На следующий день мне сообщили, что совещание директоров переносится на завтра, так как не все участники успевают прилететь. Я ужасно не любил проводить время впустую, тем более в ожидании, и тем более в командировке.

Поэтому согласился встретиться с Моникой и обсудить детали нашего развода. Она предложила приехать к ней, так как неважно себя чувствовала, и первой моей мыслью было отказаться, но решить этот вопрос раз и навсегда было для меня принципиально важно. Оттягивать этот момент я не хотел, тем более как раз сегодня у меня был свободный день.

– Здравствуй, Сергей. Проходи, – поприветствовала меня она и пригласила в квартиру.

Моника выглядела очень по-домашнему в своем коротеньком халатике, но, тем не менее, сразу было видно, что она готовилась к нашей встрече. Стремиться хорошо выглядеть в любой ситуации, наверное, у женщин в крови.

– Сделать тебе кофе?

– Да, не откажусь, – согласился я на ее предложение.

– Это результаты анализов, подтверждающие твое отцовство, – прокомментировала она, протягивая мне документы.

Я внимательно перечитывал их раз за разом, пока Моника ушла на кухню готовить кофе. Там все было понятно – таблицы, проценты, цифры, печати, подписи и это только подтверждало неоспоримый факт. Ребенок был мой. И теперь его не было.

Сжав пальцами переносицу, я в очередной раз почувствовал приступ острой боли, которая зародилась в сердце и стала неумолимо распространяться по всему телу, сконцентрировав свое внимание на голове.

– Почему ты сразу не сообщила мне? – задал я ей вопрос, как только она поставила передо мной кофе.

– Сначала я была не в том состоянии, чтобы вообще хоть с кем-то разговаривать, тем более на эту тему, – она сделала паузу, успокаиваясь, – потом узнала, что будет собрание директоров, на котором ты должен был присутствовать, и решила подождать до личной встречи. Ты все равно ничем бы уже не смог помочь, – когда она потянулась за кофе, ее пальцы дрожали.

– Я записала нас на послезавтра. Через пару дней нас уже ничего не будет связывать, – чашка задрожала у нее в руке, и быстро поставив ее на столик, она встала и спешно отошла к окну.

Моника тихо плакала, стоя ко мне спиной, и не отреагировать на это не мог, наверное, только бессердечный. Подойдя к ней, я медленно обнял ее за плечи, и она прижалась ко мне, разрыдавшись еще сильнее.

– Я … Это я во всем виновата, – послышался ее срывающийся голос сквозь рыдания.

– Ты не виновата, – ответил успокаивающим голосом, поглаживая ее по голове, хотя совершенно так не думал.

Но в этот момент мне действительно стало ее жаль. Если я, который буквально недавно узнал о том, что у меня мог бы быть сын, испытывал такую боль, что же тогда должна была испытывать Моника, проносив ребенка почти девять месяцев у себя под сердцем.

– Правда? – она подняла на меня свои заплаканные глаза, в ожидании ответа.

– Правда, – ответил, решив солгать.

Просто посчитал, что так будет правильно. В этот момент она облегченно вздохнула и прижалась сильнее. Я прекрасно осознавал, что это уже довольно неприличный контакт, что нужно его как можно быстрее разорвать, но почему-то не решался.

– Где его похоронили? – после того как я задал этот вопрос, Моника вся напряглась, и я понял, что задал его слишком рано.

Я уже сам стоял весь в напряжении в ожидании ее истерики. Черт! Ну зачем я об этом спросил. Ее слезы не заставили себя долго ждать, а я лишь шумно выдохнул. Теперь придется весь вечер ее успокаивать, не бросать же в таком состоянии.

– Где у тебя успокоительное? – пытался я донести до нее этот вопрос, не повышая при этом голоса.

– На кухне, – ответила, пытаясь совладать с собой.

После принятого лекарства Монике сразу же стало легче, и я даже подумал о том, чтобы принять его самому.

– Я так благодарна тебе за поддержку, – услышал я ее слова, и она обняла меня в своем порыве благодарности, отталкивать ее в такой момент было бы верхом неприличия.

Она подняла на меня свой заплаканный взгляд и потянулась, коснувшись своими губами моих губ, и когда я никак на это не отреагировал, прижалась сильнее, уже требуя от меня ответить на ее поцелуй.

Моментально среагировав, я отстранил ее нерезко, но настойчиво. В глазах Моники мелькала злость и разочарование, но я был неумолим.

– Между нами ничего не может быть, и не могло бы, даже если бы у нас с тобой был ребенок, – эта фраза давалась мне очень легко, я говорил ее сотню раз, всем своим бывшим, а их у меня было немало и всех их бросал именно я, как только пропадал к ним интерес. Мой голос звучал ровно и даже успокаивающе, но совершенно безапелляционно, чтобы она наверняка поняла, что никаких «но» быть не может. Но Моника видимо все же плохо понимала в таком состоянии, так как спросила:

– Может быть ты останешься на ночь?

