Она рассказала о маме, о бабушке, об их бесконечных загулах. О том, что в маминой квартире для неё нет угла, и ночевать на чердаке бывало гораздо приятнее, чем забившись между плитой и раковиной на кухне. Рассказала и о том, как всё время чувствует себя чужой и ненужной, как дети в новой школе смеются над ней, а бывшие одноклассники не вспоминают. И насколько она чувствует себя одинокой.

– И вот я смотрю, знаете, на рекламу йогуртов с счастливыми людьми за столом, и думаю, почему у меня не такая семья? За что у меня не такая семья, понимаете?

Старушка подливала ей чай и рассеянно кивала. Она понимала.

– Когда-то у меня тоже была семья, детка. Большая семья, братья и сёстры… Но все давным давно потерялись, и вот я тоже одна. Но, – старушка обвела руками комнату, – у меня есть все эти шерстяные ребята, теперь они мне семья.

– А он все… как это? Найдёныши?

– Многие. Рыжий, которого ты принесла, например. Я нашла его вот таким крошкой, – старушка сложила горстью свои маленькие ладони. – На помойке. Услышала писк в мусорном баке, откопала шевелящийся пакет, ну и вот… Жаль, кроме него там некого было спасать, – совсем тихо пробормотала она.

Разморенная Лёля не обратила внимания.

– Кого-то выбросили в подъезде или во дворе совсем малышом, кого-то пришлось отбивать у жестоких детей, кто-то сам пришел, а еще были такие, кого мои постояльцы принесли невесть откуда в зубах.

Лёля уже клевала носом, поглаживая уютно устроившуюся на коленях пятнистую крысу. Белая в рыжих подпалинах шубка казалась мягкой как шелк. Девочка бы никогда не подумала, что грызуны могут быть такими приятными.

– И крысы тоже были бездомными?

– Ну что ты, милая, пасюки совсем не такие, они серые и большие, гораздо крупнее моих. А этих матрешек я получила в подарок, забрав из зоомагазина старую толстую крысу. Она жила там с молодыми крысятами, у которых еще были шансы найти хозяев, в отличие нее – с вытертой шкурой, залысинами и гнутым хвостом. Спустя пару недель оказалось, что она не толстая, а беременная, а потом появились матрешки. Хотя, толстой она тоже была.

– А сама она где? – сквозь сон спросила Лёля, почесывая крысий загривок.

– Грызуны мало живут, как их ни спасай…

Лёлина голова окончательно склонилась вниз, последние слова растворились в пуховой сонной перине. Девочке стало так тепло и спокойно, как не было уже очень давно.

Ноги во сне казались набитыми ватой, медленными и нелепыми, неспособными сделать ни шагу. Лёля обнаружила себя в густой непролазной чащобе. Колючие еловые ветки цепляли её за одежду и волосы, царапали руки, лезли в лицо. Ни дороги не было, ни тропинки. Девочка едва пробиралась сквозь заросли, опавшие хвойные иглы и спутанные корни кололи ей ноги.

Темнота ощущалась едва ли не осязаемой и густой. Сквозь неё в сознание девочки прорывались шорохи и тихие шепотки, неразборчивые голоса, сливающиеся в белый шум.

Лёля видела свои бледные руки, раздвигающие ветки одну за другой, но ни входа не было видно, ни выхода. Страха она не чувствовала, но тягучая безысходность охватывала её всё больше и больше, кровь стучала в ушах.

Ни входа.

Ни выхода.

Ни вдоха.

Ни выдоха.

От теплого прикосновения к лицу Лёля вздрогнула и проснулась. Рядом с ней на подушке лежал рыжий кот, уже хорошо ей знакомый. Он ткнулся маленьким носом ей в щёку и успокаивающе замурчал. Обрывки странного сна ещё мелькали где-то на периферии сознания, но девочка прижалась лицом к горячему кошачьему боку и вновь провалилась в сон.

На этот раз без сновидений.

Лёля давно так не высыпалась. Она открыла глаза в тишине и спокойствии полутемной маленькой комнаты. От подушек пахло свежими травами, мягкое одеяло окутало её коконом, под боком спал кот. Сквозь сомкнутые шторы пробивался узкий луч солнца, струящийся по застеленному коврами полу.

