Давайте постараемся оказаться свободнее – хоть насколько-то. Смотреть с иронией на свистопляску трендов, которая не дает нам остановиться, чтобы понять: ты одинаково слышишь слова любви и в первом, и в последнем айфоне. Твои губы можно целовать даже тогда, когда их форма определена природой, а не количеством гиалуроновой кислоты. Твоим уставшим ногам легче живется пусть и в «бабушкиной», но удобной обуви. Твоя кухня в неактуальных оттенках может быть самым счастливым местом на земле для тебя, твоих близких и твоих друзей. На твоем «изношенном» авто все еще отлично можно добраться туда, куда ты хочешь.

Да дело даже не в вещах и не в стремлении ими обладать – это вполне нормально, если ты сам не становишься ненормальным, дело в том, что, впав в невротическую зависимость от имиджа, забрасываешь свой внутренний сад, в котором молча и горько гибнет все, что было посажено именно для тебя.

Своих дорог всем!

* * *

А есть ли те, кто счастлив рядом с нами? Свое несчастье сканируется быстро. И так же быстро нанизываются длинные бусы обид и колючие браслеты ожиданий. Мгновенно становится видимой рассеянная накипь претензий к другим людям. Злые слова молниеносно складываются в предложения и появляются в прямом эфире обвинительного монолога или заботливо укладываются в тайную комнату души, чтобы потом прогреметь большим оркестром недовольства.

И редко-редко когда мелькнет за великой убежденностью в своей правоте хоть небольшое сомнение: «Что же на самом деле чувствуют рядом со мной те люди, с которыми я делю жизнь? Есть ли у них добровольные причины идти мне навстречу, исполнять мои желания и оправдывать мои ожидания? Помню ли я про их границы, требуя соблюдать мои? Не вторгаюсь ли я в их личное пространство, не дожидаясь приглашения? Не осаждаю ли их контролем и недоверием, выдавая все это за большую заботу? Не страшно ли им говорить мне правду? Не расправляюсь ли я своей скорой критикой со всеми их начинаниями? Не оскудели мои запасы нежности, тепла, доброты? Легко ли тем, кто рядом, принимать мои состояния? Не тягостно ли для них время, проведенное со мной? И замечаю ли я их жизнь, проявляю к ней интерес и внимание? Остается ли во мне способность дарить счастье, создавать его, делиться им, или я все время думаю о том, как его получить, дождаться хоть от кого-нибудь и обидеться за просроченную поставку?»

Все чаще и чаще я размышляю об этом. Все чаще и чаще с горечью наблюдаю, каких вселенских масштабов стала достигать наша патологичная зацикленность на самих себе. Именно зацикленность, а не здоровое самовосприятие и чувство собственного достоинства. Как повсеместно учат тыкать носом каждого, кто посмел не так посмотреть и не то сказать, и, не попытавшись даже разобраться, могут навешать на людей жестоких ярлыков, обвинить их в обязательно преднамеренной токсичности и нарушении границ, танком проехавшись при этом по их границам.

Как становятся невозможными обыкновенные человеческие отношения только потому, что каждый озабочен лишь тем, чтобы поняли и услышали его и в его удовольствие вложились.

Нет, у меня нет желания завиноватить нас или призвать к великой жертвенности – все это уже давно не работает и не имеет смысла. У меня есть желание видеть больше счастливых людей. Людей, способных ко взаимопониманию, к любви, к творчеству, к развитию. Людей, отбросивших предрассудки, но не заменивших их на одноклеточную вседозволенность. Людей, не забывающих о том, что вокруг них точно такие же люди, как и они сами. И никто из них не рожден, чтобы обслуживать наше тщеславие. И никто из них не рожден для унижения. И никто из них не обойдется совсем без никого.

Мы нужны друг другу. Кем бы мы себе ни казались, мы все равно «работаем домами». Потому что живем друг в друге.

И когда в очередной раз заскребется внутри обида на неполучение желаемого от тех, кто рядом, имеет смысл честно ответить себе на вопрос – а есть ли те, кто счастлив рядом с нами?

