Она улыбнулась и отвела меня в отдельную комнату для чайных церемоний. Спустя несколько минут в дверях появилась Марина.

– Привет! – она направилась ко мне, и мы обнялись как давние друзья. Она улыбалась, внимательно рассматривая меня.

Почувствовав неловкость, я сказала:

– Я часто бываю в Москве, но об этом кафе никогда не слышала.

– Неудивительно! О нем вообще мало кто знает. Зато здесь можно спрятаться от всех и встретиться с друзьями.

– Понятно, – сказала я, и мы замолчали.

Она продолжала внимательно смотреть на меня, и я решилась спросить:

– Как твое здоровье? Как сердце?

Она отвела глаза и, глубоко вздохнув, сказала:

– Мы с Антоном Буравиным разорвали отношения, совсем недавно. Ты была права, когда говорила о нем. Теперь я сама по себе, ищу команду, с которой больше не придется загоняться.

Услышав это, я оживилась и почувствовала необъяснимую радость:

– Как же я рада этой новости! Буквально на днях снова думала о том, что тебе нельзя с ним работать. С самого начала вашего союза у меня было внутреннее сопротивление твоему истязанию. Знаю, ты иначе относишься к этому, но когда продюсер загоняет больного артиста на сцену, это не что иное, как истязание. А Антон только так и делает. Зато теперь точно все будет круто! Ну, может, не сразу, но поддерживаю тебя полностью. Думаю, многие искренне любящие и уважающие тебя люди чувствуют то же самое.

– Надеюсь… В любом случае сейчас будет непросто… Не пойму только, почему я сама не вижу этого сразу… или вижу, но ничего не делаю… Антон сейчас, как может, компенсирует сорванные концерты. И, конечно, за мой счет. Во всем обвиняя меня… – с грустью сказала Марина.

– Ничего, все пройдет. А если честно, то для Антона это тоже хорошо, просто он пока еще этого не понимает. Но на твоем фоне он умирал как профессионал. Зато зарабатывал и не мог никак определиться, что же для него важнее – деньги или творчество, потому и превратился в истязателя. Знала, что так и будет, как только услышала вас вдвоем. Теперь главное, чтобы ты не передумала. У немцев есть такая поговорка:

«Lieber ein Ende mit Schrecken als ein Schrecken ohne Ende» —

«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

Марина засмеялась:

– Я не передумаю! Точно говорю! Спасибо тебе за поддержку.

Мы просидели в кафе еще какое-то время. За окном вечерело. Прощаясь, я достала из сумки аккуратно упакованные брецели, которые специально привезла для нее из Берлина.

– С моей комплекцией только бублики и есть, – засмеялась она, – но я все равно возьму! Люблю пробовать такие штуки.

– На завтрак можно все есть! Ты их в духовке подогрей, и будут как свежеиспеченные! – сказала я, и мы, крепко обнявшись, попрощались.

Мне хотелось прогуляться, и я решила пройти пешком несколько станций метро. Прохладный воздух гладил мое лицо, успокаивая зашкаливающие от встречи эмоции. Каждое слово, каждая картинка то и дело всплывали внутри в новых образах. Марина, которую я любила и помнила до этого момента, в один миг стала для меня совершенно другим человеком. Совсем не потому, что «звезда» вдруг оказалась доступной. Я никогда не страдала болезнью фанатов и не мечтала с кем-нибудь познакомиться. Но после этой встречи увидела, насколько несвободны эти люди, как они уязвимы. Поняла, что они нуждаются в поддержке и любви больше, чем в обожании, которым мы, зрители, нередко так жестоко обязываем артистов соответствовать нашим ожиданиям. Мне очень сложно передать эти чувства, но помню, как внутри звенела мысль, что она и такие, как она, – хрупкие сосуды, которые нужно не раздирать на части, а бережно хранить. Я шла, переваривая свои ощущения и изменения за время этой встречи. Я чувствовала невероятное тепло и душевную близость к этому заново открывшемуся для меня человеку.

Через несколько дней я вернулась в Берлин, и мы долго не виделись, но постоянно находились на связи, в переписке. Как-то она написала мне:

«Ушла от мужа. Уже месяц, как забрала вещи, детей и ушла. И ты знаешь, мне страшно. Он все равно в теме, давно в шоу- бизнесе, и, как бы там ни было, между нами была какая-то важная связь… хотя любви давно нет».

