Меня будто обдает ледяной водой. Смотрю на широкую спину мужа и не могу поверить, что все это происходит со мной. Он что, с женщиной разговаривал? Глупый вопрос. Конечно, да. С кем ещё можно разговаривать в таком тоне?
Мурат оборачивается, в темноте, и, кажется, замечает меня.
– Рита?
А у меня ноги будто к земле приросли. Не могу сделать ни шага. И дышать не могу, потому что это как нож в спину со стороны мужа.
Мы отдалились, да. Утратили кое-что. Но когда всё стало настолько плохо? Когда мы стали чужими друг другу людьми? Мы же прекрасно находили общий язык. Между нами не было серьезных конфликтов. А сейчас… Сейчас я чувствую себя просто идиоткой. Наивной дурой, которая не видит того, что прямо перед глазами, и до сих пор носит розовые очки, не замечая очевидных вещей. И вместо того, чтобы принять факт, я до сих пор ищу какие-то оправдания мужу. Ведь за девять лет брака он не давал мне повода ревновать его или же считать, что у него есть другая. А сейчас…
Будто Всевышний пытается открыть мне глаза, а я упорно игнорирую все, что он подсказывает мне, говоря о неверности мужа.
– С кем ты разговаривал? – спрашиваю ледяным тоном, когда Мурат подходит вплотную. Темно, но я вижу, как заострились от усталости его скулы.
– С Шахмаром.
Шахмар – друг детства Мурата. Они вместе росли, строили бизнес, стали успешными благодаря работе двадцать четыре на семь. Да, возможно, муж не врёт. Но о каких обязательствах он говорил? Что такого мог сказать Шахмар, что Мурат ему так ответил? У Мурата к другу уважения вагон и маленькая тележка.
Бред, конечно. Я же умом понимаю, что это полная чушь. Но так хочется верить в слова мужа!
Я взрослая женщина. Неужели буду устраивать скандал? Доказательств его измены у меня нет. Поэтому… Господи, я не хочу сталкиваться лицом к лицу с его предательством.
Решаю не усугублять ситуацию. Я на нервах и могу сказать лишнего. Но не здесь… Не в родительском доме, потому что папе это точно не понравится.
Поэтому я перевожу тему.
– Ты опоздал.
Опускаю взгляд на шею Мурата и вижу, как пульсирует венка. Губы мужа сжимаются в тонкую линию. Он злится и нервничает одновременно.
– Извини, – отвечает коротко. – Не получилось выбраться пораньше.
Я киваю. Снова у него не получилось уделить побольше времени своей семье.
Заходим в дом. Поздний ужин придает немного сил и, я начинаю нормально соображать. Конечно, мысленно обещаю себе, что я обязательно подниму эту тему дома, когда Мирон уснет. Ибо поговорить с мужем необходимо. Я не хочу так жить… Не хочу постоянно думать о том, где Мурат и с кем он. Ведь лжет он так же легко, как дышит. В этом я убедилась как раз сегодня, когда он сказал, что работает в офисе, а сам со своей роскошной Инной обедал в ресторане.
От этих мыслей сердце начинает покалывать, а руки – потеть. Смотрю на сидящего на диване Мурата. Они с отцом что-то бурно обсуждают, но я далеко отсюда и думаю о своем. Сейчас передо мной мужчина, с которым я познакомилась давным-давно, с которым я была счастлива и с лёгкостью находила общий язык, очаровывала и вызывала улыбку. С которым мы понимали друг друга с полуслова и никогда не сомневались друг в друге. В какой момент все изменилось, я и сама не знаю. Не знаю, когда именно началось это падение и разрушение нашей семьи.
Я иду на кухню, чтобы выпить воды. В горле пересохло. Забираю бокал и, включив кран, жду, когда он наполнится. Настолько задумываюсь, что не замечаю, когда заходит мама и сама выключает воду, которая уже стекает по стенкам бокала.
– Рита, о чем ты думаешь?
