– Да ни как. В ближайшее время её к Руслану не пустят. Он сейчас в стерильном боксе, а она не будет там сидеть круглые сутки, ни та натура. Потом его отец вернётся, да и дед рядом, – сказала равнодушно Милана. – Она обвинила меня в корысти, но я не рассказала о ней Тихомировым.

– Я хотел о деде и поговорить. Мне Алексей звонил и сказал, что дед на твоё имя сделал перевод в полтора миллиона. Узнал сколько стоит поиск донора, перевёл сумму в рубли и переслал.

– Пап, речи о деньгах не было. Он возил меня в офис своей компании, разговаривали об учёбе и стажировке за границей, но это были просто разговоры. Деньги надо вернуть.

– Лана, у меня другое предложение. Дождись результатов лечения Руслана. Если ему понадобиться ещё твоя помощь, можно будет не ждать Тихомировых.

– Пап, ты считаешь, что я могла продаться за большие деньги? Ты еще Светлане скажи об этом. Я рада, что вы с ней вместе. Я бы приняла и другую мачеху, но не сразу и, ни так радушно. Младший Тихомиров предлагал мне работу, но я отказалась. Знаешь почему? Я соврала ему. Сказала, что ты, проводив жену в декретный отпуск, доверишь её место мне.

– Нет в этом ни капельки лжи. Мы так и поступим. Будешь

работать по свободному графику, а получишь диплом – полный

день. Ты позвони старикам – они переживают, – предложил отец.

– Пап, я съезжу к ним прямо сегодня. Отмечусь дома, возьму машину и поеду. Ты не знаешь, кто у кого сегодня обедает? – спросила Милана. «До болезни мамы родители родителей каждый выходной собирались в нашем доме. Теперь они встречаются по очереди в своих квартирах на воскресный обед», – вспомнила она.– Они же через неделю летят к морю.

– А ты? Вы с Егором собирались ехать отдыхать. Передумали?

– Если Ланской не передумал, обязательно поедем. Я даже за ним скучала. На мне овощи, фрукты и другие продукты? – смеясь, спросила дочь.

– На мне – мясо, рыба, колбаса, – улыбнулся отец. – Выбери хорошую местную клубнику с учётом стариков. Они вечно денег жалеют. Держи деньги.

Отец и дочь разошлись своими «маршрутами». Уже давно поездка на рынок и распределения покупок было для них делом привычным. Милана купила практически всё. Дело оставалось за ягодой. Она придирчиво осматривала наполненные лукошки и никак не могла определиться, какую ягоду лучше взять.

– Продайте мне на выбор четыре контейнера, а я заплачу вам на тридцать процентов больше, – шутя, предложила она женщине. – Обещаю не копаться, а брать ягоду сверху.

– Давай сорок процентов и выбирай сама, – согласилась та.

Милана сложила контейнера с ягодой в пакет, рассчиталась и собиралась покинуть рынок. Вот уж кого она не ожидала встретить здесь, так это Егора. В первые минуты она засомневалась, но парочка шла ей навстречу и сомнения исчезли. Егор шёл, держа под руку беременную спутницу. Милана узнала в молодой женщине девушку из клуба, с которой видела Егора на дне рождения Павла Антонова.

– Привет, – сказала она, поравнявшись с парочкой. – Тебя можно поздравить? Ты долго собирался скрывать этот факт? – спросила она с улыбкой. Вместо гримасы растерянности от такой неожиданной встречи, на её лице отразилась именно улыбка.

– Ты когда вернулась? Позвонила и я бы встретил, – растеряно говорил Егор. – Познакомься – это Вика.

– Извини, но у меня нет желания знакомиться с твоими подружками, – ответила Милана. – Меня встретил папа. Мы прямо из аэропорта заехали на рынок. Извини, меня отец ждёт, – добавила она, ещё не до конца «переварив» увиденное, поэтому глаза были сухими, и пошла к выходу.

