никогда бы не надела на себя вещи, которые кто-то уже носил до неё. Она ни разу даже моим полотенцем не вытиралась. Карина всегда привозит всё, что ей будет нужно, с собой.

А эта «голубая кровь» сидит в моих шортах и футболке. Всё слишком ей велико, но её, по всей видимости, это не волнует.

– Ну, ёлку так ёлку, – вздыхает Настя. – А есть хоть чем наряжать?

– Где-то был ящик с игрушками и гирляндами, – отвечаю я хрипло.

– Тогда тащи, будем делать хоть что-то отдалённо напоминающее празднование Нового года.

Мы говорим это всё друг другу, но с места не двигаемся, будто ждём, кто же первый встанет или сделает хоть какое-то движение.

А двигаться нужно, вот только куда и для чего?

Глава 7

Анастасия

Что самое сложное в отношениях людей, которые когда-то знали друг друга? Правильно – всё!

Как только Миша уходит в душ, меня начинает бить озноб от осознания того, что же мы наделали. Но вот ни единой капли сожаления не промелькнуло. По крайней мере, у меня. А вот резкие, отрывистые движения Миши говорят о другом. Он-то как раз сожалеет. Ну да ладно. Он мальчик взрослый, справится.

Поднимаюсь с кровати и осматриваюсь вокруг в поисках своих вещей, но, найдя их, понимаю, что это уже носить не выйдет. Оглядываюсь вокруг. Натыкаюсь взглядом на шкаф. Подхожу к нему и, открыв, просто утопаю в мужском аромате. Как же невероятно он пахнет.

Зажмуриваюсь от удовольствия и вдыхаю несколько секунд запах вещей. Провожу рукой по стопке футболок и, взяв одну, зарываюсь в неё лицом.

Ты полная дура, Настя. Он никогда не поймёт, почему ты так поступила. Да и объяснить ты ничего не сможешь. Нет смысла в этом. Слишком много времени прошло.

Надеваю его футболку и тону в ней. Она сидит на мне, будто платье, но я всё же решаю спрятать и ноги. Просмотрев ещё несколько ящиков, нахожу шорты. Они мне как укороченные брюки, но зато круто. Вот только приходиться несколько раз подтягивать завязки, чтобы шорты не спадали с меня.

Поворачиваюсь к зеркалу и смотрю на своё отражение. Видела бы меня сейчас бабушка. Её бы удар хватил. Но внутри просыпается девочка-бунтарка, и я закручиваю волосы в гульку, скрепляю их ручкой, что нахожу на столе, рядом со шкафом. Оглядываю себя и начинаю улыбаться, как идиотка, пока не натыкаюсь на свой же взгляд.

Когда ты была последний раз с такими сияющими глазами, Настя? Не помнишь? А бунтовать, пускай и в одиночку, когда тебе хотелось последний раз?

Правильно. Это было тогда, когда ты была счастлива. А помнишь, когда ты была счастлива по-настоящему последний раз? Помнишь. Только боишься признаться себе.

От пугающий и откровенных мыслей меня отвлекает урчание в животе. Точно, я же даже не поела толком.

Прислушиваюсь – в ванной ещё включена вода. Медведев остывает, вероятно. Или пытается понять, как так вышло, что он меня трахнул.

Фу, какая ты грубая, Настя.

Урчание в животе заставляет меня спуститься на первый этаж. Там же остались ещё стейки. А мясо – это то, что мне сейчас нужно.

Подхожу к столу и сразу беру кусок мяса, откусываю. Вкусно, но уже остыло. Кладу всё что есть в тарелку и отправляю в микроволновку, а сама иду к холодильнику. Может, там будет что-то ещё? Открыв его, понимаю, что, кроме овощей и мяса, в нём ничего нет. Хорошо, попробуем поработать и с этим.

– Настенька, не положено молодой барышне находиться на кухне, – возмущённо говорит тётя Маша, но её улыбка говорит о другом. – Мне же может влететь, – уже более жалостливо продолжает она.

– Не влетит, – шепчу ей заговорщически. – Ты мне только покажи, как ты делаешь те вкусные печеньки, и я убегу.

