Раздвинь ножки

Я кивнула и до трех только и делала, что смотрела на часы. Вернувшись на свое место из отдела кадров, я остановилась посреди приемной, а оттуда послышался крик директора:

– Эй ты, как тебя там… Я забыл, как тебя зовут.

Я подбежала ко входу в кабинет и заглянула туда:

– Ирина. Я здесь.

– Какого черта ты не принесла документы на подпись в три часа? Я же тебе говорил!

Я похолодела, а потом схватила папку и попыталась поднести ее к Николаю Петровичу, но он выставил руку:

– Нет, все! Уже почти четыре. Ко мне никого не впускать! Документы держи завтра до полудня. И все, не показывайся мне на глаза.

Он сказал это так грубо, что мне на мгновение стало обидно. Я вернулась на свое место и увидела, как в кабинет к директору бодрым шагом направилась Маргарита из экономического отдела, в которую был влюблен Валерий, с которым был роман у Снежаны. Боже, когда же этот бесконечный день закончится?

Она скрылась за дверью директора, и я услышала звук закрывающегося замка. Взглянув на часы, я поняла, что почти четыре. Было весьма любопытно, по какому делу Маргарита явилась к Николаю Петровичу. Но через десять минут все встало на свои места.

Из кабинета директора послышались недвусмысленные звуки. Это были женские стоны, которые раздавались вперемежку с мужскими выкриками. Меня сковал ужас от услышанного.

– Дрянь! Паскуда! – это был голос моего руководителя, который явно трахал Маргариту.

Она стонала и ойкала, а потом кричала слово «еще!» И так продолжалось около пятнадцати минут. Мне было жутко неудобно, поэтому я молила бога, чтобы в приемную за это время никто не зашел. Потом до меня дошло, что это просто была традиция шефа – трахаться с Ритой в четыре часа. И поэтому ни одной живой души я не наблюдала.

Я злилась на Женю, которая ничего не сказала мне про операцию «четыре часа». И какой я оставалась наивной дурой, полагая, что на работе все исключительно работают!

Я вздрогнула, когда ровно в четыре тридцать дверь в кабинет шефа открылась, и оттуда выползла довольная Маргарита. Посмотрев на нее, я почему-то подумала, что эта девчонка нигде не пропадет. И, наверное, у нее была самая высокая квартальная премия в сравнении с другими сотрудниками этой шарашкиной конторы.

На вид Рите было лет тридцать, не больше, и поэтому меня поразило то, как она могла спать с этим старым дедом, который явно был старше ее минимум на двадцать дет. Интересно, можно ли так сильно любить деньги, чтобы давать эту седому и не очень привлекательному мужчине?

– Женя, сделай мне чаю, – скомандовал босс, снова забыв мое имя.

Глубоко вздохнув, я выполнила его просьбу, а ровно в пять я на всех парусах вылетела из этой клоаки, в которой у всех подряд то ли был роман, то ли был секс. Я чувствовала себя попавшей в какой-то бурный водоворот разврата.

– Ну что, как первый рабочий день? – с усмешкой спросила меня Аленка, встретив меня вечером. Я сидела за кухонным столом, разложив учебники и старательно готовясь к экзамену по английскому языку.

– Нормально, – ответила я, но моя сестра была довольно проницательна, чтобы поверить в то, что я ей сказала.

– Что? Кто с кем трахается? Кто кого обманывает?

– Не спрашивай, – умоляющим голосом попросила я, – Это просто полный пипец. Алена, вся Москва живет без тормозов и комплексов?

Моя сестра расхохоталась и обняла меня за плечи.

– Овечка, ну ты и вправду у меня овечка! Ты такая наивная, такая чистенькая. Совсем ничего не знаешь о настоящей жизни. Да, Москва такая, она всех сжирает без оглядки. Но ты справишься. Поживешь несколько месяцев в шоковом тумане, примерно, как я.

– Ты тоже была в шоке?

– Конечно! Когда я узнала о том, что собеседование в кафе, где я пыталась работать, проходят в виде минета его владельцу, я неслась оттуда, не оглядываясь. А сейчас мне кажется, что это вполне нормально.

– Алена, как? Как это может быть нормальным?

Сестра мне не ответила, а вместо этого, просто рассмеялась.

На следующий день без четверти четыре, когда Николай Петрович вытащил в приемную пухлую папку с подписанными документами, к нему пришла Снежана. Я разбирала документы, не думая ни о чем странном или подозрительном. А потом снова услышала стоны и мужские крики. Потом я с ужасом расслышала за дверью у босса шлепки по обнаженному телу, это явно были удары по женской коже, потому что после каждого шлепка я слышала выкрики Снежаны.

