5.

Как только я уехал из больницы, то сразу же перевел Лизе на телефон небольшую для меня сумму, так как на работу, скорее всего, ей теперь будет сложно выйти, а с финансами у ее родителей не густо было. Попросил Ивана, чтобы тот ей больничный выписал, хотя он и отнекивался, говоря, что с таким диагнозом не положено, но потом все-таки пошел мне на встречу.

Прошла уже целая неделя с той проклятой ночи, но воспоминания все не меркли. Я возлагал большие надежды на фразу "Время все лечит", но она не работала.

Первые дни я метался как тигр в клетке и только из далека наблюдал за ней, когда она гуляла с родителями. Я изводил себя воспоминаниями, но долго так продолжаться не могло, я просто сходил с ума. Угол в моей комнате был раздолбан как чертова стена плача. Туда летело все что не попадалось мне под руку, а когда не попадалось ничего, просто долбил ее кулаками.

Я метался в ожидании того, что моя девочка все-таки заявит на меня в полицию и я хоть ненадолго побуду с ней рядом, но она этого не сделала.

Макс пару раз пытался сообщить мне что-то по работе, но нарвавшись на ответ, который посылал его далеко и на долго, больше не приставал. Но потом до меня дошло, что в данной ситуации работа для меня хоть какая-то альтернатива чтобы на время ее забыть.

И я начал зверствовать на работе. Тот темп, который я задавал, не выдерживал никто. Секретарша уволилась в первый же день. Приходящие на ее место не задерживались и двух часов, а после десятой претендентки на это место, вообще наступило затишье, никто больше смертницей становится не спешил. Я работал до позднего вечера, никуда не выезжал, все встречи проходили в офисе. Еду мне то же доставляли прямо в кабинет. Макс больше со мной не разговаривал, знал, что лучше переждать. Когда заканчивался долгий и чертовски тяжелый для моих подчиненных день, я ехал в спорт зал. После того, как я выжимал до предела свой мозг, мне было необходимо отыграться еще и на своем теле по максимуму.

Через пару дней я понял, что просто не могу выносить присутствие людей, боялся сорваться на ком-нибудь и решил повесить грушу себе домой. Ребята, которые привезли ее чтобы установить, увидев мой раздолбанный угол, предложили обшить часть стены темно-серыми матами в тон квартиры. Уже на следующий день в моем доме появилась зона, на которой я срывал весь негатив и злость. Злость на самого себя. Я долбил эту грушу до тех пор, пока руки трястись не начинали, и я понимал, что просто больше не могу. В этот момент я просто делал пару шагов назад и падал на кровать, а на задворках покидающего меня сознания была она.

В середине одного из похожих на все остальные рабочих дней, мне позвонили с незнакомого номер.

– Здравствуй, Сергей. Мне передали, ты будто сам не свой. Да, терять бизнес печально. Но ничего уж тут не поделаешь. Сколько веревочки не виться, как говориться… Ну как, ты созрел для моего предложения? Я ведь уже долго жду. Могу и передумать. Смотри, – услышал я довольный голос Силиванова из телефона.

Он не предлагал, а констатировал факт. Не спрашивал, а точно знал, что я соглашусь.

– Нет, я не согласен, – ответил я ледяным тоном, растягивая слова с давящей интонацией.

На том конце сдавленно засопели, видимо, признак какой-то болезни, а в моих мыслях, мне казалось, что это я так сжимаю хилую шейку этого падлючего старикана.

– Да как ты смеешь мне отказывать, щенок? Ты еще пожалеешь! – лаял на меня Силиванов своим хриплым голосом и даже закашлялся.

– Я все сказал, – бросил я ему и отключился.

На меня накатила какая-то дьявольская эйфория. Чувство превосходства растекалось у меня по венам. Меня просто эмоционально кидало из крайности в крайность. Надо срочно с Максом перетереть, не успокоится же все равно этот старый черт. Закончив все основные дела, я поехал к нему в ресторан.

Когда я зашел туда, меня как магнитом потянуло в кабинет Макса. И увидев там ее, я остолбенел. Она стояла ко мне спиной и не могла видеть, как меня затрясло будто в лихорадке. Понадобилось время, чтобы я смог взять себя в руки. Она выглядела так маняще невинно, я слушал ее голос и наслаждался им.

– Что ты хочешь передать мне, Лиза, – я слышал свой голос со стороны, он звучал грубо и холодно.

Наверное, я вообще не смогу теперь другим тоном разговаривать. Лиза дернулась, и вся напряглась, узнав меня. Она стала медленно поворачиваться, а я в этот момент легким кивком головы, просигнализировал Максу о том, чтобы он вышел. Тот, не стал задерживаться, закрыв за собой дверь.

Я сделал лишь шаг ей на встречу, а она, увидев это, в ужасе округлила свои глаза цвета темного шоколада, и я отшатнулся как от удара, увидев в ее глазах животный страх.

