ГЛАВА 3

Возня у порога стихла. Мне было так холодно, что зубы выбивали дробь друг о друга, лязгая не хуже челюстей монстра.

– Ты как? В порядке? – Раздался вдруг в наступившей тишине человеческий голос.

– Арон?! – Я не верила своим ушам. – Ты жив?!

И вдруг испугалась. Зверь где-то здесь, он насытился и затаился. Но Арон? Как? И кого тогда ел монстр?

– Арон? – Зашептала я ему. – Где волк?

– Нет больше волка, – раздался усталый голос мужчины. Послышались шаги босых ног, затем звук зачерпываемой ковшом воды, в тишине хижины глотки казались особенно громкими.

Я уже ничего не понимала. Как Арону удалось остаться в живых? Куда делся зверь? И что вообще тут, в конце концов, происходит?!

Мужчина возился у печи. Он засветил лучину и с её помощью пытался разжечь потухший очаг. При неверном свете разглядеть что-то кроме того, что Арон полностью обнажён, было невозможно. Если раньше я просто ничего не помнила, то теперь мне казалось, что начинаю сходить с ума, настолько нереальными выглядели события последних минут.

– Арон, – дрожащим голосом начала я, – что здесь произошло? Я уже ничего не понимаю…

Он разжёг печь, время от времени подкидывая в огонь ветки, пошевелил их горбатой кочергой, добиваясь ровного горения пламени, и только после этого подошёл ко мне. Присел на краешек лежанки, я рефлекторно отодвинулась от него. Сейчас мужчина уже не казался мне таким привлекательным, как прежде, скорее, он пугал меня до дрожи.

– Ты не должна меня бояться. Что бы ни случилось, я никогда не причиню тебе зла, – его голос звучал успокаивающе, но я ему больше не верила.

Он протянул ко мне руку, но я отпрянула назад.

– Кто ты такой? – Задала я наконец вопрос, который должен был взволновать меня с самого начала нашего знакомства.

– Я оборотень, – устало сказал он и опустил руку.

Ну что ж, по крайней мере, это многое объяснило. Хотя и не всё.

– Ты убьёшь меня?

– Нет, я уже сказал, что не обижу тебя.

– А я… После того, что у нас было, – вдруг накрыло меня волной запоздалого осознания, – стану такой же?!

– Не станешь, – он усмехнулся, а потом снова посерьёзнел, – хотя я бы очень хотел.

– А тот, кто выслеживал нас? Или ты меня обманул?

– Он мёртв.

– Ты убил его?

– С Охотниками иначе нельзя, или мы их, или они нас…

– Где он?

– Снаружи.

Я уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но вдруг оглушительно чихнула, а потом ещё раз и ещё.

– Ложись! – Велел он. – Все разговоры завтра.

Ложиться? Он в своём уме?! Лечь в постель с оборотнем?! Хотя я ему уже всё позволила раньше, чего теперь-то бояться? Усиливающееся ощущение нереальности происходящего подкрепилось сильным жаром. Несмотря на то, что мужчина напоил меня отваром из лекарственных трав и растёр обмороженные ноги пахучей мазью, я заболела. К утру у меня начался жар и бред.

Следующие несколько дней были заполнены вязкими снами, в которых надо мной склонялся Арон, то в виде человека, то огромного тёмно-бурого волка с горящими угольками глазами. Мужчина поил меня отваром и обтирал тело тряпицей, смоченной в холодной воде, а зверь вставал на задние лапы и нюхал моё лицо, облизывая его иногда тёплым влажным языком. Мне было очень жарко, тело сжигал какой-то неведомый огонь, опаляющий изнутри и снаружи. Я то и дело скидывала укрывавшую меня шкуру в тщетных попытках хоть немного охладиться. После этого обычно следовало обтирание, питьё, а затем меня снова укутывали в шкуру, и я опять погружалась в глубины небытия…

После Арон сказал, что в бреду я провела два дня, а на третий вернулась в реальный мир, но была такой слабой, что ему приходилось самостоятельно кормить меня бульоном с ложечки. На мой удивлённый вопрос, откуда взялась ложка, мужчина ответил, что выстругал её из дерева, пока я болела. Он был таким заботливым и так старательно ухаживал за мной, что мой страх перед ним стал отступать куда-то на задний план. Я начала думать, что, возможно, оборотень – это не так страшно, особенно, если видишь только его человеческую ипостась.

Спустя три дня Арон решил, что я уже достаточно выздоровела, чтобы выдержать дорогу до его деревни. На все мои робкие попытки расспросить подробнее о селении, куда мы направлялись, его жителях и укладе, он отвечал односложно, уходил от ответа или просто отмалчивался. Сначала меня это раздражало, а потом решила, что так даже и лучше, по крайней мере, я смогу составить об оборотнях собственное впечатление, не ограниченное его мнение. Сама посмотрю и решу, нужно их бояться или нет.

Основная подготовка к переходу легла на плечи Арона. Он ушил для меня одежду, достав такие же, как и у него, штаны и рубашку из лежавшего в углу тюка с выделанными шкурами, изготовил мне тёплую обувь, запасся провизией и упаковал наши пожитки в заплечный мешок. Мне оставалось лишь наблюдать за приготовлениями, поскольку передвигаться больше, чем до бадейки и обратно на кровать, он мне пока не разрешал, резонно напомнив, что завтра мы двинемся в путь, вот тогда я и смогу вволю нагуляться на свежем воздухе.

К счастью, Арон ко мне больше не прикасался, ночью он ложился с противоположного края лежанки и не двигался, позволяя мне успокоиться и уснуть. И я была ему за это признательна, потому что вряд ли смогла бы ответить на его ласки, зная теперь, кем он является.