Игнорирую ее вопрос. Пью так жадно, что начинаю задыхаться. Ставлю бокал в раковину, вдыхаю полной грудью. Едва держу эмоции под контролем. Слезы просятся наружу. Но нельзя. Не здесь и не сейчас.
– Все в порядке. – Я сажусь на стул и обхватываю голову руками. – Просто устала.
– Рита, кому ты врешь? – говорит мама тихим голосом и садится на банкетку напротив. – У вас с Муратом какие-то проблемы?
«Господи, мама, я и сама не знаю, что у нас с Муратом, – мысленно отвечаю я, но вслух произношу совсем другое:
– Мы часто забываем, что у нас есть сын. Уделяем ему слишком мало времени, мама. Мирону это не нравится, он стал слишком агрессивным. Из-за этого я не могу найти себе места.
– Сядь и поговори с мужем, Рита. Все будет хорошо, слышишь? Вы же столько лет в браке. Все всегда было прекрасно. И сейчас будет так же.
Я киваю. Да, все обязательно будет прекрасно, если муж не успел переспать с другой.
Мотаю головой, дабы избавиться от этих дурацких, выворачивающих душу наизнанку мыслей. Но они как черви проникли в мозг и жрут все внутри. В первую очередь – здравый рассудок.
Выхожу из кухни, слыша за собой шаги – мама идёт следом. Застываю посреди гостиной, заметив, как Мурат прижимает к себе Мирона. Целует его в макушку, а потом, смеясь, взъерошивает волосы совсем как мой отец.
Папа что-то рассказывает им, а они хохочут. Обстановка веселая. У всех хорошее настроение, только не у меня.
Хочется забрать телефон мужа, снять блокировку (если там, конечно, тот же пароль, который я знаю) и набрать последний номер, с которым он разговаривал. Хочется убедиться, что это был действительно Шахмар. Клянусь, после этого я точно перестану сомневаться в муже. Наоборот, буду винить себя в том, что превратилась в настоящую истеричку.
Да только его мобильный в кармане. А просить я ни за что не стану.
Выдохнув, сажусь рядом с мужем. Ещё какое-то время мы проводим с моими родителями, а потом едем к себе. Мирон первым делом бежит в душ. Мурат идет сразу после него. Лишь я жду, когда сын пойдет спать, а муж соизволит спуститься ко мне, потому что я отчётливо дала ему понять, что нам нужно поговорить.
Но у мужчин другие планы. Какое-то время отец с сыном что-то обсуждают в комнате Мирона, потом сын всё-таки засыпает.
– Пойдем вниз, – требовательно произношу я, поймав Мурата в нашей спальне. – Перенести на завтра нельзя, – добавляю, чтобы не вздумал спорить. – Сейчас же.
Мурат поджимает губы, но следует за мной. Спускаемся по лестнице в полной тишине. Муж садится на диван и, закинув ногу на ногу, пристально смотрит на меня. Я же – на него.
В синие глаза, в такое любимое лицо… Останавливаюсь на губах и морщусь, думая, что их могла целовать та адвокат или вообще другая женщина помимо меня.
Я люблю своего мужа и не хочу его терять. Но если он меня предал… назад дороги точно не будет. Развод неизбежен.
– Мурат, мы стали отдаляться друг от друга. И продолжаем в том же духе. Разве ты этого не видишь? – Я развожу руками. – Посмотри, что с нами стало…
Голос предательски дрожит. Подводит меня. А выражение лица мужа становится каменным.
– Рита, чего ты от меня хочешь? Не я один во всем виноват. – Он поднимается, подходит ко мне вплотную.
Я поднимаю голову, смотрю на мужа снизу вверх, потому что еле достаю ему до плеч.
– Я не говорю, что ты один виноват! Виноваты мы оба. И мы оба должны это исправить! Мирон обижается, странно ведёт себя. Наши разногласия плохо на него влияют. Боже… Мурат…
Я кладу ладони на его плечи и шумно сглатываю. Из глаз брызжут слезы. Мурат кладет руку на мой затылок и фиксирует голову так, чтобы я не увернулась. Сам впивается в мое лицо пристальным взглядом.