«Я понимаю, Мариночка! Но ведь ты хочешь любви, а не просто привычной связи. Ты стала для него чем-то таким большим и необъятным, что он даже любить тебя не может, не умеет. Вы стали несоразмерными… Это как в мультике, смотрела

„Шрека“? Там дракониха полюбила осла. И дело не в том, что осел плохой или дракониха, а в том, что союз невозможен. Может, я не самый подходящий пример подобрала, но мне всегда было жаль девушку-дракона, ведь ей во всем приходилось подстраиваться под мужчину-осла…»

«Да, пожалуй, я та самая бедная девушка-дракон… или стала ею… Мне много всего хочется, очень много, а если с ослиными мерками подходить… И даже крылья… Как объяснить ослу, что крыльям нужен полет, что обязательно нужно летать, да так, чтоб наращивать мощь. А ему это кажется блажью… Чего летать, пошли пешком, и до чего же ты неповоротливая! С точки зрения осла, дракониха – сильная и мощная, и у нее бесконечный запас энергии и сил, а это не так, но ему не дано это почувствовать.

Конечно, если сидеть на цепи и не знать, что где-то есть такие же крылатые, настоящие, большие драконы, с огромным размахом крыла, то будешь влюбляться в ос- лов… Может быть, где-то есть мужчины-драконы?»

«Ну конечно, есть! И Девушке-дракону нужен Мужчина-дракон! С которым можно летать, с которым не надо казаться меньше, с которым можно заниматься любовью в полете, выпуская огненные кольца. Рядом с Мужчиной-драконом Девушка-дракон – миниатюрна и грациозна. Она в своей стихии, они соразмерны! У них общее видение горизонта. Они могут друг друга понять. И летать долго и счастливо!»

«Да… А если крыльям летать не дают, то летать начинает сердце. По маршруту „дом – реанимация“. И если нельзя выпускать пламя, оно уходит внутрь, например в легкие, с чем я и слегла сейчас…»

* * *

Спустя год я окончательно выздоровела, прошла все терапии и чувствовала себя прекрасно! Так получилось, что по работе Андрея мы приехали в Москву. Прошло несколько лет, за это время я закончила обучение на психолога и создала свою авторскую игру «Феникс-Возрождение». Игра приобрела такую популярность, что я облетела с ней весь мир! В ней участвовали люди разного возраста, статуса и национальности. Не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить все нации, которые уже за первый год прошли игру вместе со мной.

Все это время мы много путешествовали, и я редко встречалась с Мариной. Мы видели, что происходило в нашей жизни, из переписки. Я узнала, что у нее появилась хорошая команда музыкантов и тех, кто помогал ее творчеству. Она активно поддерживала молодых исполнителей и продвигала таланты благодаря своему авторитету в творческих кругах.

Казалось бы, в ее жизни все стало более органично, и теперь она была сама себе хозяйкой, занималась только тем, что ей хочется и интересно. Но, несмотря на это, на фото и видео в соцсетях она по-прежнему выглядела уставшей. Я очень хотела пригласить ее на игру, но не решалась. Почему? Во-первых, после того начального письма я вообще боялась говорить что-либо «правильное». Конечно, несколько лет обучения показали, как высказываться более мягко и, как это принято говорить, экологично. А во-вторых, я была уверена, что она все знает! И даже не в силу того, что имеет диплом психолога, а в силу врожденной глубины и объема личности. В общем, я не решалась предложить ей поиграть.

Как-то раз, вернувшись в Москву, получила от нее сообщение:

«Лилечка, привет! Ты когда будешь в Москве? Пора уже встретиться!»

Я ответила, что как раз вернулась, и мы договорились встретиться. В день встречи после обеда у меня была игра, и мы условились на утро.

Мы встретились в знакомом кафе и крепко обнялись. Наверное, каждый человек ощущает другого по каким-то своим параметрам. Для меня объятия – одно из важнейших для восприятия. Помню, как еще в самый первый раз мы по-дружески обнялись. Тогда мне показалось, что мое тело растворяется, утопает в теплых, до боли родных объятиях Марины. Они для меня словно место силы, «молочные берега», в которые хочется погрузиться, в которых хочется погреться, наполниться любовью и энергией. Мы обнялись и какое-то время молча стояли, обмениваясь незримой информацией друг с другом. Я почувствовала беспокойство от нее и, наверное, усталость… Как всегда. Она улыбнулась и живо спросила:

– Так у тебя сегодня еще игра будет?