– Милана, постой, выслушай меня, – догнал её Егор.

– Ребёнок твой? – спросила Милана на ходу, не сбавляя шага и не останавливаясь.

– Не знаю, но может оказаться моим, – ответил виновато Егор.

– Значит, на дне рождения Павла она не была случайной знакомой? Что ты в таком случае можешь мне сказать? Отдых на море отменяется? – спросила Милана.

– Мы можем поехать отдыхать в любое время. Я не могу отказаться от ребёнка, если он мой, но я не собираюсь связывать свою жизнь с Викой. Она родит, и я сделаю тест, а пока я ей просто помогаю, – пытался оправдаться Егор, не готовый к этой встрече.

– Значит, моя помощь Тихомировым была тобой не понята, а ты хочешь, чтобы я поняла твою помощь женщине в положении, которая носит, возможно, твоего ребёнка и о котором я ничего не знала, – остановившись, говорила Милана. – Ты сделаешь тест. И что это даст? Как он оправдает сам факт измены? Как он оправдает тебя в моих глазах? Я соглашусь с тобой, что я далеко не подарок, но зачем ты пытался возобновить наши отношения при таких вот обстоятельствах? Ты рассчитывал на то, что я не узнаю об этом? Это Егор даже не цинично, это подло с твоей стороны. Глядя на её живот, ты врал мне, по меньшей мере, полгода. Зачем ты это делал? Как ты вообще мог так со мной поступить? Да мы не клялись с тобой в любви до гроба, но обещали не лгать и доверять друг другу. Ты понимаешь, как я себя сейчас чувствую?

– Прости меня. Я очень виноват перед тобой. Я струсил, не хотел потерять тебя, потому и молчал. Мне нужно многое тебе объяснить, – говорил Егор, глядя ей прямо в глаза. – Милана, давай мы с тобой встретимся и спокойно поговорим.

– О чём, Егор? Чтобы ты мне не сказал, я знаю, каким образом получаются дети, и беременность подруги не исчезнет от твоих оправданий до срока. Тебе просто нужно было сказать мне правду. Возможно, я и не простила бы, но отнеслась с пониманием, сейчас я тебя ненавижу, и встречаться нам больше не стоит. Не звони мне больше. Прощай, – сказала она, направляясь к выходу и не оглядываясь назад.

– Лана, ты, что такая бледная? – спросил отец, укладывая покупки в багажник авто. – Садись в машину. С тобой всё в порядке?

– Я клубнику возьму в салон. Ты воды купил? Достань одну бутылку из упаковки. Знаешь, кого я встретила на рынке? Егора с беременной спутницей, – сказала Милана, сделав пару глотков воды из бутылки. – Ты представляешь эту картину?

– Ты не ошиблась? – удивлённо спросил отец.

– Пап, я разговаривала с ним, как с тобой, а ей месяца через два рожать. Он даже не отрицает возможности отцовства. Поехали домой, – попросила Милана.

– Расстроилась? – глядя на дочь, спросил Тихонов. – Лана, а что, если всё это выдумки?

– Есть немного. Я была готова к разрыву, но не по этой причине. Чтобы так искусно лгать полгода, нужна веская причина. Не из-за большой же и светлой любви ко мне он водил меня за нос?

– Может и не говорил потому, что боялся твоей реакции. Вас больше двух лет связывает. А если это всё же любовь? Тебе с ним поговорить нужно спокойно, – советовал отец.

– Пап, и ты туда же, – сердилась Милана. – Он мне тоже предложил поговорить. О чём, пап? У него не хватило смелости сказать мне обо всём в своё время, а что он может сказать мне сейчас. Может мне стать наложницей в его гареме? Антонов мог постараться рассорить нас, ему это было выгодно, но не думаю, что Пашка уложил его в постель насильно.

– Пашка не мог так с тобой поступить, вы же выросли вместе, – предположил отец. – Мы все очень надеялись, что ваша дружба перерастёт во что-то большее.

