Какое прекрасное майское утро! Солнечное, теплое, яркое. Настроение отменное. Единственное темное пятнышко в новом дне – сегодняшний сон. Мне приснились… наручники и красное полицейское удостоверение. К чему бы это? Арестуют? Но за что? Я – солидная тридцатилетняя дама. Образцовая мать и жена. Ну что я могу сделать ужасного? Пересолить суп, пережарить котлеты или не помыть пол? Но за это не надевают наручники. Мне известна только одна особа, которая за подобные преступления с удовольствием дала бы мне лет двадцать зоны строгого режима. Эта особа – моя свекровь. Я снова стала вспоминать сон. И ахнула! Полицейские атрибуты мне протягивала злая ведьма. А вот это уже настораживало. И неспроста. Сегодня я как раз собиралась нанести визит одной гадалке. И устроить отнюдь не волшебный разбор полетов. У этой шарлатанки моя мама вчера оставила всю пенсию. Взамен мошенница со звучным именем мадам Элиза обещала маме устроить свидание с любимым мужчиной – Валерием Анатольевичем. Только вот дядя Валера, мой отчим, умер 10 лет назад. Я еще раз возмутилась, выпила кофе и вышла из дома.

Если бы я знала, что сон вещий, что буквально через несколько часов мне придется расследовать запутанные преступления, гоняться за бандитами из параллельного мира, стать пользователем магического Интернета… И – самое отвратительное – мне предстоит превратиться в толстого лысого мужика. Но я ничего не знала и смело ворвалась в офис гадалки Элизы. В приемной никого не было. А из второй комнаты, которая, по всей вероятности, и была непосредственно гадальным салоном, раздавались голоса. Диалог велся на повышенных тонах. Не одна я хотела поквитаться с шарлатанкой. Стало любопытно, я подошла и приложила ухо к двери. Но услышала не совсем то, что ожидала.

– А не обнаглел ли ты, господин следователь? – громко, возмущенно говорила женщина. – Все тебе денег мало, подавиться не можешь! Третий раз за неделю явился. Креста на тебе нет. Тьфу! До чего довел, чертов сын, что я, ведьма в двадцатом поколении, про крест вспомнила! И когда отстанешь?

– Будет Вам покой, уважаемая Элиза! Только заплатите, что прошу. И дело закрою.

Разговор был настолько интригующим, что я оторвала ухо, приоткрыла чуток дверь и приникла к образовавшийся щели. На этот раз другим органом чувств – левым глазом. Теперь была видна полутемная комната. Стены обшиты алым бархатом. На полках и в шкафах – старинные книги и странные предметы, по всей видимости, магические артефакты. В середине большой круглый стол. На нем – зажженные свечи, две одинаковые чаши, прозрачный шар. Ничего особенного, типичный магический антураж. Сама гадалка оказалась симпатичной брюнеткой не старше тридцати пяти. Ее собеседник был в полицейской форме. Невысокий пузатенький толстячок лет пятидесяти. Голова у следователя была почти лысой, зато усы – густые, пышные. Он нагло, вызывающе пялился на гадалку. Словно удав на кролика. Гадалка вздохнула:

–Ты же в прошлый раз тоже самое говорил! Доплатила. И немало! Обещал, что все…

– Ну… – замялся следак. – Новые обстоятельства открылись. Госпожа Романова еще свидетелей предоставила.

– Лжесвидетелей! – взорвалась гадалка. – Брешут все! И сама Романова, и ее свидетели.

– Может, и брешут. Да только факты – вещь упрямая.

– Ну какие факты? Какие свидетели? Та дамочка, что с Романовой ко мне на сеанс приходила?

– Да, она подтверждает, что именно Вы, уважаемая Элиза, дали Романовой пузырек. И на дне его найдены остатки яда, которым был отравлен супруг Романовой.

– Послушай, Петрович, мне даже магического шара не нужно, чтобы точно знать: сама Романова своего муженька отравила. Сама! Меня подставила. А ты с ней в сговоре. Что она тебе обещала? Большой куш после вступления в наследство?

– Может, оно и так, – нагло ответил пузан. – Только у меня два пути: либо найти виновного и передать дело в суд. Либо… обставить все как естественную смерть. Это в моих силах. Но, сами понимаете, не бесплатно.