Мы выдвинулись на рассвете, когда тусклое солнце только-только поднималось над горизонтом и почти не освещало нам путь, скрытое частыми стволами деревьев. Арон шёл впереди, а я за ним, по протоптанному им следу в снегу. Я не знала, идём ли мы по тропинке, или пробираемся сквозь лесную чащу. Мужчина продвигался уверенно, ни разу не остановившись, и я решила, что он знает дорогу и не заблудится.

Идти по его следам было легко, мне даже показалось, что он специально старается не поднимать высоко ноги, оставляя для меня проторенную борозду в сугробе и упрощая тем самым путь. И всё равно через несколько часов я уже обливалась потом и рвано дышала, кутая лицо в меховой воротник. Арон скомандовал привал, и я плюхнулась прямо в сугроб, не в силах больше стоять на ногах. Он раздражённо поднял меня за шкирку и стряхнул снег с одежды.

– Промокнешь – снова заболеешь, здесь в лесу – умрёшь! – Строго сказал он, глядя мне прямо в глаза.

После этой отповеди стало не то что бы стыдно, но неловко. Он столько сил приложил, чтобы выходить меня, а я, получается, совсем не ценю то, что он сделал. Я молча стояла и ждала. А в это время мужчина очистил от снега поваленный ствол дерева, лежавший буквально в двух шагах от того места, где я опустилась прямо в сугроб. Здесь мы пообедали вяленым мясом и лепёшками, а затем снова двинулись в путь. И шли до самых сумерек. Последние часы дались мне особенно тяжело. Неподвижность дней, проведённых в лесной избушке, ослабила мои мышцы, и каждый шаг давался ценой немыслимых усилий и убеждений потерпеть ещё немного. Арон начал всё чаще оглядываться на меня. В конце концов, он не выдержал и остановился. Я, не заметившая этого, уткнулась носом прямо в его меховую куртку.

– Если не можешь идти, я тебя понесу, но нам нужно продолжать путь. – Он обнял меня и позволил опереться на своё сильное тело.

Мысль отстраниться от него мелькнула было и сразу пропала. Я задумалась над его предложением, но прежде решила уточнить.

– А долго ещё идти?

– Около получаса.

– Думаю, это расстояние я осилю, дай только перевести дух.

Он ещё крепче прижал меня к себе, так мы и стояли, обнявшись посреди зимнего леса, где на многие часы пути кроме нас не было ни одного живого человека. Только снег и чёрные оголённые деревья.

В надвигающихся сумерках мы остановились у раскидистой ели, лапы которой плотным шатром спускались кое-где до самой земли.

– Здесь остановимся на ночлег, – Арон вручил мне заплечный мешок, и я осталась смотреть, как мужчина выгребает снег из-под ели, обустраивая нам убежище на ночь. Ему удалось слепить своеобразные стены из снега, не пропускавшие холодный воздух снизу. Сверху же лапы были укутаны толстым снежным покровом, также позволявшим сохранять тепло. Поэтому на ночь мы устроились достаточно комфортно, постелив одну из шкур на землю и накрывшись другой. Арон крепко прижал меня к себе, и засыпала я с мыслями о том, что, кажется, совсем перестаю его бояться.

Утро я встретила в одиночестве. Нет, я не замёрзла, мне ниоткуда не дуло, но, только проснувшись, я сразу почувствовала, что осталась одна. Я запретила себе пугаться и паниковать, думая, что он бросил меня в лесу. Арон уже неоднократно доказывал делом, что я небезразлична ему, что он позаботится обо мне, по крайне мере, пока я не перестану быть беспомощной, ничего не помнящей, то есть такой, как сейчас. И тотчас же я услышала скрип снега. Ну вот! Я же знала, что не стоило бояться.

Я выбралась из-под шкуры и приподняла ветку, пытаясь выбраться из елового шатра. И сразу же опустила её назад, из-за чего на меня осыпался целый снежный сугроб, набившись мне за шиворот, в капюшон, рукава. Но вовсе не таявший от тепла моего тела снег заставил меня замереть, будто ледяная статуя. В двух десятках шагов от укрывшего меня дерева стоял волк…

Я как-то сразу поняла, что это не мой оборотень. Этот зверь был светло-серым и меньше по размеру. Может, он тоже оборотень? Какой-нибудь знакомый Арона? Или сосед? Я чуть сдвинула ветку, чтобы посмотреть на волка. Он, не мигая, смотрел на меня. Не знаю, что заставило меня подумать о присутствии человеческого разума под личиной животного, янтарные ли глаза, глядевшие, казалось, мне прямо в душу. Или его неподвижность, будто он давал мне возможность привыкнуть к своему присутствию. В общем, я решила попробовать договориться с ним. С таким намерением, подбирая правильные в сложившейся ситуации слова, я вылезла из своего укрытия и сделала шаг по направлению к волку. Я даже не успела открыть рот, чтобы начать свою приветственную речь, потому что зверь оскалился и зарычал. И это было вовсе не приветствие. Мне даже перестало казаться, что в его взгляде присутствует искра разума. Теперь там я видела только голод хищника, наконец-то нашедшего свою добычу.

В этот раз мне было некуда бежать. Позади меня раскидистая ель, справа и слева сугробы выше колена, впереди – голодный волк. Он рыкнул на меня ещё раз, а затем издал долгий, протяжный вой, от которого я заледенела. Где-то в лесу ему ответил такой же вой, потом ещё и ещё. Всё понятно, он звал свою стаю, сообщая об удачной охоте. Я боялась шелохнуться, чтобы не спровоцировать волка на прыжок, и мысленно просила, чтобы Арон опоздал, потому что с целой стаей ему наверняка не справиться…