Глава 6. Наташа

Маша поправилась после родов, но если полнота мне будет к лицу так же, как и ей, то я совсем не против. Токсикоз забрал почти четыре моих килограмма и пока они не вернулись.

– Какая она маленькая! – шепчу, боясь разбудить малышку.

Передаю Ване пакет с подарками для Артемки и Катеньки и раздеваюсь. Маша осматривает меня с ног до головы, но, кажется, ничего не замечает – на мне широкий свитер.

Я быстро мою руки и забираю у Маши кроху. Теплый ароматный комочек у моей груди совершенно неожиданно провоцирует пугающий своей силой взрыв эмоций. Отвернувшись от ребят, я прижимаюсь губами к пухлой щечке и зажмуриваюсь.

Скоро, совсем скоро я возьму на руки своего собственного сыночка! Мое сердце, мою любовь, человечка, ради которого я горы сверну!

– Наташ, где ты была все это время?.. – спрашивает Маша, шурша упаковкой от подарков, – Рома искал тебя.

Малышка широко зевает, обдавая мое лицо запахом молока.

– Я в Европе была. Работала в Нидерландах.

– Ты ему не сказала, да?

– Нет.

– Я ему фейс подправил немного, – вставляет Иван, – Надеюсь, обошлось без переломов.

– Вспомни, твой фейс был не лучше, – усмехается Маша, – Ты потом две недели в депо вынужден был отсиживаться.

– Вы подрались? – разворачиваюсь я, – Почему?

– Мы знаем, что случилось, Наташ. Нам знакомые ребята тот ролик прислали.

Кожу лица ошпаривает, а сочувствие в глазах Маши лишь усугубляет испытываемое мной чувство жгучего стыда. Боже, они все видели!

– Он ворвался к нам еще не до конца протрезвевший. Тебя требовал, – рассказывает ее муж, – В общем, попал мне под горячую руку.

– Вы помирились? – спрашиваю я.

– Да, пошел он! Сука!..

– Нет, не помирились, – поясняет Маша спокойнее. – Ромка потом звонил, но Ваня трубки от него не берет.

Мягко покачивая Катеньку на руках, я иду по комнате. Подхожу к окну, останавливаюсь у комода, на котором составлены семейные фотографии, заглядываю к Артемке.

– Наташ, как вы теперь? Ты его простишь?

– Нет, конечно. Ты простила бы?

– Я с Машкой никогда так не поступил бы! – отзывается Иван с вызовом. – Вот к чему приводят эти ваши тик-токи и шальные деньги!

Усевшись на стул, продолжаю любоваться их малышкой. Такая красивая! Немного похожа на Артема в младенчестве, но губки бантиком – это явно от мамочки. Так интересно посмотреть, на кого будет походить мой мальчик. Если на Березовского, я от этого любить меньше его не стану. Может, даже наоборот. Отдам сыну то, от чего отказался его отец.

– Ты что, развестись с ним хочешь? – спрашивает Маша шепотом, когда Ваня уходит, чтобы включить чайник и порезать принесенный мной торт.

– Да. Если бы он пошел навстречу, нас уже развели бы в загсе.

– Он против?!

– Угу… – целую маленький розовый кулачок и в который раз затягиваюсь сладким запахом.

– И что ты будешь делать? Говорят, он сейчас непростой человек… Мы недавно его интервью на радио слушали.

– В суд подам. Через суд разведут, – заявляю, не чувствуя на самом деле никакой уверенности, что все пойдет так, как я хочу.

– Ох, Наташка! – вздыхает подруга, опускаясь на соседний стул, – У меня просто в голове не укладывается, что вы можете быть не вместе. Я вообще не представляю вас по отдельности! Вы же как одно целое всегда были!

– Вот именно, Маш, были!.. Все изменилось, Рома давно другой, я – наверное, тоже.

– Но вы же так любили!.. – восклицает она, но, к счастью, в этот момент в комнату возвращается ее муж с чашками и тортом.