– Да! Я взяла ее с собой, чтобы никуда не спешить. После нашей встречи сразу поеду к участникам.

– Она у тебя еще и с собой! Ну, показывай! А то «Фениксу» твоему почти год, а я его лишь на картинках видела!

С необъяснимым волнением я достала коробку и открыла ее. Марина с восторгом протянула:

– Аааа, какая она красивая! Прямо волшебная! Расскажи, про что она и зачем в нее играть?

Я принялась объяснять. Марина молча слушала, но мне показалось, что она отвлеклась и словно погрузилась в какой-то свой процесс. Вдруг резко спросила:

– А можно мне одну карточку достать? – ее голос звучал взволнованно.

Неожиданный вопрос застал меня врасплох.

– Нууу, дааа, вытяни, если хочешь, – неуверенно протянула я. – Но сначала внутренне задай вопрос игре, чтобы значение карточки стало для тебя подсказкой.

Она задумчиво посмотрела в окно и сказала:

– Я знаю свой вопрос!

Я достала карточки и протянула всю стопку ей. Она вытянула одну из середины колоды и повернула к себе.

Я сидела напротив и не видела, что там написано. Марина продолжала смотреть на карточку, вчитываясь в текст снова и снова. Она глубоко вздохнула, на лице появились тень разочарования, грусти и легкая усмешка, как будто над чем-то своим. Она зажала маленькую карточку в ладошке, словно на ней было написано что-то очень важное, сокровенное. Марина поднесла руку ко мне и разомкнула ладошку. На маленькой карточке было лишь одно слово:

«Любовь».

Не успела я открыть рот, чтобы начать говорить, что это все про любовь к себе, про заботу о себе, как Марина произнесла:

– Да, да, я знаю, что ты хочешь сказать. Это все про любовь к себе…

Я молча, быстро кивала в ответ на каждое ее слово. Мне хотелось плакать, как и Марине.

– Возьми меня на свою игру, прямо сейчас, можешь? —

спросила она.

На самом деле я не могла, потому что мест на эту игру уже не было.

– Мариночка, там будет много чужих людей, и все они тебя узнают. На игре придется говорить что-то, и, может, ты не захочешь, чтобы это знали другие. Разве ты готова к этому?

– Мне нечего скрывать, пусть знают правду, – тихо сказала она.

– В любом случае сегодня не получится, но мы можем выбрать с тобой любой другой день. Ты подумай, когда хочешь и с кем готова поиграть. Я могу провести игру только с тобой. Только ты и я. Подумай.

Мы расстались, и я ушла на игру. На следующий день Марина написала:

«Лилечка, я хочу играть, давай послезавтра? И можно я буду одна?»

Я сразу ответила:

«Конечно, можно! Давай так и сделаем, только мы одни, и весь день наш!»

«Я просто счастлива! Мне давненько никто не делал предложений с такими словами. Можем позволить себе девичник!»

Весь следующий день я только и думала об этой игре. Я знала, как ранима и уязвима она сейчас, несмотря на всю свою мощь, мудрость, силу, успешность, популярность. Хорошо, когда есть осознание происходящего, но когда не хватает сил справиться с этим даже у личности такого масштаба, становится непонятно, как же помочь? Как сделать так, чтобы реальность двинулась в нужную сторону? В ней живет обычный, маленький, хрупкий человек, который боится боли и тоски, хочет любви и тепла, которому так не хватает простого женского и человеческого счастья. Я чувствовала невероятную ответственность и знала, что должна создать такое пространство, где она без боли и страха сможет выложить на стол все свои «игрушки», болячки и секретики. Чтобы в одних найти новые силы и энергию, с другими без сожаления расстаться и впустить необходимые перемены.

Марина приехала без опоздания. В ее руках был букет слегка подвядших тюльпанов интересного сорта. Никогда раньше таких не видела. Нежно-розовое кружево кончиков лепестков было похоже на нарядные, но помятые юбочки.