– Эх, Петрович, Петрович… Везде ты бабло срубить решил, – выдохнула гадалка. – И там, и сям! Каков жук! А знаешь что? Не дам я тебе денег! Они тебе вообще больше не понадобятся. Коли жучья у тебя натура, то и быть тебе насекомым! Превращу тебя… О! – Элиза заметила бегущего по стене пруссака, – в таракана!

Оборотень в погонах рассмеялся. Но взгляд гадалки был очень серьезен. Даже страшен. Элиза начала шептать какое-то заклинание, взяла в руки старинный меч… "Она же чокнутая, убьет его!" – промелькнуло у меня в голове. Если честно, мне совсем не нравился оборотень в погонах. Но равнодушно смотреть, как лишают человека жизни, я не могла. Влетела в комнату и крикнула:

– Я вызвала полицию. Положите меч, Элиза.

Гадалка глянула на меня, испуганно прикрыла ладошкой рот. Опустила меч. Что-то хотела сказать. Но не успела. Началось страшное и невообразимое. Пол шатался, комната была пронизана яркими огненными овалами. Причем, овалы были как матрешки и располагались друг в друге. Предметы в комнате поднялись вверх и стали летать, описывая такие же овальные траектории. Я почувствовала, что тоже… взлетела в воздух, влилась в хоровод предметов. Следующим в круговороте вещей в комнате гадалки был следователь Петрович. Не осталось никаких сомнений: мы парили. Я ущипнула себя за руку. Больно! Но полет не прекращался. Частота вращений усиливалась. Все двигалось быстрее и быстрее. Я уже была под самым потолком. Глянула вниз и потеряла сознание.

Очнулась от того, что гадалка лупила по моим щекам и, набрав в рот воды, брызгала ее на меня.

– Эй! Хватит в меня плеваться и по морде бить! – возмутилась я. – Лучше бы оборотню в погонах врезала. Он этого заслуживает. Но мечом – это уж слишком!

Я огляделась, опасаясь самого страшного: увидеть следака без головы или разрубленного пополам. Но тот был цел. И тоже приходил в себя.

– Я никого не собиралась рубить, – ответила Элиза. – С мечом ритуал проводила. Хотела этого жука в таракана превратить. А тут ты… Девочка моя, что же я наделала! Что натворила! Ведь теперь ты – это он! А он – это ты!

– В смысле?!! Я теперь – следователь?

– Ага.

– А следователь – я?

– Ну да. Таракан удрал. Ты ворвалась в салон и оказалась вторым одушевленным объектом для перемещения.

Я с ужасом глянула в огромное зеркало, висевшее напротив, и рассмеялась. Ну как я могла поверить сумасшедшей гадалке? Отражение в зеркале было моим: симпатичная, стройная, зеленоглазая шатенка.

– Ты зря смеешься и не веришь мне, девочка! – не унималась Элиза.

Она ткнула пальцем в полицейского.

– Ты теперь – он. Просто времени прошло недостаточно. Ровно через двадцать часов перемещение завершится. Но помни, я жду тебя, деточка…

Я разозлилась:

– Прекратите нести бред и называть меня деточкой! Если Вы и старше меня, Элиза, то на пару лет, не больше.

– На три столетия я старше, – ответила гадалка и погладила меня по голове.

Это уже было слишком. Я вскочила и бросилась прочь из магического дурдома, то есть салона. Оказавшись на многолюдной улице, достала мобильник. Надо срочно звонить… Но тут показался следак Петрович. Он подскочил и грубо выхватил телефон у меня из рук.

– Вы что себе позволяете? – возмутилась я. – Отдайте мобильник.

– Отдам. Только сначала скажите, дамочка, кому Вы звонить намерены?

– В скорую помощь. Пусть психбригаду шлют! Эта Элиза, она же чокнутая. Так что отдайте мобильник. Я все равно позвоню из дома.

Следователь подошел ближе. Но вовсе не затем, чтобы вернуть мою собственность. Он посмотрел мне прямо в глаза и процедил сквозь зубы:

– Никому ты звонить не будешь! Ни сейчас. Ни дома. Никогда!

– Это еще почему? Что вы мне сделаете? Арестуете?

– Хотя бы и так…

– На каком основании?

– Наивная ты такая. Основания найти не проблема. Например, наркота в твоей сумочке. Граммов пятьсот! И, оп-ля, здравствуй, женская колония! Ну как перспектива?