Пока Маша разливает чай, Ваня забирает у меня дочку и, склонившись, покрывает ее личико частыми короткими поцелуями. К переполняющему меня умилению добавляется похожее на белую зависть чувство.

У моего малыша таких моментов не будет. Он не будет спать на груди у отца, пока я хлопочу по дому, потому что Березовский потерял это право.

Будет он от этого страдать или нет, я не знаю. Подозреваю, что не особо. Рома не был готов к детям тогда, а уж теперь, когда в его жизни появился фонд, карьера политика и выгодные сотрудничества – и подавно.

Я провожу у ребят еще около двух часов, а затем возвращаюсь в квартиру Дениса и вырубаюсь, так и не дождавшись его. Он часто приходит домой сильно за полночь.

Слышу сквозь сон, как он гремит посудой на кухне и негромко посмеиваясь, говорит с кем-то по телефону. В какое-то мгновение реальность и мои воспоминания сливаются, и мне начинает казаться, что я в нашей старой однокомнатной квартирке, что сейчас, тихо скрипнув, откроется дверь и в комнату войдет Рома. Ляжет рядом и прижмется к моей спине.

Однако это видение длится недолго. Прострелившая грудь острая боль не дает окунуться в сладкие грезы.

Утро следующего дня начинается для меня в половину одиннадцатого. Соскочив с кровати, понимаю, что опаздываю.

Опаздываю, мать вашу, на собеседование у самой Иды! Еще и в суд не успеваю.

Наспех принимаю душ и, высушив волосы, собираю их в хвост. Мне нравится, что эта прическа делает меня взрослее и серьезнее. Именно так я себя сейчас и ощущаю.

Затем, заказав такси через приложение, выпиваю чашку зеленого чая и съедаю творожок с изюмом, обещая себе плотный обед в городе.

За десять минут до назначенного времени я захожу в одну из башен Москва-сити и на лифте поднимаюсь на пятьдесят пятый этаж. От стремительного взлета и дичайшего волнения немного мутит.

– Добрый день, – обращаюсь к девушке за стойкой из матового стекла, – У меня назначена встреча на тринадцать часов.

– Наталья, верно? – уточняет с улыбкой, тапая пальцем по экрану планшета.

– Да.

– Пройдемте.

Проведя меня через залитый светом белый холл и приемную с двумя секретарями в ней, она стучит в дверь, створки которой тут же автоматически разъезжаются, и пропускает меня внутрь.

Запоздало я понимаю, что нужно было взять портфолио с работами для голландцев, и от досады прикусываю губу.

– Здравствуйте, – мой голос незначительно сипит, но это от нервов.

– Проходи, – отзывается главный редактор, сразу переходя на «ты».

По привычке одернув полы жакета, я неслышно шагаю по ковровому покрытию и останавливаюсь у стола в форме буквы «Т», во главе которого сидит Ида.

Склонив голову набок, она касается губ дужкой удерживаемых в руке очков.

– Присаживайся, Наташа.

Я опускаюсь на стул и складываю руки на коленях.

– Спасибо, что согласились встретиться. Прошло три месяца, и я была уверена, что вы взяли на то место кого-то другого.

– Ты беременна?

Почувствовав толчок в грудь, застываю.

Как?!..

Боже, я так боялась этого. Хотела хоть немного заработать перед родами!

– Да, – тем не менее отвечаю честно.

– Срок?

– Почти девятнадцать недель.

Ее голова склоняется в другую сторону, а брови еле заметно дергаются.

– Приличный.

– Я могу работать до сорока недель, – обещаю пылко, – Я хорошо себя чувствую!

– Отец Денис?

– Что?.. – теряюсь на мгновение, – А!.. Нет, конечно! Мы с Денисом дружим, не более.

– И кто же тогда?

Как ни странно, ее вопросы не вызывают ни раздражения, ни отторжения. В ее глазах нет праздного любопытства.

– Мой муж, но мы с ним разводимся.

– Измена? – догадывается сразу.

– Да, – тяну воздух ноздрями и опускаю взгляд на крышку ее ноутбука.