Боль стала скручивать меня своими колючими жгутами, а я все не мог отвести от нее глаз и задавал себе всего один вопрос, смог ли я поступить с ней так же, если бы тогда она выглядела как сейчас, как маленькая девочка с косичками, а не как роковая красотка в коротком платье.

Я перевел взгляд на ее белую бесформенную толстовку на пару размеров больше, чем ей полагалось. Ворот был слишком широк и низко съехал, оголяя смуглую кожу ее худенького плечика, и на нем виднелась тоненькая лямочка от белого топа, которая говорила о том, что на Лизе нет бюстгалтера.

Сердце бухало в груди и рвалось наружу. Мне безумно захотелось прикоснуться губами к пульсирующей венке на шее, проделать дорожку из поцелуев до лямки и стянуть ее зубами чтобы оголить …

И тут меня понесло! Мне совершенно без разницы, как выглядит моя девочка, я хочу ее любую, только ее! Чтобы не пугать ее еще больше, я быстро прошел к столу и увидел на нем стопки новеньких купюр.

– Что это? – спросил я у Лизы, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

– Мне, мне не нужны ваши деньги, – храбрилась моя маленькая девочка, но дрожащий голос выдавал ее.

– Подойди и возьми их. Они для тебя, – складывая деньги в пакет сказал я ей, не слишком громко, чтобы она не сбежала, но все-таки настойчиво, чтобы не посмела ослушаться.

Под моим гипнотизирующим взглядом Лиза медленно подошла к столу, быстро схватила пакет и опять стала пятиться в сторону двери.

Мои внутренности опять скрутило в болезненном спазме, когда я увидел на ее руке порез. Я знал, что просто не могу больше держать этого запуганного зайчонка.

– Лиииза, – медленно и как можно тише протянул я, и увидел, как она мгновенно замерла от вибрации моего голоса, мне даже показалось что я увидел в ее глазах промелькнувшее желание.

Моргнув, я присмотрелся внимательнее, но там был лишь страх и уже зарождалась ненависть. Она меня ненавидит, не надо строить иллюзий!

– Почему ты не заявила в полицию? – задал я ей последний вопрос, так как она была уже у двери. Она молчала, как мне показалось почти целую вечность.

– Потому, что вам ничего не будет, а я в глаза людям смотреть не смогу, – ее слова звучали как приговор, и она пулей вылетела из кабинета, оставив за собой шлейф безнадежности.

6.

Я неслась, не разбирая дороги, и чуть не сшибла одну из наших официанток с подносом и только когда оказалась на улице, смогла нормально выдохнуть. Ускорила шаг в сторону бульвара с лавочками и, увидев, что за мной никто не гонится, плюхнулась на одну из них. А в голове мелькало легкое разочарование. Да что со мной происходит, в конце то концов!

Когда он был моей мечтой, все было очень даже просто: я его люблю – он меня нет, а сейчас, когда я его увидела впервые после той ночи, то испытала страх. Мой темный ангел теперь выглядел как дьявол. От нежного взгляда, которым он смотрел на меня раньше, не осталось и следа. Единственный вопрос, который его волновал, почему я не заявила на него в полицию, и он просто заставил меня взять деньги, как гарантию того, что я так все-таки этого не сделаю.

Но самое страшное было то, что я испытывала страх не по отношению к нему. Я боялась себя, боялась и злилась на себя за то, что не испытываю к нему даже намека на ненависть. Я безумно хочу его до сих пор! И могу только злиться на себя за то, что он больше не испытывает ко мне желания. Он больше меня не хочет!

Я взяла эти деньги, чтобы только поскорее убежать от него, чтобы он не успел разглядеть в моих глазах это чувство к нему и не успел этим воспользоваться.

Остается только надеется, что это была последняя наша встреча с ним и жаль, что мне действительно придется уйти с так полюбившейся мне работы, только бы исключить все возможности нашей случайной встречи.

Пусть все останется как было раньше: я его люблю, а он меня нет, я его хочу, а он меня, теперь нет!

Сидя на лавочке, я продолжала сжимать в руках пакет. Да, с такими деньжищами домой идти совсем не вариант. Что же делать? Нужно опять сделать спасительный звонок Светке.

– Как все прошло? Отдала деньги? – услышала я в трубке через пару гудков.

– Нет. Там был он.

– Как! И что? – слышался уже взволнованный голос подруги.

– Он сказал, что деньги для меня и что бы я их обратно забрала, – рассказывала я подавленным голосом.

– И что потом? Что-нибудь случилось? – спрашивала опять Светка, а волнение ее возрастало.

– Ничего не произошло. Я просто взяла деньги и убежала, – начинала раздражаться я, правда не на подругу, а на себя.

– Почему убежала? Он что-нибудь тебе сделал? – ее беспокойство было на пределе.

– Нет, он мне ничего не сделал, я ему теперь совершенно не нужна, – обреченно и со злостью, которую не смогла скрыть, ответила я подруге.