* * *

Между фактом, осознанием, принятием, решением и выходом есть расстояние. Это не последовательная линейка, в которой одно плавно переходит в другое, не имея никаких сбоев. Пишу сейчас для тех, кто любит громко недоумевать на тему, что кто-то сидит в болоте, понимает это, но ничего с этим не делает.

Да что там, все мы когда-нибудь побывали в роли «осознанных», свысока жалеющих тех, на чьем фоне нам легко было чувствовать себя более храбрыми, более умными, более счастливыми и уж точно умеющими справляться со всеми проблемами.

Развести руками любую беду, особенно чужую, легко – теоретически. Легко давать кажущиеся объективными и правильными советы. Легко упрекнуть за нерешительность. Легко предположить, как все легко, простите за тавтологию.

Но реальность такова, что боль внутри – это почти всегда одиночная лодка, из которой ты, быть может, и видишь солнечный берег, и понимаешь отчаянно, как тебе на него надо, и так же отчаянно этого хочешь… Но вот так. В лодке боли у каждого свои сроки, свои причины, свои обстоятельства. Бывает, что просто нет сил. Бывает, нет возможности. Бывает, что выход приравнивается к побегу и становится настолько опасным, что приходится только терпеть и только верить, что когда-нибудь получится. Бывает, что невроз и депрессия накрывают раньше, чем доберешься до выхода. Бывает, все есть, а вот «весел» нет. И гребешь, как в том анекдоте, чайными ложками, отсылая протяжно по известному адресу каждого, кто спешит с рекомендацией, что лучше заменить ложки на весла.

Все бывает, друзья мои. И я не к тому, что надо превратиться в пожизненно обреченного терпилу, смиряясь навсегда со своей болью. Не надо. Но стоит понимать, что если при уже имеющихся обстоятельствах еще и загнать себя в неподъемное чувство вины за свою неспособность оказаться супергероем, с полпинка разруливающим любую ситуацию, то лучше не станет.

Не станет лучше и от праведной активности каждого, кто, несомненно, из лучших побуждений раздает пошаговые инструкции из разряда: «Просто уйди, и все. Просто пошли его/ее, и все. Просто уволься, и все».

Не просто. Просто – навешивать ярлыки, ставить заочные диагнозы или, прочитав пару статеек из мейнстрима психологии, громко рассуждать про «вторичные выгоды».

А вот выть от боли невидимыми миру слезами – нет. Бояться за свою жизнь – нет. Не знать, куда пойти, и не иметь ни одной двери, в которую можно постучаться, – нет. Осознавать свою беспомощность – нет.

Мы всего лишь люди. Необходимо время, необходима помощь, и лучше не бытового, а профессионального уровня.

Все получится. И однажды берег будет виден не издалека, а ощутим под ступнями. Даже если сейчас все это не так.

* * *

Не тот глагол. Так часто говорю я, когда слышу, как кто-то чего-то требует, навязывает, вдалбливает. Не важно кому. Важно, что у здорового взаимодействия с другим человеком есть только один глагол, в котором существует запрос на участие двоих, а не на исполнение желания одного. Звучит глагол так: предложить.

На самом деле это единственное, что мы можем в одностороннем порядке. Предложить, а потом узнать ответ. Совпадаем – отлично. Нет – значит, нет.

Отказ воспринимать это чужое «нет» и дальнейшие попытки продавить ситуацию в свою сторону с головой выдают целый ряд нерешенных личных проблем, из которых самая маленькая – неспособность обходиться своими ресурсами в тех вопросах, которые ни для кого больше не оказались актуальными. Это инфантильность и эгоцентризм. Очередной поход в детство, где святым делом было выпросить у родителей то, что они не спешили покупать. Не мытьем, так катаньем.