– И что ты предлагаешь сделать? – хрипит он мне в рот.
– Вовремя возвращаться с работы, а не глубокой ночью! – цежу сквозь зубы. – Мурат, я задам тебе один вопрос и требую честного ответа.
Муж вопросительно выгибает бровь.
– Спрашивай. – Он отпускает меня и отходит в сторону, но не прекращает смотреть. Будто наперед знает, какой я вопрос ему задам.
– У тебя появилась другая, да? Мурат, я просто не хочу жить в сомнениях. Если ты больше меня не любишь… Если твое сердце теперь принадлежит другой… То давай просто разведемся.
Мои полные надежды глаза впиваются в его лицо. Если бы он только смог прочесть мои мысли, то услышал бы, как я молю его о правде. Как молю о том, чтобы у нас был шанс…
В голове всплывают картинки длиной в девять лет. Каждая деталь сейчас так ясна и жива…
Первые поцелуи и встречи, прикосновения, которых было так много… Мы любили, словно безумцы. И это при всей строгости моего Мурата к публичным проявлениям любви.
На коже горят воспоминания его прикосновений и ласки. Я была единственной, кому выпала честь знать этого прекрасного мужчину нежным, открытым и обнаженным до глубины души.
«А ты помнишь?» – спрашиваю мысленно, но в ответ – тишина.
Горло сдавливает. Я чувствую, как во рту скапливается слюна. А от его улыбки на глаза набегают слезы. Большие ладони обхватывают мое лицо. Пальцы нежно поглаживают кожу.
Мой подбородок дрожит, но все надежды рассыпаются пеплом, когда он начинает говорить.
– Конечно, нет, Рита.
В пепел превращаются и мои надежды, и его клятвы… и то уважение, которое было между нами. Он стоит на этом пепелище и уничтожает все это, даже не замечая, как больно делает всем нам.
– Ну с чего ты это взяла, м? – Его губ касается усмешка, один уголок поднимается вверх.
Такой простой вопрос. Он лжет мне прямо в глаза, а потом спрашивает, откуда я это взяла?
Почему в его глазах я стала вдруг женщиной, о которую можно вытирать ноги? И при этом ему не хватает смелости сказать все самому? Честно и откровенно!
– Послушай. – Мурат понижает голос до того самого шепота, которым когда-то сводил меня с ума, шепча на ухо всякие пикантные словечки, словно пороча и эти воспоминания, отнимая их у меня. – Мы со всем разберемся. Но позже.
– Позже? – не найдя силы для нового вопроса, переспрашиваю хрипло. Уверенная, что он и не услышал меня.
– Завтра мне рано вставать на работу. – Муж смотрит на часы, которые висят в нашей гостиной. – Тебе, кстати, тоже. Давай пойдем в спальню.
«А там повернемся набок, каждый смотря в свою стену, и будем просто соблюдать правила мужа и жены. Ведь они обязаны ночевать в одной постели, хотя при этом могут даже не касаться друг друга. Чувствовать себя почти чужими», – договариваю за него, излагая истину своему мозгу.
Я скидываю с себя его руки и первой разворачиваюсь, чтобы уйти. И уже поднимаясь по лестнице, говорю:
– Я в душ, а ты ложись.
Больше не оборачиваюсь. Больше ни слова. Он предпочел ложь, а не меня. И точно не нас.
***
А ты солгал, возможно, не впервые.
Пока смотрела я с надеждою в глаза.
Уже не нежные… А будто бы пустые,
«За что ты так?» – спросила про себя.
Холодный душ мои укрепит нервы.
Таблетка растворит остатки боли.
Ты был моим единственным и первым,
А я твоей крупицей морской соли.