Пару минут девочка возвращалась в сознание, вспоминая, где она, и почему ей здесь так хорошо. Рядом Рыжий, а значит, она всё ещё в гостях у бабули-соседки, хотя совершенно не помнит, как оказалась в кровати. Последним её воспоминанием были кухня и чай.

Лёля села, не торопясь выбираться из одеяла, взъерошила и без того спутанные тонкие волосы и осмотрелась.

В комнатке, куда едва помещалась кровать, все стены были заставлены стеллажами, на полках толпились разномастные ящики и горшки. Там были цветы в разгаре цветения, ползучие лианы, растения с листьями самых разных форм и оттенков, карликовые деревья и только набирающая силу рассада. Возле окна с большой перекладины рядами свисали брызжущие зеленым кашпо, за шторами, вероятно, тоже скрывались горшки, но плотная ткань не давала разглядеть даже их очертаний.

Кот проснулся, потянулся всем толстеньким телом, широко зевнул и, спрыгнув с кровати, неспешно направился из комнаты вон. Лёля проводила его взглядом, и тут среди ящиков с чем-то, отдаленно напоминающим розы, она разглядела часы. Половина девятого.

Половина девятого!

Суббота, физика первым уроком, она всё проспала.

Девочка выскочила из одеяла и заметалась по комнатке, насколько ей позволяло свободное место. Всё проспала, совсем всё, опять ей влетит.

Первым делом конечно надо бы попрощаться с соседкой и поблагодарить. Но в квартире стояла тишина, и кажется, бабушка ещё не проснулась. Лёля решила не будить добрую женщину, осторожно вышла из комнаты, просочилась по темному коридору к выходу и выскочила за дверь. Позже скажет спасибо. Сейчас самое сложное – незаметно зайти домой, переодеться и забрать школьную сумку.

Пара шагов до квартиры, и вот Лёля снова стоит перед старой дверью, прислушиваясь к звукам внутри. Кажется, тихо, либо все разошлись ещё ночью, либо спят, кто где упал.

Тихо-тихо, почти неслышно, девочка повернула ключ в замке. Алкогольные пары сбивали с ног прямо с порога и опьянеть можно было, просто оставшись в дверях. Проблема заключалась в том, что Лёле нужно было войти.

Прямо напротив входа располагалась дверь в ванную. Был маленький шанс, что внутри найдется пара свежестиранных вещей, пусть непросохших и полусырых, и дальше идти не придется. Лёля потянула дверь на себя.

Заперто. Видимо, кто-то в ночи отправился в ванную, заперся внутри и заснул. Прощайте, мечты о свежей одежде. И кроме того, это значило, что у девочки были все шансы наступить в полумраке во что-нибудь малоприятное.

Крохотный коридорчик в три шага завершался входом в единственную комнату, Лёля осторожно прокралась к краю стены и заглянула внутрь.

Мамины гости спали где придется, в самых экзотических позах. Кажется, не всех она знала по именам, но хотя бы раз точно видела раньше. Дядя Андрей, местный электрик, спал на полу возле дивана, зажав в руках пустую бутылку. Свесив руку ему на лицо, на диване лежал его старый друг дядя Игорь. Посреди комнаты, обняв ножку стола, заснул третий мужчина, опознать которого Лёля не смогла, да и не очень хотела. Она искала глазами маму.

Откуда-то справа раздался внезапный всхрап, заставивший девочку подскочить. В проходе из комнаты в кухню, не замеченный ею ранее, распластался мамин любовник Олег, всё время требующий называть его папой. Он привалился к кухонной двери, сложил голову на смятый вязаный коврик и, кажется, помочился под себя. Или, в лучшем случае, пролил водку где-то в районе собственных брюк. Хотя в последнее верилось мало.

Стараясь не приближаться, Лёля вытянула шею, пытаясь разглядеть, кто находился на кухне. Сидя за столом, уронив голову на руки, спала мамина собутыльница Света, старая стерва, каждый раз сдающая матери Лёлины путешествия на чердак. Приятных людей в этой компании найти было сложно.