У бесправной поры все средства хороши – от манипуляций со слезами и долгими истериками до агрессивных угроз и нарочито отвязного поведения. Но если в детстве это и вправду единственные инструменты, которыми маленькие люди воздействуют на больших, то так ли оправданно тащить их в свою взрослую пору? Взрослые отношения добровольны во всем – от нахождения рядом до оказания помощи.

Сейчас очень много гневных отповедей на тему: а правда ли, что никто никому ничего не должен? Быть может, и неправда, но все, что взимается с человека на уровне долга, а не его личной потребности, едва ли можно считать искренним и от души сделанным.

И если мы раз за разом наталкиваемся на тотальную стену неразделения наших чаяний и желаний со стороны тех людей, с которыми пытаемся строить какие-то отношения, то вопрос уже не к ним, а к самим себе: что дало нам веру в то, что эти отношения вообще возможны?

Вопрос к себе: почему мы выбрали человека, с которым нет общего языка, и он не идет на диалог, ничего не хочет обсуждать, не интересуется нашей жизнью?

Вопрос к себе: а не зеркалит ли он сейчас меня? Быть может, нас возмущает именно та реакция в наш адрес, на которую мы сами щедрее всего?

Вопрос к себе: почему нам так важно получить то, в чем нам отказывают? Не потому ли, что нам нравится таким образом ощущать свое влияние на других людей и мы невротично ценим лишь то, чего нет?

Вопрос к себе: почему нам трудно уважать чужое нет и так легко настаивать на своем да?

Вопрос к себе: с чего мы взяли, что любящий человек обязательно должен соглашаться со всем, что мы ему предложили?

Честные и действительно обдуманные ответы, а не молниеносные автоматические установки, сидящие в голове на уровне шаблонов, могут здорово разрулить ситуацию.

Предложить. Что угодно. Поговорить, помочь, помириться, поехать, прояснить ситуацию. Предложить, проявив уважение к праву человека подумать и к его же праву отказать.

Когда это есть, отношения выходят на здоровый уровень или, по крайней мере, становятся прозрачными настолько, что приходит понимание: мы случайны в жизни друг друга, и лучшее – это каждому отправиться в свою дорогу.

А там, где другие глаголы, каждым из которых можно побить, отношений нет. Есть внутреннее разрешение превратить другого человека в свою собственность, которая не имеет своих желаний.

Предлагайте, всегда предлагайте.

И слушайте то, что предлагают вам.

* * *

Самая счастливая жизнь – простая. Та, в которой ты вырос из детских кризисов своей исключительности, перестал ждать ото всех особого к себе отношения и простил мир за то, что он, собака, не крутится вокруг тебя.

Если вырасти по-настоящему честно, а не, опять же, по-детски сделать вид, что ты все понял, когда ничего не понял, то придет легкость свободы. Прекрасной свободы от всего, чем тебя можно шантажировать или управлять тобою.

Ты можешь обойтись без чего угодно, правда. Тебе перестает быть нужной та любовь, которую приходится выпрашивать, как голодному – косточку, брошенную через забор. Тебе понятными становятся все слова, которые говорят не потому, что так чувствуют, а потому что, наоборот, ничего не чувствуют, но не умеют этого признать. Тебе нормально обходиться без того, чего тебе не могут или не хотят дать. И нормально не оправдываться за то же самое со своей стороны. И тебе есть чем заполнить свои дефициты и есть с чем прийти к тем людям, которые принимают тебя и ценят. А когда нечем, то и это не приговор, а временное явление.

Жить просто – это не про то, как освоить существование амебы, у которой на всю жизнь одна клетка. Это про то, как не убивать себя об стену каждый раз, когда что-то не вышло, кто-то не полюбил, кто-то не то сказал, куда-то не позвали, чем-то не поделились, в зеркале себе не понравился и так далее.

Это про решительный выход из перфекционного запроса к собственной жизни, в которой назначают себе обязанность быть неизменно правильными, вызывающими восхищение и затевают все эти разрушительные игры в идеальных жен и мужей, мам и пап, сияющих звезд, безукоризненных красавиц и красавцев…

Это про счастье, доступное прямо сейчас. Иногда для этого достаточно просто пройти несколько шагов вперед по заснеженной свежести утра.