Подобная перспектива не прельщала. Если честно, я испугалась. Про полицейских я смотрела много сериалов. Там были хорошие, честные и обязательно красивые следователи или частные детективы. Они спасали главных героинь. Но были в кино и плохие следователи. Похоже, на такого и наткнулась в реальной жизни. Я обиженно произнесла:

– Ладно, звонить не стану! Не дура! Но если в следующий раз тебе кто-то захочет снести голову, а я буду рядом, ни за что не помогу!

– Вот и ладненько, – обрадовался Петрович. – Вижу, ты дама понятливая. Иди и забудь обо всем.

Он протянул мобильник. Я выхватила телефон из алчных ручонок представителя закона и пошла прочь. Лучше забыть это утро как кошмарный сон. Чокнутая гадалка, мент-оборотень, полет под куполом гадального салона. Черт, что это было? Психотропные, распыленные в воздухе, вызвали галлюцинации? Скорее всего так, другого объяснения у меня нет. Ну и пусть! Главное, я жива и на свободе. Потеря маминой пенсии мне уже не казалась такой страшной. Да что мы, нищие, не проживем, что ли?

Дома я вообще обо всем забыла. Закрутилась с готовкой, уборкой и прочими радостями домохозяйки. Летала по квартире как пчелка Майя, торопилась. Придет муж с работы, спросит: почему нет ужина? А что я отвечу? Прости, любимый, я половину дня спасала от чокнутой гадалки мента-оборотня, когда та хотела его превратить в таракана. Потом немного полетала. Едва была не обвинена в наркоторговле. Муж, конечно, в подобную чушь не поверит. Зато обидится, решит, что я сериалов пересмотрела вместо того, чтобы выполнять свою святую обязанность – быть хорошей хозяйкой.

Я успела вовремя. К приходу Егора стол был накрыт. Муж вдохнул аромат мяса по-французски и поторопился за стол. Вновь хлопнула входная дверь. Мама забрала Артемку из продленки. Они тоже были голодными. Вся семья собралась за столом. Поужинали. Я помыла посуду и пошла спать. Уснуть не могла долго. Все вспоминала утреннее происшествие. Чтобы не думать и погрузиться, наконец, в объятия Морфея, даже выпила снотворное. После чего уснула крепко и без сновидений.

Проснулась я от яркого солнца, что светило в глаза. Порадовалась новому дню. Хотела, по своему обыкновению, сладко потянуться. Но поняла, что мне мешает… живот. Он почему-то вздулся и был огромным. Что за ерунда? Я повернулась на другой бок, глянула в зеркальную дверцу шкафа и закричала: "Аааааа!" Потому там отражалась вовсе не я, а Петрович! От меня осталась лишь розовая кружевная пижамка из шортиков и маечки. Шортики превратились в тонкую розовую полосу, растянувшись на большой попе следователя. Маечка была теперь коротка и обнажала огромный живот и волосатую грудь. "Мама", – всхлипнула я, бросилась к мужу, обняла, надеясь найти защиту и опору. Но "мама" получилось басом. Муж услышал, открыл глаза, закрутил головой. И застыл в ужасе: к нему крепко прижимался толстый мужик в розовой пижме. "Аааа!!" – закричал Егор и вырвался из моих объятий. Я окончательно проснулась и поняла: происходящее – не кошмарный сон, а жуткая реальность. Муж, на чью поддержку я рассчитывала, близок к обмороку. "Аааа!" – выла я от отчаяния и тянула руки к Егору. "Ааааа!" – вопил Егор еще громче меня. Мы орали первую букву алфавита громко, дружным дуэтом. Переполошили весь дом. Соседи долбили по батареям. В комнату вбежала моя мама. Замерла на пороге. Несколько секунд оценивала преставшую картину. Повернулась к Егору:

– Ах ты, мерзавец! Ведь говорила дочери не раз, что ты ей изменяешь. Была на все сто уверена! Но чтобы с мужиком! В супружеской постели… И где Настя?

– Мама! – я протянула огромные волосатые руки к родительнице.

Так хотелось обнять самого родного человека на земле. Но мама порыва не оценила. Разозлилась еще больше:

– Обалдеть! Зять любовника в дом притащил. А тот меня уже мамой зовет. Где моя дочь? Где Настя?!

– Здесь! – я ткнула себя в грудь, пытаясь объяснить.

– Что??? Что он хочет сказать? – мама повернулась к Егору.

– На живот показывает… Судя по брюху, он ее сожрал! – ляпнул Егор.