Я вхожу в нашу спальню, быстро забираю из комода белье, комплект для сна и ухожу в ванную комнату, закрывая дверь на замок. И сразу слышу его шаги. Мурат останавливается сначала на пороге спальни, а затем рядом с ванной.
На дверь ложится его рука, и мы замираем в этом молчаливом… Я не знаю, как назвать этот момент. Но мне до ужаса больно говорить слово «прощание». Как такое возможно?
Сколько себя помню, я постоянно была влюблена в этого мужчину, за которого вышла замуж. И вот мне приходится проходить через такое? Почему? Почему меня ему оказалось недостаточно? И почему наш сын не стал преградой для его предательства?
Я тихо отхожу от двери и включаю воду в душе. Скидываю одежду и ступаю под умиротворяющие капли. Они прохладные, как раз то, что мне нужно. По коже бегут мурашки и расползаются по телу. Мыслям нет конца и края. Я переключаю воду на теплую, чтобы не заболеть, и больше не могу себя сдерживать.
Я просто плачу.
В этот момент я ощущаю себя настолько потерянной и одинокой… Хочется надеяться, что, когда я сейчас выйду за эту дверь, все испарится. Каждая секунда, принесшая мне боль, каждая жестокая мысль окажется лишь плодом моего воображения. А мой Мурат будет ждать меня с улыбкой в постели.
Но когда моя рука касается ручки и, нажав, толкает ее вперед, истина смеется мне прямо в лицо. Из спальни будто веет холодом, пока я подхожу к кровати, смотря на спину мужа. Пока ложусь на свою половину и, отвернувшись от него, накрываюсь одеялом. И засыпаем мы вот так уже больше недели.
Где же ты находишь нежность и ласку, если не в постели со мной, Мурат?
Он просто спит, а я ворочаюсь еще полночи, прежде чем мой организм не выдерживает и не отключается.
Утром все так же, как всегда. Я просыпаюсь первой. Готовлю завтрак, затем поднимаюсь к Мирону и начинаю его будить, слыша, как Мурат бродит по нашей спальне, собираясь на работу.
Мы завтракаем. Говорим в основном о сыне, обсуждая его дела и будущие мероприятия в школе, куда он просит нас обоих прийти.
– Конечно, мы придем. – Я запускаю пальцы в его волосы и ерошу их.
– Ну мам! – Он наигранно хмурится и убегает наверх – одеваться.
– Пятнадцать минут, и мы выезжаем, сынок! – кричу ему вдогонку, собирая посуду со стола.
– Хорошо, мам.
С улыбкой на губах я подхожу к раковине и отношу тарелки.
– Рит, ты езжай на работу, а я сам его отвезу, – внезапно говорит муж, и я оборачиваюсь в странном смятении.
– Что? Ты отвезешь?
– Да, почему нет? – Он пожимает плечами, словно говорит о чем-то обыденном, что случается постоянно, но я могу пересчитать по пальцам, сколько раз за этот год он отвозил сына в школу.
Тем не менее я не спорю.
– Конечно. Отлично. Ладно. – Я суматошно ополаскиваю руки и ухожу в гостиную.
Да, меня немного сбило с толку это внезапное предложение, но ответить себе сейчас, к чему все это, я не могу.
Вытаскиваю помаду и крашу губы. К тому моменту, как я заканчиваю расчесывать в прихожей волосы, сын бежит по ступеням.
– Мам, мам, я чистил зубы ровно две минуты. Я засекал на тех песочных часах!
– Надо же. – Я поворачиваюсь к нему, радуясь тому, какой он сегодня активный. – Мой сын взрослеет? Это приятно.
– Поехали?
– Сегодня я тебя отвезу.
Мирон поворачивается с таким выражением на лице, что я готова подпрыгнуть от счастья, потому что мой сын тоже счастлив.
Мы вместе выходим из дома и садимся в разные машины. Я желаю им хорошего дня и аккуратной дороги, затем завожу двигатель и уезжаю, смотря в зеркало заднего вида до тех пор, пока не сворачиваю за угол.
О проекте
О подписке