* * *

Не поддержишь себя – уронишь другого. Замечали?

Недовольство собой, отсутствие бережности к себе, неумение оставлять себя в покое неизбежно отображается на том, с чем мы выходим во внешний мир. Даже при самых честных попытках ничего не обнаруживать. Даже при исключительной вежливости, маскирующей внутренний шум. Даже при великом желании дарить только свет. Если нет для себя, то для других только имитация, пусть и самая искренняя.

Вспомните, и вы поймете, что во все лучшие моменты вашей жизни вы находились в наименьшем конфликте с самими собой. Вы нравились себе. Или по меньшей мере ваша придирчивость к собственным недостаткам не достигала слишком высокого градуса. И тогда же вы находили наибольший отклик снаружи.

Но дело даже не в других. Полноценная жизнь начинается с полноценного самовосприятия, а не с ожидания, когда нас признают, оценят, похвалят. И способность поддержать себя, отказаться от беспощадной критики и в целом относиться к себе по-доброму, что бы ни происходило, – это намного более мудрое решение, чем превратиться в надсмотрщика, судью, оценщика, ни на минуту не ослабляющего свой жестокий контроль.

Поддерживайте себя всегда. Только тогда, когда вы будете знать, как это, вы станете лучшей поддержкой и для всех, кто вам дорог. Не раньше. И, отправляясь в новый день своей разноцветной жизни, пожелайте себе просто устоять в нем. Это важнее, чем громко победить.

* * *

Люди, убежденные в том, что здоровая психика – это постоянное нахождение на неизменно высоком градусе желаний и готовности ко всем видам удовольствия, от секса до веселых застолий и путешествий, или откровенно лукавят, надевая белое пальто отличников по жизни и демонстрируя искусственно создаваемый имидж неунывающих счастливчиков, или утратили контакт с собственными эмоциями, стыдясь неизбежных спадов и ошибочно считая их признаком нездоровья.

На самом деле все сложнее и тоньше. Сама психика, работа мозга и, в частности, эмоциональная сфера не могут быть «мертвой кардиограммой», выдавая исключительно одну позитивную реакцию на все и стабильную, ни от чего не зависящую активность.

И, формируя понятие здоровой психики, стоит, скорее, отметить способность человека справляться с самыми разными обстоятельствами, не уходя в клиническую депрессию и не живя отложенной жизнью (полагая, что только отсутствие проблем и любых других сложностей можно считать полноценным существованием).

Мы похожи на мобильный телефон, если хотите. Бывает стопроцентная зарядка, шустрый серфинг по всем без исключения опциям. Бывает не стопроцентная. Бывает еще более не стопроцентная. Бывает слабая. И бывает – никакая. Пока не подзарядишь.

При этом наш личный низкий уровень может не иметь никаких внешних факторов для спада, но нам все равно будет ни до чего.

И вот это все – нормально. Ненормально считать себя ненормальным, если тебе не всегда хочется веселиться, если не всегда хочется в гости, если не всегда хочется обниматься, если не всегда хочется наряжаться, если не всегда хочется мчаться куда-то, если не всегда хочется всех видеть… Ну, вы поняли, да?

Ненормально беспокоиться по поводу периодического (вот это ключевое слово!) обнаружения в себе самом то ворчливого деда, то ленивой тетки, то саркастичного клоуна, то унылого Пьеро, то равнодушного паука. Это очень правдивые и понятные психике состояния на самом деле. Потому что они естественны и обусловлены природой.

А вот трендовые и активно навязываемые нам ныне большие игры в сильно замотивированных, всегда счастливых, всегда презирающих «зону комфорта», всегда плюющих на любые неприятности, всегда энергичных и позитивных всеобщих любимцев – опасные игры, очень опасные.

Это игры, обслуживающие зрителей и нещадно эксплуатирующие актеров.