– Ошибаешься. Пашка очень изменился в худшую сторону. Я не удивлюсь, если он принимает наркотик. От алкоголя у него крышу уже сносило. Это трудно не заметить. Я пыталась с Полиной поговорить, но разговора не получилось. Попробуй поговорить с отцом Пашки, а о Егоре больше не говори ни слова. Договорились?

Вручив отцу и Светлане подарки из Москвы за поздним завтраком, Милана собрала купленные старикам продукты, положа сверху презенты из столицы. Выгнала из гаража машину марки «Мазда», раньше принадлежавшую её матери, и поехала к Тихоновым старшим. Именно у них сегодня обедали Илюхины. Обе семьи были рады приезду Миланы, она была единственной внучкой. Около часа она рассказывала дедушкам и бабушкам о своей поездке, отвечала на их вопросы.

– Вы с Егоркой, когда собираетесь отдыхать? – спросил дед Николай.

– Никогда, дедуля. Я дала ему полную свободу. Больше между нами, мои дорогие, не будет разговоров о нём. Договорились? Я предстала перед вами живая и здоровая, а теперь откланиваюсь.

– Лана, внученька, а может, с нами поедешь? – спросила бабушка. – Место конечно не молодёжное, но всё равно Юг. Наш Михаил Васильевич отказывается ехать, а билет его мы ещё не сдали.

– Ты, дедуля, почему бунтуешь? Чем тебя славный город Геленджик не устраивает? – улыбаясь, спросила Милана. – Ты у нас об островах мечтаешь?

– Да ну это море. Я лучше с Николаем на рыбалку с ночёвкой поеду дня на два. Я и не рвался в эту бухту с её водорослями, так уговаривали полгода. Выручи деда, поезжай с бабками, сделай милость, – просил дед внучку.

– Я поговорю с папой и приеду завтра. Договорились? – целуя по очереди стариков, говорила она. – Не скучайте, я завтра заеду, и решим этот вопрос.

Милана вернулась домой и рассказала отцу и Светлане о предложении стариков. Они и не были стариками, им было чуть больше шестидесяти лет, а точнее шестьдесят два года.

– Да ты у нас дочка прямо нарасхват, – выслушав её, сказал отец. – Посмотри, что тебе принёс курьер, – протягивая конверт, говорил он.

В конверте лежала путёвка на её имя на десять дней в Италию, билет с датой вылета первого августа из московского аэропорта, карточка и короткая записка. «Надеюсь на встречу в Москве первого числа в клинике. Позвони. Тихомиров». Милана набрала номер Тихомирова и без всяких предисловий сказала:

– Почему Италия, а не Франция или Испания? Вы теперь будете баловать меня до пенсии? – не давая возможности ответить на свои вопросы, спрашивала она. – Давайте договоримся, если мне нужна будет помощь, я у Вас её попрошу. Больше никакой самодеятельности с Вашей стороны. Как Руслан?

– Состояние тяжёлое, но стабильное, – ответил Тихомиров. – Ты обижена? Я взял то, что было в наличии до начала занятий в университете. Обещаю, больше не проявлять инициативу.

– Пожалуйста, держите меня в курсе состояния здоровья Руслана. Я буду звонить раз в три-четыре дня. До свидания. – Пап, что опять не так? Ты слышал весь разговор. Меня не было в доме, когда принесли этот чёртов конверт. В конце концов, это твой друг, которого сам Бог привёл за руку к нам в дом, где он обрёл надежду. То, что сделала я, не гарантия здоровья Руслана. Приживутся эти клетки или нет, сколько пройдёт времени и будет ли толк говорить рано. Я тебя очень люблю, но доказывать это каждый день я не буду, – сердилась на отца Милана.

– Лана, отец тебя просто ревнует, – говорила Светлана, когда отец вышел. – Это пройдёт со временем, потерпи. Сосредоточься на поездках и проведи лето с пользой для себя. Когда у тебя появится возможность отдохнуть сразу на двух морях за одно лето? Скажи, мы можем поговорить с тобой наедине? – спросила она.