«Что за хрень тут происходит?» – подумала я, а сама уже подумывала о том, чтобы сбежать из этой адской компании, в которой не работали люди с предрассудками.

После ухода Снежаны я по привычке сделала шефу чай, а он при этом выглядел довольным и сияющим, как начищенный самовар.

– Спасибо, Женя, – сказал он мне, а я уже даже не обратила внимания на то, как он меня назвал, – Постой, не убегай.

Я резко остановилась и посмотрела на его взмокшее лицо. Мне было неприятно представлять себе, как он трахал в своем кабинетике молодых девчонок, при этом не испытывая ни капли стыда.

– Да, Николай Петрович, – я присела в кресло, потому что босс сделал мне знак рукой.

– Ты ведь все поняла, девка-то умная?

Я не очень поняла, о чем говорил Николай Петрович, но на всякий случай кивнула головой. На самом деле, я поняла слишком многое, даже то, чего мне не следовало знать и понимать.

– Так вот, Женя, денег хочешь заработать?

Я непонимающе повела головой, пытаясь сообразить, к чему клонит мужчина, который буквально пожирал меня взглядом.

– Смотря, каким образом, – ответила я, а сама старательно отводила взгляд.

Он расхохотался, а потом встал со своего кресла и приблизился ко мне. Николай Петрович положил руки на мои плечи, а я вжалась в кресло, стараясь не думать о том, к чему были эти телодвижения.

Босс наклонился к моему уху и пробормотал:

– Будешь давать мне, я буду давать тебе.

Я поежилась и непроизвольно пошевелилась. Он сильней сдавил мои плечи, как будто пытался удержать меня на месте.

– Ты не хочешь? – спросил он, и теплый поток воздуха врезался в мою шею, заставив меня задрожать. Руки босса скользнули вниз, к моей груди, а потом вцепился в мою грудь.

– Уберите руки, – процедила я, пытаясь вырваться.

Но мои слова и поступки только раззадорили Николая Петровича. Он держал меня за грудь, сжимая ее и причиняя боль. Я не могла пошевелиться, а он вжимал меня в кресло. Я вспоминала слова Жени и снова думала о том, что завтра я никуда не пойду. Плевать на работу, на зарплату, на премии. Я не могла позволить какому-то старику так себя вести!

– Я еще раз прошу вас! – громко сказала я, но руки Николая Петровича уже полезли ко мне в блузку. Все выглядело грязно и пошло, и я хотела вскочить и убежать из офиса.

– А я тебе говорю, что заплачу тебе. Ты думаешь, откуда такие деньги у моих подчиненных? Ты не задумывалась о том, как Женька смогла поехать в Турцию на два месяца? Черт, я снова забыл, как тебя зовут.

Пальцы мужчины уже влезли ко мне в лифчик и накручивали мои соски. Я сидела, не шевелясь и понимая, что ничего не смогу изменить, а, если буду дергаться, то сделаю себе только хуже. После того как Николай Петрович наигрался с моей грудью, он провел рукой по моему животу, а потом пролез под пояс юбки и оказался в моих трусиках.

– Раздвинь ножки, дурочка, – ласково пробормотал он, а я, наоборот, сдвинула их посильней.

– Быстро раздвинула ноги! – рявкнул он, и я буквально подпрыгнула на стуле.

Пришлось послушаться, и в следующие несколько минут Николай Петрович шарил у меня между ног, приговаривая какие-то пошлости и шепча их в мое ухо. Он приблизился ко мне сильней, а потом уперся ширинкой в мое лицо. Я поняла, что моей щеки касается его стоящий член, который рвался на свободу, выпирая через ткань брюк. И откуда в этом немолодом мужике столько сил и желания?

– Пососи его, – пробормотал он, – И я заплачу тебе. Я хорошо тебе заплачу.

Непослушная сучка

Дрожащей левой рукой Николай Петрович полез к ширинке, быстро расстегнул ее и высвободил свой орган. Член уперся в мою щеку, а я с отвращением отвернулась от него.

– Непослушная сучка! – громко выругался босс и сменил руки. Теперь левой рукой он блуждал у меня между ног, надавливая на клитор и периодически засовывая пальцы в промежность, а правой рукой он начал мастурбировать свой член. Все эти действия сопровождались его сальными присказками, а еще тыканьем в мою щеку влажной головкой члена.

– Не хочет она сосать, – бухтел он, теребя свой член и тряся им возле моего лица, – Будешь сосать как миленькая. Всем бабки нужны, и тебе тоже нужны. Будешь сосать, давать мне во все дырки. Сама будешь проситься ко мне. Тварь такая!