– Вот как?..

– Могу вас заверить, что моя личная жизнь работы никак не коснется! – восклицаю я и тут же осекаюсь, – При условии, что… вы дадите мне шанс.

Ида словно задумывается. Надевает очки и, взяв ручку со стола, вертит ее в пальцах.

Я вытягиваюсь в струну.

– Эти три месяца я работала в одной известной галерее в Нидерландах.

– Хорошо, – вдруг произносит она, словно не слыша моей предыдущей фразы, – Давай, попробуем пока вне штата.

– Я согласна!

– На следующей неделе стартует благотворительный форум, который мы обязаны осветить в нашем журнале.

– Так, – киваю с готовностью.

– Оставь свои координаты моему секретарю. Позже она вышлет инструкцию, задание и адрес.

– Спасибо! Спасибо большое!..

– Не спеши с благодарностью. Я еще не приняла окончательное решение.

Глава 7. Роман

Пронзительное, жалобное мяуканье прерывает громкий звук кофемашины.

Вжик замирает посреди огромной, светлой кухни, а потом крутится, будто бы осматриваясь. Дрожит весь, дергается, в струну вытягивается. Страшно ему, потому что мир вокруг большой и незнакомый, а он в нем совсем один.

– Ну? И что ты, дружище? Цивилизации испугался? – спрашиваю, застегивая манжету на рубашке. Проверяю вторую.

Подтянув штанины, присаживаюсь рядом и двумя пальцами глажу взъерошенную, черную шерстку.

– Завтракать будешь?..

Подхватив крошечный комок с мраморной плитки, иду к холодильнику. Коробка молока – единственное, что там появляется с завидной регулярностью.

Двигаю ногой миску.

– Пей давай, – бурчу, возвращая молоко на полку.

Привычно щелкнув пультом, иду к кофемашине за своей кружкой с утренней порцией эспрессо.

– Знаешь, что такое одиночество? – доносится из телевизора мужской голос. – Это когда некому отправить СМС, что ты доехал!..

– Бывает хуже, – отвечает уже другой. – Человек есть, а написать все равно некому…

Обернувшись, делаю обжигающий глоток и морщусь.

На экране перрон и два мужика, только что сошедшие с поезда. Лица у них вроде знакомые, но с шоу-бизом я завязал. Даже память напрягать не хочется.

Усмехнувшись, залпом заливаю в себя кофе и снова беру пульт со стола, выключаю. Теперь тишину нарушает только котенок, жадно лакающий молоко.

Вжика я подобрал во время обхода населения, в обычном подъезде.

Любят у нас в партии устраивать такие показательные выступления. Едем в детский спортивный центр или любой жилой двор. Там общаемся с населением, узнаем о проблемах, потом помогаем их решать. Правда, молодежь, в основном жаловаться не привыкла. А вот бабушкам дай только волю: то лампочку поменять, то с несправедливой управляющей компанией разобраться.

В общем, нашел кошака и решил себе оставить. Так хотя бы смысл есть домой возвращаться.

Пусть будет.

Накинув на плечи пиджак, пытаюсь вспомнить, что еще мог забыть. Воспользовавшись металлической ложкой, обуваю классические туфли. Понял, что больше всего именно их терпеть не могу. Уж лучше кроссовки. Но они остались в прошлой жизни.

Много осталось там, но самое важное я заберу себе. Чего бы это мне ни стоило.

– Привет, – здороваюсь со своей командой.

– Доброе утро, Роман Алексеевич.

– Привет, Ром.

Всего два человека.

Слава – водитель, который со мной еще со времен работы с Арчи. И Ульяна – родная сестра моего бывшего водителя Антона, который по глупости разбился насмерть на Бали. Отчасти еще, наверное, и по моей вине.

Постоянно об этом думаю.

А Уля не знает.

Обычная, двадцатилетняя девчонка. Не скажу, что умная, но и не тупая. Все поставленные задачи выполняет с энтузиазмом. Иногда запарится и не сделает, но пока ничего из этого не выстреливало так, чтобы захотелось на Ульяну поругаться.