Мама, наверное, вспомнила "Красную шапочку", потому что ловко стащила с антресоли лыжную палку и приближалась ко мне, намереваясь ударить. Или распороть живот. Но родная мать была не единственной опасностью. Законный супруг тоже жаждал крови.

– Надежда Витальевна! Я не знаю, кто это! Как в кровати оказался. Но сейчас он нам все расскажет.

Муж встал в боксерскую стойку, явно желая заехать мне в челюсть. Или в глаз. С одной стороны, лицо не мое, пусть ставит фонари противному Петровичу. А с другой… больно ведь будет мне. Бежать! Я осмотрелась вокруг, схватила висевший на стуле спортивный костюм мужа и пулей вылетела из квартиры. Мама и Егор продолжали преследовать. Матушка по-прежнему была вооружена лыжной палкой. Егор схватил на ходу в прихожей первое, что попалось – удочку. Я слетела по лестнице и выскочила на улицу. Родные и любимые, жаждавшие моей погибели, не отставали. Прохожие с удивлением пялились на нас. Да и как иначе? Было чему удивиться. Первым мчался толстый мужик в дамской пижаме. Следом – второй, более молодой и стройный, но в семейных трусах. Он старался догнать первого и долбануть удочкой. Завершала странный утренний марафон пожилая дама в одной ситцевой ночнушке и лыжной палкой в руках.

На ногах у всех были домашние тапочки. Мои розовые мягкие обувки в виде поросят растянулись на огромных лапах Петровича и не соскальзывали. Поэтому, несмотря на пивной живот, я медленно, но верно отрывалась от своих преследователей. Ловко свернула в подворотню и окончательно скрылась. В ближайших кустах нацепила спортивный костюм и направилась к Элизе.

Ворвалась в салон. Там, несмотря на ранний час, уже была небольшая очередь.

– Мужчина, будете за мной, – указала мне дама, бывшая первой.

Но мне было плевать. Я забарабанила в дверь магической комнаты.

– Кто там?! – возмущенно спросила Элиза.

–Это я, Настя! – закричала я в ответ.

Тетки в очереди переглянулись. Но окончательно их вставные челюсти рухнули до пола, когда выскочила Элиза, обняла наглого мужика и сказала:

– Настя, девочка моя, заходи…

Но зайти в магическую обитель мы не успели, резко хлопнула входная дверь. Тетки в приемной вздрогнули, ойкнули и наморщили носы. Воняло жутко. А излучала ужасные ароматы… я. Не та я, что стояла возле Элизы. А та я, что вошла салон. Если совсем точно – мент Петрович в моем теле. Что за разительные перемены произошли с этим самым моим телом всего за одну ночь! Оно жутко воняло. Волосы были растрепаны, и, как мне показалось, их стало немного меньше. Вчерашняя косметика не смыта. Тушь черной каймой размазалась вокруг глаз. Помада растерлась и теперь алела от носа до уха. А платье, что было надето на моем теле, вызывало шок. Такое можно было найти только на помойке.

– Вот платьице на помойке нашел, – подтвердил Петрович мои страшные опасения. – Ну что вылупились? – рявкнул он на всех разом. – Знали бы вы, что мне пережить пришлось.

– Догадываюсь, – ответила я. – Но все же поведай.

Петрович жалобно всхлипнул и стал рассказывать. Вчера он, как и я, не поверил Элизе. Пришел домой, выдул пивка и лег спать. Ночевал один, жена Танька ушла в ночную. Уснул Петрович, по своему обыкновению, в одних семейных трусах. Проснулся от жуткой боли. И обалдел от происходящего. Супруга таскала его за волосы по всей кровати, кусала и царапала. На страсть это было не похоже, потому что Танька выглядела не возбужденной, а озверевшей. Удивило Петровича, как она умудряется его таскать за волосы, которых… нет. И почему с такой легкостью тягает его тело весом в сто тридцать кило?! Когда супруга немного ослабила хватку, он вырвался, удрал и спрятался в ванной. Подошел к зеркалу и взвыл от страха. В отражении была вчерашняя девица из салона, с голым бюстом, ниже из одежды – только его любимые семейные трусы. Теперь он понимал, почему обезумела его жена. Нормальная реакция на молодую, почти голую мадам в супружеской кровати. Петрович с трудом, но вспомнил вчерашние манипуляции Элизы. Неужели ведьма и вправду наколдовала? Додумать мент не смог. Танька, тщетно попинав ванну, пошла в кладовку за топором. Петрович воспользовался моментом и дал деру сразу из ванной на лестничную клетку. Потом на улицу. Но девица с голым бюстом в мужских трусах привлекала внимание. В одном из мусорных бачков мент заметил платье. В него и нарядился.