Он выпустил свой член, а потом этой же рукой ударил меня по лицу. Я продолжала молча сидеть, не шевелясь и не предпринимая никаких попыток к бегству. Все происходящее казалось каким-то цирком, в котором я выглядела как обезьянка, которую водят на веревке и заставляют показывать фокусы. Было жутковато и в то же время сюрреалистично. А еще хотелось со всей силы вмазать этому уроду.

Николай Петрович продолжил мастурбировать, а потом направил член в мое лицо. Из головки полетели брызги спермы, которые ударяли мне в шею, а потом стекали под воротник блузки.

Шеф сдавил мою щеку, а потом со всей силы снова ударил меня по лицу. Сперма разлетелась в разные стороны, а щеку пекло так, как будто к ней приложили раскаленную сковородку.

Я уже хотела было подскочить и смотаться из кабинета, а потом делать ноги без оглядки, а на завтра навсегда забыть об этом дурацком жизненном опыте, как вдруг Николай Петрович, который поспешно натянул свои брюки, полез в тумбочку, а потом извлек оттуда несколько пятитысячных купюр. Я смотрела на него, не мигая. Мужчина встал с кресла и, подойдя ко мне, швырнул перед моим носом несколько красных денежных банкнот.

Я сидела, не шевелясь. В тот момент во мне боролись две Иры: одна ужасно хотела взять деньги и забыть обо всем, что происходило несколько минут назад, а вторая хотела смять эту грязную подачку, а потом швырнуть ее в лицо боссу.

Пока я с сомнением косилась на деньги и ноздрями ощущала приторный запах спермы, стекавшей по моей шее, Николай Петрович сказал:

– Если захочешь, если будешь послушной и умной девкой, сможешь получать такие премии регулярно. Когда я вызову тебя. Время ты знаешь.

Я поежилась, думая о том, что ни за какие коврижки не войду в этот кабинет и не сделаю ничего, что могло бы заставить этого старого пердуна совать мне свои грязные деньги. В итоге, победителем оказалась Ира номер один, которая заставила меня взять купюры со стола и молча покинуть кабинет.

В приемной я пересчитала купюры. Двадцать пять тысяч за мое унижение. Я смотрела на деньги и пока не могла понять, стоило ли все пережитое этих пяти бумажек? С другой стороны, я смогу купить себе платье и туфли, которые видела в магазине, и на которые денег у меня, разумеется, не было. И Аленке могу помочь с арендой квартиры, она платит за нее полтинник в месяц, а это ох как немало.

Стоя в служебном туалете перед зеркалом, я долго всматривалась в свое отражение и думала о том, куда я качусь. И зачем я приехала в эту Москву, которая непонятно что делает со мной. Если на прошлой неделе я трахалась с красивым парнем, у которого было не менее красивое тело, то сегодня на меня дрочил старый пень, сперма которого воняет похлеще коровьего навоза. Я поморщилась, а потом достала из кармана телефон. Меня переполняли эмоции, и мне срочно надо было выговориться.

Я набрала номер Жени, на которую злилась больше всего. Это она не предупредила меня об особенностях в поведении и желаниях босса, который никак не мог запомнить даже имени моего. Урод!

– Але, привет! Что, спеклась, курочка?

У одной я – овечка, у другой – курочка. Что за зоопарк я представляю из себя в глазах других людей?

– Почему ты мне ничего не рассказала?

Женя на другом конце засмеялась в голос:

– Ты думаешь, что я дура? И не понимала, что больше бы не увидела тебя в офисе? Сколько он тебе заплатил за первый унизительный раз?

– Ты все знала, – сквозь зубы пробормотала я, – И ничего мне не сказала! Чтоб ты там подавилась турецкими сладостями!

– Лучше членом какого-нибудь турецкого мачо. Знаешь, до каких чертиков мне осточертел вялый член босса? Вот за пару месяцев представишь. Заодно накопишь на какую-нибудь дорогущую фигню, о которой ты всю жизнь мечтала, и на которую денег не было.

Я смягчилась, представляя себе, что приходилось терпеть Жене в то время, пока она пахала в офисе. Зато теперь отдыхает на курорте, да и машину ее я видела. Неужели я готова поступиться принципами и стать девочкой по вызову, которой платят за минет и трах?

Перед моими глазами предстала дорогая шуба из мягкого и такого нежного песца, которую я надеваю и гордо вышагиваю по городу. Или нет, шуба мне не нужна. Я хочу серьги с изумрудами, под цвет глаз. Буду красивой и недоступной, правда, перед этим придется некоторое время побыть весьма доступной. Я поняла, что продаюсь за деньги. Но так поступала половина офисных баб, а зачем мне выпендриваться, если появился такой шанс заработать денег?