В телефоне была тишина, и через несколько минут Светка спросила с изумлением:

– А ты бы хотела, да Лиз, – подруга не спрашивала, а констатировала факт и мое молчание было ей подтверждением.

– Ты же сама знаешь, у него в подругах никто надолго не задерживается, – начала Света успокаивающим тоном.

– Я сама уже не знаю чего хочу, – ответила я на выдохе.

– То, что он на тебя внимание обратил, уже о многом говорит. Не расстраивайся, – продолжала успокаивать меня подруга, а я с улыбкой вспомнила, что буквально недавно она называла моего темного ангела уродом и заставляла на него в полицию заявить.

– Ладно. Свет, что мне с деньгами то делать? Домой же я их не понесу, – спросила я у подруги.

– Ну естественно в банк, куда же еще.

– Хорошо. Спасибо. Пока, – и я стала оглядываться по сторонам, в поисках банка.

В банке я провела гораздо больше времени, чем планировала. Уставшая морально и физически я вдыхала прохладный вечерний воздух, подходя к подъезду.

– Куда так торопишься, красавица? – я обернулась на насмешливый голос и в этот момент была безжалостна схвачена в кольцо мужских рук.

К моему носу и рту был прижат платок и, не успев больше ни о чем подумать, я погрузилась в сон Морфея.

7.

После того, как Лиза вылетела из кабинета, зашел Макс. Не иначе как за дверью стоял и слушал, но виду не подал, ни словом, ни полусловом, понял, что тема Лизы под запретом. Мой вид ему ни о чем не сказал. Теперь так херово я выгляжу всегда.

– Что она хотела? – спросил не глядя.

– На работу хотела вернуться и деньги тебе передать. Не хилые я смотрю ты ей отступные отстегнул, – небрежно начал Макс, но это лишь напускное, знал, что он меня осуждает, только на прямую говорить не хочет.

– Не твое дело. У нее больничный через неделю закончится, сам ее позовешь, если она еще захочет вернуться. Силиванов опять со своим предложением объявился. Я ему окончательно отказал, – произнес сухо, а у самого мысли в другом месте.

Вот если прямо сейчас ее догнать … в обморок поди шлепнется от страха, моя маленькая. Твою ж мать! А в голове только и крутятся слова той старушонки: "Насильно мил не будешь".

– Не рано. Ты еще к делам только вернулся. Он ведь сейчас выёживаться начнет. Может надо было его еще помариновать, – спросил Макс.

– Нет у меня настроения с ним в "хочу – не хочу" играть, – и опять эта боль, уже и не знаю где она конкретно засела.

– Ну я тебе настроение подниму сейчас, – улыбался друг.

– Главбушка объявилась. Вернее, мы ее нашли. Почти случайно, но как говорится, главное результат. Пацаны у нее дома. Сейчас наберу, сам с ней поговоришь, или уже не нужно разговаривать? – спрашивал друг, радуя меня своей новостью.

– Набирай, – коротко бросил я ему.

На том конце телефона слышался женский плач и грубые мужские голоса.

– Ну что, мы ее нашли. Что с ней делать прикажешь, Серый? Сразу в расход, аль помучить немножко? – спрашивал меня, мой человек.

Этот контингент людей, услугами которых мы пользовались в крайнем случае, не имел никаких моральных принципов, и за деньги могли совершить практически все, что угодно. Но предыдущий мой печальный опыт подсказывал мне, что нельзя действовать не разобравшись.

– Нет, дай ее мне сначала, – рявкнул я.

– Сергей Александрович! – это была единственная фраза, которую я разобрал, больше ничего было не понятно из-за рыданий и судорожных всхлипываний. Парни уже постарались на славу. Бабенку просто потряхивало в истерике.

– Значит так, либо ты сейчас четко и внятно мне все объясняешь, либо я вешаю трубку, и ты сама знаешь, что за этим последует.

Для того, чтобы понять, что дела действительно плохи, ей понадобилось всего несколько секунд и после этого я услышал более или менее внятный рассказ. Оказалось, что ее действительно шантажировали сыном, как я изначально и предполагал. Его держали, пока она не сделала все что нужно, с мужем она в разводе, поэтому надавить на нее оказалось легко.

– Ну намудрила ты там нехило, – сказал я по окончании ее рассказа.

– Я все восстановлю, дайте мне только шанс, – молила она.

Решать вопрос кардинально по поводу нее, мне уже и самому не хотелось.

– Когда будешь нужна, с тобой свяжутся по электронке, которую тебе сейчас создадут, проверять ее будешь ежедневно в десять утра, – чеканил я ей слова чтобы она поняла, что я ей говорю.

– А если меня найдут и …

– Поэтому ты пока и не светишься, а когда понадобишься, защиту тебе обеспечим. Все поняла? – перебил я ее.

– Да, я все поняла, Сергей Александрович.

– Передай телефон.