Это неотработанные комплексы, в которых человек боится оказаться в чужих глазах просто человеком, а не кем-то особенным.

Это постепенно запускаемые программы разрушения.

Это иллюзия, что можно всегда отыскать улицу с одним зеленым на светофоре.

Отыскать, конечно, можно.

Но это будет сломанный светофор.

* * *

Человек – птичка маленькая. Только думает, что большая. Именно поэтому мы так часто «давимся» своими желаниями, друзья мои… Думаем, что надо много и всего, а на самом деле совсем немного. И чаще всего – совсем не того, за чем гонимся…

Сотни исповедей уходящих людей всех возрастов и самых разных социальных статусов услышала я за свою жизнь, включая большой опыт в паллиативной психологии. Мужчины и женщины, стоя на последнем пороге, почти не говорили о своих достижениях, званиях, счетах в банке… Уходила куда-то вечная людская попытка не отстать, быть не хуже, приукрасить себя. Оставалось главное, негромкое, из глубины идущее.

Еще бы раз ступить босыми ногами на прохладную вечернюю траву в деревне.

Увидеть бы маму. Ту, позабытую в годы больших побед, когда недосуг было даже лишний раз набрать номер. Не отдариваться бы деньгами, а посидеть рядом, посмотреть в ее глаза, расспросить о многом.

Вернуть бы годы, когда рос ребенок. Остановиться, обнять, наплевав на все воспитание и ругань за оценки. К черту их, из-за которых ни одного живого разговора не случилось почти.

Горячую бы горбушку ржаного хлеба и запить тем самым разливным холодным молоком из трехлитровой банки.

Доехать бы до друга, Кольки – где-то он там, под Курском. Лучше друга не было, а так и не свиделись за последние двадцать лет.

Постоять бы на любимом балконе после заката…

Перечесть бы свои старые книги…

А как хочется чаю с мятой от тети Даши…

Еще бы ночь проспать, положив голову на его плечо…

Так и не дошила зеленое платье, а как хотелось в Крым в нем…

Пес, Тимоха, дворняга бесценная – посидеть бы с ним в саду да выкурить с полпачки…

«Одинокого пастуха» еще хоть раз…

Я смотрела и смотрела в угасающие глаза. Многих держала за слабеющие руки. Часто просто слушала. С кем-то смеялась, с кем-то плакала. Слышала почти все, кроме жалоб о том, что не случилось большого успеха. А от тех, у кого он случился, не слышала о том, что это сделало их счастливыми. Поставили галочку, и ладно.

Жалели о другом.

Что не замечали любви или сами оказывались скупы на нее. Жалели о несказанном. О непрочитанном. Неувиденном. Жалели о простых человеческих радостях. О том, что обидели кого-то. Что не решились на что-то…

Человек – птичка маленькая. И счастлива она только тогда, когда ее душа рада…

* * *

На реке лежало облако. Тяжело и беспомощно, словно упало, не удержавшись на ненадежных небесных качелях. Я смотрела на него из окна спальни все утро. Время шло, а оно лежало… Отойти было невозможно, равно как и помочь ему подняться.

В какой-то момент жизни каждый из нас становится таким облаком. Промерзает настолько, что мороз звенит внутри богемским хрусталем. Вы когда-нибудь отмораживали руки? Помните то странное и пугающее ощущение, когда уходит сигнал? Вернее, ты его отдаешь, пытаешься почувствовать движение в своих собственных пальцах, но они не откликаются.

С психикой так же. Если она взяла больше, чем смогла обработать, то уходит контакт с эмоциями. Так же бывает, когда слишком долгой оказалась невосприимчивость тех, кто только телом близко. Или когда очень страшно признать то, что есть. Или когда случившееся стало травмой.

Мы замерзаем и падаем. Этот момент важно признать. Так возвращается сигнал. После этого момента важно решить, что жизнь не окончена. Так становятся возможными действия.

Пока смотрела в окно, пришло сообщение. Писала подруга, Женька – великий ипохондрик, но в комическом жанре.