Я даже слегка улыбнулся про себя, естественно. Нет, дорогая. Мне, конечно, сейчас тоже необходимо успокоительное, но ты для этой цели совершенно не годишься.

– Мне нужно идти. До встречи, – и я решительно освободил свое тело от ее цепких пальчиков.

Желание Моники мне вполне было понятно. Я и сам хотел, чтобы меня успокоили именно таким способом, но той, которая может это сделать, сейчас нет со мной рядом. В том, что уже скоро Лиза вернется ко мне, у меня не было никаких сомнений. В свете новых обстоятельств, мне необходимо только в самые ближайшие сроки получить развод и с чистым паспортом лететь уговаривать Лизу выйти за меня.

Визуализация уговоров эротическими картинками стала проноситься у меня в голове, натягивая ширинку в штанах до жуткого дискомфорта. Белогородский говорил, что к свадьбе у него все готово, поэтому бракосочетание откладывать не придется.

Совещание директоров длилось практически весь день, у меня даже сложилось впечатление, что они просто поболтать слетелись. Когда дошла очередь до обсуждения нашего филиала у меня взыграла гордость за всю нашу команду, так как хвалили нас долго и упорно, хотя работать завод еще даже и не начал. Но следующее их решение заставило меня напрячься. Руководство захотело устроить официальное открытие нашего филиала уже послезавтра, так как многие из директоров других филиалов, мать их, изъявили желание присутствовать на этом мероприятии.

Сегодня в ночь мы должны были вылетать на их частном самолете, а это значит, что оформить развод с Моникой я уже не успевал.

– У вас могут возникнуть с этим какие-то проблемы? – спросили у меня, увидев мой недовольный вид.

– Нет, – рявкнул я, – Устроим вам прием по высшему разряду, не переживайте.

Практически весь вечер я провисел на телефоне, организовывая для немцев выездное мероприятие.

– Макс, ну не ужели тебе еще все объяснять нужно. Да х…й его знает, чего эти немцы еще захотят, – я уже перешел на мат, начиная злиться.

– Ну приготовь как под себя, ты же у нас мастер гулянки устраивать. Проверь, чтобы везде бронь была. Прессу на открытие позови, но не так чтоб прям пресс-конференция получилась.

– А их зачем?

– Макс, ты хочешь, чтобы потом в новостях мелькали фотки не как немцы ленточку разрезают, а как бухие отдыхают в сауне? Их вечернее мероприятие максимально под контроль возьми, чтобы никакого компромата в интернет не слилось потом, – наставлял я друга.

– Я думал они серьезные товарищи, – хохотнул Макс.

– Все серьезные товарищи любят хорошенько отдохнуть и твоя задача, чтобы это не стало для них проблемой. Весь бюджет за счет фирмы.

– Понял шеф. Все в шоколаде сделаем. Не переживай.

После утомительных переговоров, мое тело требовало разрядки, и я направился в знакомый мне спортзал в гостинице.

– Привет, Сергей, – поздоровался со мной Денис – тренер, с которым я с самого начала нашел общий язык.

– Привет. Что-то я тебя не видел в прошлый раз.

– Да я вообще-то здесь больше не работаю. Уволили за ненадобностью. Вернее, другого нашли более подходящего, и меня попросили сразу же, – ответил Денис с улыбкой, но голос был невеселый.

– Ну и где ты теперь? – спросил чисто из любопытства.

– Да, собственно, нигде пока. Русских здесь, сам понимаешь, не очень-то принимают. Мы с друзьями изначально свое сыскное агентство хотели открыть, связи были, вот только с деньгами проблема, а теперь не знаю. Может, в органы подамся, посмотрим, – и он уже собирался попрощаться.

– Слушай, а идея у вас неплохая была. Я могу помочь с открытием, по условиям договоримся. Я здесь довольно часто бываю, по всем вопросам со мной лично даже можешь решать, – глаза у Дениса загорелись, но он еще, видимо, не до конца все понимал.

– Ты серьезно?

– Вполне. Агентство открывать буду я, а заниматься будешь ты со своими друзьями. Если все у вас получится, потом к вопросу долевого участия можем вернуться.

– Я, собственно, про тебя ничего не знаю, – начал сдавать заднюю он, а я усмехнулся.

– Ну, так ты ничем и не рискуешь, вся финансовая часть на мне будет.

– А, ну если так, то я согласен, – уже уверенней ответил Денис.

– Номер мне свой оставь, с тобой мой помощник свяжется, а для проверки твоей профпригодности попрошу узнать для меня одну информацию, – эта идея зародилась у меня спонтанно, но очень вовремя.

Я попросил Дениса узнать, где похоронили моего сына. К Монике по этому вопросу я обращаться больше не желал. Хотел, чтобы это был мой личный вопрос, без ее участия. Только я и мой малыш. В этот момент меня как будто тисками сдавило, похлеще тренажера, на котором я сидел. Эти чувства теперь никуда не уйдут, а останутся со мной навсегда, выстреливая редкими воспоминаниями.

– Понял, сделаю.