И вот наконец девочка увидела маму. Она заснула сидя, подперев спиной плиту, голову свесив на грудь. Рядом лежал стакан с разлившимся содержимым и недоеденный бутерброд. Видимо, женщины до последнего обсуждали на кухне дела государственной важности, так и заснули.

Лёля смотрела на мать без злости и жалости, почти не ощущая обиды. Она чувствовала угнетающую пустоту, как будто мама была чёрной дырой, высасывающей Лёлину жизнь.

Терять здесь время больше не было надобности. Лёля осторожно прокралась к шкафу мимо лежащих мужчин, наугад схватила с полки пару вещей и так же крадучись направилась к выходу. Но не успела.

– Эээ, слышь, малая!..

Олег очнулся, как зомби пополз по полу прямо на Лёлю, и пока она зазевалась, схватил её огромной липкой рукой за лодыжку. Девочка вскрикнула, попыталась стряхнуть пьяницу, но сил не хватало. Вдруг Олег дёрнулся, взвыл, разжал хватку и затряс рукой в воздухе. Лёле показалось, где-то чуть выше его запястья болталась маленькая серая тень, будто крыса. Но всматриваться было некогда, она выскочила в прихожую, выдернула свою школьную сумку со стойки для обуви, где никто никогда её не искал, и была такова. Переоденется в подъезде, и наверное даже в чужом.

Дослушав удаляющийся топот и хлопнувшую подъездную дверь, старушка скрылась в тенях квартиры. Она прошла по коридору, перебирая в пальцах резные бусы на нитке, задумчиво щелкая языком.

На кухонном столе сидела одна из маленьких крысок и отчаянно чихала, как будто отплёвывалась, едва успевая между чиханием умывать мордочку.

Старушка достала из корзины на окне спелую жёлтую грушу, отрезала внушительный кусок и выдала крысе, ласково почесав её мягкий загривок.

– Молодец, крошечка, заслужила. А вечером у нас будет настоящее большое веселье…

Крыса подхватила недоеденный кусок и с видом "я в этом не участвую" спрыгнула куда-то под стол. Её участие больше не требовалось.

Что старушка точно знала об алкоголиках, так это что один день точно не срок для запоя. Можно даже не сомневаться, что вчерашняя вечеринка в квартире маленькой соседки сегодня продолжится.

Алкоголиков она на дух не переносила.

Время близилось к вечеру, старушка прикинула, что её новая знакомая после школы вряд ли будет спешить в отчий дом, и значит, у неё как раз есть время нанести визит вежливости.

Дверной звонок под сухим старушечьим пальцем трезвонил добрых десять минут, пока Лёлина мама не соизволила всё же открыть.

Помятая полная женщина с отёкшим лицом, ей было чуть за сорок, но выглядела она сильно старше и совсем не свежо. На домашнем платье виднелись старые винные пятна.

– Ты кто?

– Лена, душа моя, не узнаешь? – старушка улыбнулась своей самой широкой улыбкой и показала припрятанную под полой халата бутылку.

Мутные глаза женщины не могли сфокусироваться на гостье, зато бутылку она разглядела мгновенно.

Ну конечно же, как она могла позабыть, это же эта… та самая… как её звали. Где-то она её уже видела, и наверняка пили вместе, да и какая разница?

Женщина жестом пригласила соседку войти, и сама удалилась в квартиру, сильно шатаясь.

Старушка всей душой ненавидела эти логовища. Смрадные, душные, пары алкоголя смешивались с запахами несвежих тел и их выделений, под потолком клубился дым сигарет, кислорода отчаянно не хватало, а грязь можно было лопатой соскребать с пола и стен. Преодолевая брезгливость, бабуля пробралась в самый дальний и темный угол, устроилась в кресле и принялась ждать.

Пьяницы стягивались в квартиру медленно и неотвратимо. Кто-то пришел под мухой заранее, кто-то был ещё трезв, и потому недоволен, кто-то распивался с хозяйкой на пороге, за встречу. Становилось шумно, гремели посудой, носили из кухни в комнату стаканы, тарелки, включали музыку и начали подпевать. Старушка ждала.