– Настенька, тебе бы лучше учёбой заниматься, да вон, как сестра твоя, на курсы разные ходить. – снова говорит тётя Маша, но тут же начинает замешивать тесто.

– Не хочу я ходить на те курсы. – отмахиваюсь я. – Мне только пятнадцать, успею ещё. А вот научиться у тебя готовить вкусности, хочу.

Вот и пригодится мне учёба тёти Маши. Не только же печеньки я научилась у неё делать. И пока смотрю в холодильник и надеюсь, что может в нём что-то волшебным образом появится, начинаю ощущать, что вокруг меняется воздух. Прямо потрескивает всё.

Отклоняюсь и вижу Медведева. Да он что, издевается? Низко сидящие штаны, под которыми явно ничего нет, и голый торс. А ведь я уже подумала, что секса мне хватит надолго.

Сглатываю вязкую слюну и очень надеюсь на то, что по мне невозможно понять, как на меня действует Медведев.

Начинаю говорить невпопад, то о мясе, то об овощах. Всё что угодно, лишь бы не засматриваться на его вид. Ну почему он не стал уродом? Или хотя бы не качался бы. Так нет же. Из просто симпатичного парня он превратился в сексуального мужчину. И не скажешь, что когда-то врачи обещали, что он останется калекой.

Кожей чувствую, когда Медведев начинает подходить ко мне, и, развернувшись, всучиваю ему в руки конфеты и мандарины. Включаю режим «цербер», как часто мне говорят на работе, и отправляю его расставлять всё на столе. Эффект получается обратный.

А стоит мне сказать о сексе, как Миша сразу переходит на оскорбления. Обидно и очень. Но пусть он лучше думает, что я предательница, чем узнает правду. Я пережила. Он пережил. Нет смысла сейчас ворошить всё.

Медведев сидит напротив меня за столом, а в его глазах такая буря, что та, что за окном, и рядом не стояла. А ещё он напряжён. Я же стараюсь сохранить лицо, и не показывать того, что чувствую на самом деле.

Вот только кто же спрашивает меня. Воспоминания и чувства сами поднимаются с задворок памяти, пробивая брешь в моём устоявшемся мире.

– Настюш, смотри, звезда падает, – шепчет Миша мне в шею, обнимая сзади.

Мы сидим с ним на берегу озера, куда приехали компанией из университета. Точнее, приехала я, а вот Миша не захотел отпускать меня сюда одну. Последние дни лета наша группа решила провести вместе на базе отдыха, и позвали всех. Я умудрилась выпросить у отца несколько дней свободы. И сейчас наслаждаюсь нашими вечерами с Мишей.

– Загадаем желание? – спрашиваю я тихо.

– А моё уже сбылось. – Миша снова целует меня в шею и прижимает крепче к себе.

– И моё, – отвечаю ему в унисон.

Не сбылось… Обманули те звёзды. Жестоко и страшно обманули.

– Нужно хотя бы ёлку нарядить, раз мы здесь застряли, – говорит Медведев, вырывая меня из воспоминаний.

Перевожу на него ошалелый взгляд, покрываясь мурашками. Нет, нет, нет. Я не готова встречать Новый год с Медведевым.

– То есть ты сейчас хочешь сказать, что мы с тобой никуда отсюда не уедем до вечера? – встревоженно спрашиваю и вижу, как у Медведева губы растягиваются в коварной улыбке.

– Ну, если твоя голубая кровь готова толкать машину до Москвы или хотя бы до трассы, то мы можем попробовать. А учитывая, что метель не стихает с ночи, то сейчас вся техника занята основными маршрутами, и сюда они доедут только к завтрашнему дню, в лучшем случае.

Как же я ненавижу это выражение «голубая кровь». Но деться от него никуда не возможно.

Вздыхаю, осматривая кухню и гостиную. Перевожу взгляд на окно, а та маленькая бунтарка, что внутри, почувствовала свободу и шепчет мне: «Соглашайся».

– Ну ёлку так ёлку, – вздыхаю я. – А есть хоть чем? – спрашиваю я.