Петрович вздохнул и закурил.

– Вытащи сигарету немедленно! Ты убиваешь мои дыхательные пути! – рявкнула я.

– И наши! – рыкнули дружно посетители.

– Не брошу. Волнуюсь. Сейчас докурю и убивать пойду! – ответил Петрович и многозначительно посмотрел на Элизу. – Придушу голыми руками.

Теток из приемной как ветром сдуло. Они, внимательно слушавшие весь разговор, ничего не поняли. Но сообразили: вонючая дама замыслила преступление.

Петрович не замедлил претворить свои убийственные планы в жизнь и кинулся на гадалку. Я второй раз за сутки ринулась спасать чужую жизнь. Хорошо, что особых усилий не понадобилось. Просто схватила мента за шиворот помойного платья и даже приподняла от пола. Ох, забыл оборотень, в чьих руках теперь настоящая мужская сила.

Элиза вовсе не была испугана. Быстро выпроводила из салона клиентов и пригласила нас.

Я и Петрович сели на стулья. Вопросительно уставились на гадалку.

– Во-первых, успокойтесь, – попросила Элиза. – Начну с хорошего. Ваше перемещение не навсегда.

Эти слова были бальзамом на душу. Мы с Петровиче расцвели как две майские розы.

– Теперь не самое хорошее. Жить в чужих телах придется не меньше недели. А то и больше!

– Аааа!!!

Когда я вновь отбила Элизу от Петровича, мы продолжили разговор.

– Прекрати на меня кидаться! – предупредила гадалка оборотня в погонах. –Ну, убьешь, будешь вечно в Настином теле жить. Еду готовить, стирать, убирать. Оно тебе надо?

Петрович в ужасе помотал головой: нет!

– А муж ее еще долга супружеского востребует.

При этих словах мент побледнел. Заткнулся, изображая всем видом покорность и внимание.

– Вот и веди себя хорошо, – похвалила Элиза Петровича.

– А что же нам делать? – пала духом и я.

– Думаю, лучший выход: поменяться на время и жизнями.

– Это как? Петрович будет борщи варить, а я в ментовке признания выбивать?

– Ну, не надо сгущать краски, Настя. Сделаем так. Пусть Петрович к тебе идет. Заморозки накупит, пельменей, лапши быстрорастворимой. Больным скажется. Полежит на диване, отдохнет чуток.

– Опять ему все самое хорошее, – всхлипнула я, пустив слезу по густым усам. – И тело молодое стройное, и ничегонеделание. Мне же под бандитские пули лезть прикажешь?

– Нет, под пули не надо! – испугалась Элиза. – Ты вот что, Настенька, отпуск возьми!

– Точно! – закивал Петрович. – Я в отпуске не был. Так и быть, отдыхай за меня. А то натворишь мне на работе, что из майора в участковые разжалуют.

– Вот и славненько, – воспаряла духом гадалка. – Здорово, что мы нашли компромисс и выработали дальнейшую линию поведения. – Только для тебя, Настя, у меня подарок есть. Планшет…

– Зачем? – фыркнула я. – У меня этих гаджетов завались.

– Это не совсем обычное устройство. А… с магическим Интернетом.

Выходом, так сказать, во всемирную сеть всех параллельных миров.

– Не верю я ни в какую магию, – ответила я.

– В зеркало глянь! – обиделась Элиза.

Я скосила взгляд, увидела одутловатую физиономию оборотня вместо своего ухоженного личика. Заорала:

– Верю! Верю! Надо же! Уже и потусторонние силы Интернет придумали!

– Что значит – придумали? Он у нас давным-давно был! Вспомни яблочко на золотом блюдечке. Ничего не напоминает? И думаешь, случайно на самых крутых гаджетах огрызок изображен? Вот то-то.. Держи планшет, –

Элиза протянула мне обычное на вид устройство, но золотистого цвета.

– А мне такой? – заныл Петрович. – Почему Настьке только?

– Настя мне не чужая. Моя праправнучка. Так что связь нам нужна.

Я – внучка гадалки? Моя челюсть с пышными усам отвисла вниз.