Наконец внимание гостей сосредоточилось на хозяйке квартиры. Она держала в руках стопку водки и радостно, насколько хватало сил, рассказывала о светлом будущем могучей страны, которое неотвратимо наступит в ближайшее время благодаря таким прекрасным людям, как её гости. Гости кивали, мычали и усилием воли останавливали наполненные рюмки у губ, выдерживая законы алкогольных приличий.

Старушка решила, что самое время начать.

Она едва слышно щелкнула языком, свет в комнате моргнул, качнулась люстра, и если бы пьяницы не галдели так громко, они бы расслышали холодящий кровь переливистый, тоненький смех. Но только старушка знала, к чему нужно было прислушаться.

Рука хозяйки квартиры с зажатой в ней рюмкой дернулась, словно её толкнули, по коже мазнула невесомая черная тень. Водка предательски расплескалась прямо хозяйке на грудь, в рюмке почти ничего не осталось. Женщина возмущенно окрикнула стоящую рядом подругу, началась перебранка, но быстро угасла, как только опустевшую рюмку наполнили вновь.

Старушка тепло улыбалась, замечая, как наполняют квартиру новые тени. Щелкала языком и легкими жестами направляла их к будущим жертвам.

Один за другим гости вскрикивали. Кого-то кольнули в бок, кого-то дернули за волосы, отдавили ногу, пуговицу оторвали. Всё началось с мелких и совсем незначительных пакостей, которые поначалу толком никто не заметил. Но нервы опьяненных людей не отличались стабильностью. Каждый новый тычок и затрещину они принимали всё ближе к сердцу и, не находя вредителя, предъявляли претензии к ближнему, любому, кого могли заподозрить.

Тычок, удар в глаз, крики, ругань, вот кто-то кубарем покатился по полу, опрокинув на себя стол со всей снедью.

Старушка всё ещё улыбалась, медитативно покачиваясь и следя за происходящим сквозь прикрытые веки.

Драку оборвал женский визг. Присутствующие уставились на подругу хозяйки, ещё недавно лупившую одного из мужчин кухонным полотенцем. Теперь она дрожащим пальцем тыкала в потолок и истерично скулила. Там задорно кружились пустые бутылки и рюмки, подскакивая вверх и вниз, сами по себе, влекомые невидимой силой.

– Чертовщина какая-то… – глухо сказал один из мужчин, на вид самый старший, и тотчас же невидимый поток подхватил его самого и подбросил вверх к бутылкам, рюмкам и люстре.

Тут завизжали все, и мужчины, и женщины, и, расталкивая друг друга, бросились к выходу. Дверь не поддалась, замок проворачивался без толку. Истерика нарастала.

Свет во всем доме начал мигать и гаснуть в такт крикам. Загрохотала мебель, с полок посыпались вещи, все телефоны разом взорвались жуткими сверлящими звуками.

Кто-то бросился к окнам, но они тоже не открывались. Брошенный в стекло стул разлетелся мелкими щепками, взлетевшими вверх к бутылкам и всё так же кружащемуся там с криками и мольбами о помощи старому пьянице.

Хозяйка побежала на кухню и вернулась оттуда с огромным ножом, так и встала посреди комнаты, дико вращая глазами и требуя немедленно всё прекратить. Но кому грозит, она не понимала.

Свет погас, погрузив квартиру в кромешный мрак, хотя за окном ещё только начинало темнеть.

Люди притихли. Жались по углам, застыли у двери, хозяйка опустила нож, и даже мужчина на потолке замолчал.

И тут в тишине снова раздался переливчатый смех, но уже не один, словно в комнате было три десятка маленьких безумных детей. И повсюду разом вспыхнули зелёные огоньки. Яркие, трепещущие, взмывающие пламенем вверх. Они находились везде, на полках, на стенах, у кого-то сидели на головах. Целая светомузыка кружила вверху стекло и невезучего пьяницу, кружила и хохотала, всё быстрее и громче.

Лёлина мама упала на колени и залилась слезами, отбросила нож. Никогда ещё никому из них не было так страшно.