– Сумку в багажник? – спрашивает водитель.

– Да пусть здесь постоит.

– Я думала, ты с чемоданом будешь, – смеется Ульяна с переднего сидения. – На два дня ведь едем.

– Ты договор для Гафта распечатала? – игнорирую ее веселье.

– Конечно! Ты мне уже три раза напомнил.

Пока выезжаем с парковки жилого комплекса, достаю из кармана телефон и набираю адвокату:

– Владимир Игоревич, иск есть?

– Доброе утро, Роман Алексеевич. Я еще не смотрел.

– Плохо, – злюсь. – Я вам большие деньги плачу за то, чтобы вы спросонья сразу обо мне думали. И о моей жене, которая решила со мной развестись.

– Вчера вечером информации еще не было. За ночь она никак не появится, поэтому не переживайте. Березовская Наталья Викторовна иск о расторжении брака не подавала. Во всяком случае в Москве.

– Это хорошо.

– Конечно, хорошо, Роман Алексеевич. Я занимаюсь разводами своих доверителей уже более десяти лет и совершенно точно знаю, как выглядят женщины, окончательно решившие развестись. Наталья Викторовна на них непохожа.

– И что это значит?

– Ну, Роман Алексеевич… Проявите мужскую изобретательность. Не мне вам объяснять, как нужно с женой мириться. Цветы, бриллианты, шуба – выбирайте сами.

– Ладно, понял, – ворчу, отсоединяясь.

Ульяна со Славой предусмотрительно молчат.

Бриллианты?.. За то, что она в Европу без спроса умотала?

Я три месяца, как щенок, по Москве мотался. У додика ее, фотографа, прописался, но он ни хрена не знает. Вроде не врет. Или наоборот – врет виртуозно.

Неделю назад Наташа пообещала подать на развод, но до сих пор этого не сделала. Почему? Что ей движет? Занята или… передумала?

Номер мой заблокировала.

Ждет действий от меня?

В груди полыхает огонь. Хочется забить на все и разворотить всю Москву, но найти где именно Гайка обитает. Забрать себе, увезти, силой заставить, если не хочет…

– Приехали, – сообщает радостно Ульяна.

Слава паркуется возле главного входа.

Ежегодный благотворительный форум проходит на территории бывшего подведомственного санатория. Оставив сумку и пальто на заднем сидении, забираю у Ульяны документы и направляюсь к входу.

Внутри шумно. В разных углах фойе выстроены павильоны с активностями для детей. Пройдя ресепшен, сворачиваю в конференц-зал и сразу вижу Гафта.

– Роман, добрался? – обмениваемся рукопожатием.

– Да. Добрый день. Моя помощница подготовила договор.

– После подпишем. Хочу познакомить тебя с одним человеком. Это то, о чем мы в прошлый раз с тобой беседовали.

Взяв с подноса стакан и бутылку с водой, вскрываю ее и вспоминаю суть того разговора. Вектор внутренней политики с этого года круто изменился, а при администрации президента даже создали специальный координационный совет по вопросам молодежной политики. На данный момент идет процесс укомплектования рабочих групп, в одну из которых я задался целью попасть.

– Добрый день, Леонид Афанасьевич, – Гафт сухо приветствует грузного дядьку в сером костюме. – Как добрались?

– Добрый-добрый, Константин Александрович. Вполне сносно, – он равнодушно отвечает. – Отличная идея была – семейный форум, а то на неделе мы с женой и детьми редко видимся.

– Да. Согласен, – воодушевленно отвечает.

Я про себя усмехаюсь.

Нет у Константина никакой семьи.

– Леонид Афанасьевич, хочу познакомить вас с моим партнером. Роман Алексеевич Березовский.

– Березовский, Березовский, – повторяет, пока мы обмениваемся рукопожатиями. – Наслышан. Это ведь вы занимаетесь помощью выпускникам детских домов?

– Я, – решительно отвечаю.