– Я не хочу говорить о Егоре, – сказала Милана. – Не хочу о нем не говорить, не думать. Пожалуйста, давай оставим эту тему.

– Я не о нём. Присядь, пожалуйста. Ответь мне всего на один вопрос: ты, действительно, простила меня или терпишь ради отца моё присутствие? Мне хотелось бы услышать правду, какой бы она не была.

– Свет, мне не за что тебя прощать. Мы с тобой давно друг друга знаем и всегда находили общий язык. У нас с тобой даже были секреты. Мама просила меня вас не разлучать, да я бы этого и не сделала. Я хочу, чтобы вы были у меня счастливыми. Знаешь, если бы вы начали свои отношения раньше, возможно, я приняла бы это в штыки и посчитала предательством, а так, я не имею право вас осуждать. Маму не вернуть, папа будет воспитывать своего ребёнка, а мы с тобой больше не возвращаемся к этой теме. Тебе нужны положительные эмоции, а мне здоровый брат.

– Спасибо. Я постараюсь быть тебе хорошей мачехой.

Отпуск с бабушками удался. Женщины давали внучке полную свободу действий. Они ходили на пляж вместе два дня, после чего Милана стала ходить на час позже и в другое место, чтобы они отдыхали спокойно. При этом твёрдо пообещала им не садиться на водный мотоцикл. Здесь же она решилась на разговор с бабушкой Тоней.

– Бабуля, скажи, ты слишком расстроилась, узнав о моём родстве с Тихомировыми?

– Нет, моя родная. Я расстроилась, когда стала видеть часто Светлану в вашем доме. Лёня мне хотя и сын, но Наташа была нам хорошей снохой. Я начала его отчитывать, упрекать, он мне обо всём и рассказал. Узнав о Светиной беременности, порадовалась за обоих. Ребёнок после сорока большой риск и для ребенка, и для матери. Это я тебе как врач говорю. Маша с Николаем, видимо, знали от Наташи правду, что и они Свету приняли. В корысти её не обвинишь. Кто ей мог запретить любить Лёню? Двадцать лет наблюдать, как твой любимый любит другую – это пытка. Она своё счастье выстрадала. Ты и та её приняла.

– Меня мама просила об этом.

– А нас, девочка моя, и просить не надо. Ты наша первая внучка и мы все тебя любим. Алексей Тихомиров любил Наташу. Только любовь у твоих отцов была разная. Раз уж так судьбой дано, надо принимать. Теперь у тебя вместо двух дедов и бабок стало трое.

– Я очень переживала, что вы меня разлюбите и бросите.

– Не надейся. Мы ещё, родная моя, правнуков дождёмся.

Десять дней пролетели быстро. Вернувшись домой, Милана уже через день «принимала» в гости Павла и Полину Антоновых. Милана заметила, что поведение Павла как-то изменилось. Она поговорила с Полиной, задав ей прямой вопрос:

– Поля, что с Пашкой?

– Мне кажется, я почти уверена, что он принимает наркотики.

– Ты родителям говорила об этом. Он же пропадёт.

– Мама и слышать ничего не хочет. Он её сумел убедить, что всё это враньё, а отец кроме работы и своих девок ничего вокруг не замечает. Что я могу?

– Я попрошу папу поговорить с твоим отцом.

– Мой папаша и обвинит тебя в том, что Пашка из-за тебя скатился. «Мой сын страдает, а ей и дела до него нет. Что он в ней нашёл?» – эта фраза была брошена в твой адрес. Не будет он дядю Лёню слушать.

Тридцать первого июля Милана поднималась на борт самолёта, который доставил её в Москву. Руслан до сих пор был в клинике, но состояние его было намного лучше и они даже встретились.

– Не подводи меня, брат. Через десять дней я вернусь, и мы вместе отправимся домой, – говорила она прощаясь.