Добрая старушка поднялась из кресла, из своего невидимого убежища. Степенно вышла на центр комнаты и остановилась, с блаженной улыбкой осматривая дело рук своих. Освещенная зелёными всполохами, маленькая и сухая как вербная веточка, посреди вакханалии она выглядела настолько жутко, что сам дьявол уступил бы ей место.

Она подняла руку и дёрнула зависшего под потолком мужчину за ногу, как за нитку воздушного шара. И расхохоталась.

Громко, жутко, утробно, раскинув руки. Как могла бы хохотать сама смерть. Вой зелёных огней слился с её голосом, и тем же пламенем вспыхнули её собственные глаза.

Всё, что могло взлететь, взлетело. Люди отрывались от пола, несомые чудовищной силой, всё вокруг грохотало, металось, билось о стены и рвалось в клочья.

В этот момент в замочной скважине повернулся ключ.

Лёля едва успела ко второму уроку. Мышкой проскочила на свою одинокую заднюю парту, никто не заметил ни её отсутствия, ни появления.

Вторым уроком была история, скучная пожилая учительница что-то монотонно бубнила под нос, ей этот урок был безразличен так же, как и всему классу. Лёля, прикрывшись учебником, уставилась в свой телефон.

Соцсети оставались для неё местом малоизученным и непонятным, она ни с кем не общалась и ничего не выкладывала. Да и что она могла выложить, фото двора с высоты чердака? Или новые синяки?

Но тем не менее она подписалась на пару ребят из своей прошлой школы в надежде не потерять с ними хотя бы мнимую связь. А из новой…

В целом нынешние одноклассники не были ей ни близки, ни приятны, никого из них ближе узнавать не хотелось. Но появился один человек, которого она выделила из толпы с первого взгляда. Иной. Не похожий.

Девушка из параллели. На год старше. Ивана.

У Лёли захватывало дух от одного её вида. Она одевалась как парень, стриглась как парень, говорила как парень, оставаясь при этом невозможно красивой девчонкой. Всегда вела себя отстранённо, не ввязывалась в конфликты, никого не задирала сама. Толком Лёля ничего о ней больше не знала, но и этого было достаточно.

Она в сотый раз зашла на страничку Иваны и принялась листать фотографии. Одна, другая, третья…

Взгляд зацепился за фото с собакой. Она обнимала огромного серого пса на фоне больничных стен, и наверное это был единственный снимок, где девушка улыбалась.

Из описания Лёля узнала, что это не просто пёс, а собака, которую спасла мама Иваны, вылечив от какой-то опасной болезни. Другими словами, её мама – ветеринар.

Кусочки пазла сложились мгновенно, и Лёля подпрыгнула от восторга прямо вместе со стулом. Получается, мама Иваны врач, спасающий жизни собакам, а у неё как раз появилась такая, нуждающаяся в спасении жизни. И не сможет же добрая девушка отказать ей в просьбе о помощи? Так и познакомятся, и может быть, даже подружатся.

Девочка оцепенела одновременно от предвкушения и от страха. Дрожащими руками нажала на кнопку перехода в личные сообщения, но что написать?

"Эй, привет, я тут слежу за тобой с прошлого года, а ещё мне надо спасти собаку от смерти"?

Звучало жутко, и ничего лучше в голову не приходило.

В конце концов она вымучила скромное

"Мне сказали, твоя мама ветеринар, вы можете помочь мне с собакой?"

И, устав придумывать что-то более внятное, скорее нажала "Отправить".

Лёлю разбирала крупная дрожь, она вцепилась в телефон как в спасательный круг среди шторма, и саму её немало штормило. В душе она ничего не ждала, поэтому когда внезапно статус сообщения сменился с "Отправлено" на "Прочитано", сердце рухнуло в пятки.

Сейчас сама Ивана ей ответит, сама! И вот-вот, сейчас начнётся их дружба, вот…

Ответ был короткий.

"Лол"

И чуть позже – картинка со средним пальцем.

Исчерпывающе. Оглушительно больно.

Лёля почувствовала, как на глаза навернулись слёзы. Вот именно поэтому она никогда ни к кому не тянулась, никогда первая не начинала знакомства, поэтому постоянно была одна.

День был испорчен.