– Ты не подумай, что я тебе несвежие цветочки привезла, они очень свежие, но нуждаются в том, чтобы им вернули силу и красоту, чтобы их отогрели. Я знаю, ты можешь отогреть их, так же как и меня…

– Конечно, так и сделаем!

Мы принялись возвращать к жизни тюльпанчики. Подрезали кончики стебельков и поставили в большую вазу с водой. Я заварила нам чаю, мы сели за стол, и я начала рассказывать об игре и ее правилах. Закончив вступительную часть, сказала:

– Мариночка, теперь пришло время задать вопрос игре.

Что ты хочешь узнать, какие ответы получить?

Марина задумчиво смотрела на игровое поле и молчала. Казалось, она взаимодействует с ним, договариваясь о чем-то сокровенном. Она тихо начала говорить, словно боясь спугнуть что-то.

– В последнее время мое тело перестало слушаться. Начинает барахлить, заболевать, совсем не успевает за мной. А я хочу, чтобы успевало, чтобы не останавливалось, чтобы не мешало реализовать все задуманное.

Услышав это, я ощутила мощное дежавю. Я будто снова оказалась в тех временах, когда завязалось наше знакомство. Вспомнила нашу переписку, когда она попала в больницу, когда говорила о том, что заниматься собой и своим здоровьем ей неинтересно. Я спросила:

– А как ты думаешь, почему тело не успевает за тобой, не хочет слушаться, заболевает и мешает реализовывать задуманное?

Она глубоко вздохнула:

– Ну, наверное, потому что не может больше и кричит о своих потребностях, а я все откладываю. Но я не понимаю, что делать и как наладить отношения с собственным телом. Это и хочу узнать.

Я не стала больше задавать вопросов, мы начали игру. Марина вытянула первые две карточки из колоды ресурсов. Они гласили: «Подлинность» и «Здоровье». Прочитав их, она погрустнела:

– Наверное, сейчас игра хочет сказать мне, что я должна быть честна с собой и признать, что не выдерживаю такую интенсивность. А тело просит позаботиться о здоровье и своем бедном сердце.

– Так и есть! – воскликнула я. – Ты говоришь, чтобы тело успевало за тобой и не мешало, а ведь все наоборот! В первую очередь тебе самой необходимо причувствоваться к своему телу, темпу и убрать все лишнее, что мешает телу слушаться и бежать за тобой радостно и вприпрыжку.

– Но я и так уже все убрала! Отказалась от всего лишнего, осталось только мое, и ничье больше. Так почему же на мое меня же и не хватает? – воскликнула Марина, вытягивая следующую карту. Она гласила: «Завышенные ожидания заставляют тебя страдать». Не дочитав до конца, горько заплакала. Мне хотелось что-то сказать, но комок сдавил горло, и я заплакала вместе с ней. От правды и сожаления. Я благодарила происходящее, что мне не приходилось произносить то, что Марина сама бессознательно вытягивала из карт игры.

– Я знаю, что это значит… Ведь я от себя ожидаю больше, чем могу сделать. Зачем? Как же это печально – завышенные ожидания от себя самой, от организма, а ведь мое бедное сердце совсем не справляется и почти истекает кровью. А так хочется многое успеть, отдать людям, поделиться любовью. «Ведь я действительно все ненужное и чужое убрала», —говорила она сквозь слезы.

– Значит, недостаточно убрала, Мариночка. Надо еще убирать, очищать. Посмотри внимательнее: в том ритме, в котором ты живешь, любой мусор имеет способность маскироваться под нужное и важное. Эти дела, идеи и проекты – паразиты, отнимающие время и силы. Они не дают возможности наладить контакт с телом и проявить любовь к нему, к себе через него… И потом, если не хватает времени побыть с собой наедине, чтобы подумать о себе, о своих желаниях, потребностях, чтобы заботиться о себе, значит, что-то не так.

Марина вытянула следующую карточку: «Ты понял, что любовь – это синергия ума, души и тела».

– Да, я это понимаю… но как же сложно начать делать что-то не для других, а для себя. Нет там отдачи, ну, или нет быстрой отдачи, а ждать не хочется, не терпится получить все и сразу. А так не бывает, поэтому и жизнь проходит словно не для себя, а для других.