Глава 9

На удивление мой «недуг» был воспринят нормально одногруппниками. Познакомилась с парой девчонок, парней.

Каждый день слегка был похож на предыдущий, но я больше не оставалась такой как вчера. Не знаю, что именно, но внутри я менялась. А еще не могла понять, как сильно я уходила от своих корней, как сильно переставала быть собой.

Первый месяц учебы остался позади, и мама попросила приехать домой на выходные.

Как бы я ни пыталась вернуться к обычной жизни, выходило паршиво.

В сердце зарождалась тоска. Она становилась все больше с каждым днем.

Мое эмоциональное состояние так же прыгало от нуля до сотни. Порой я саму себя пугала.

Ехать домой вообще не хотелось, но у нас был назначен поход к врачу.

– Я так рада, что ты приехала, – обнимает в очередной раз мама.

Улыбаюсь ей.

Врач ничего нового не сказал. Ну и плевать. Мне правда становится все равно уже.

Перед отъездом, родители начали снова звать меня в лес к нашим, хотя бы ненадолго, но это было выше меня. Да я скучала по зеленым лугам и зеленой траве, скользящей по голым ступням утопающим в ней. Я хотела дышать свежим воздухом, но все это отравлено ненавистью тех, кто становился врагом каждый раз стоило мне подумать о них.

Нет. Туда я поехать больше никогда не смогу.

– Может тебя все же отвезти самому? – спросил папа, когда я уже стояла на пороге нашего городского дома.

Отрицательно машу головой, потому что лень лезть за планшетом в сумку.

– Мы тебя очень любим, доченька.

«И я вас тоже», – сказала одними губами, но они поняли меня.

На остановке меня подобрала одногруппница с родителями, как и договаривались с ней на неделе и поехала назад в университет.

Как оказались в городе решила сначала сходить в супермаркет купить еды, прежде чем идти домой, поэтому попросила остановить недалеко от него. Попрощалась с Лисой, поблагодарила ее родных за то, что подвезли и ушла.

Побродила по отделам так как подобные супермаркеты очень огромные и тут можно купить что угодно.

Присмотрела кое-какие вещи, положила в тележку продукты и вдруг почувствовала сильную тянущую боль внизу живота. Я подобной ни разу не испытывала.

Жар пронесся по всему телу и сменился дрожью.

Поспешила в медицинский отдел, но потом вспомнила что на квартире, итак, есть разные таблетки, что-то да поможет. Сделала новый шаг и ощутила, как джинсы стали медленно намокать.

«Боже, что это такое?» – мокрое пятно медленно ползло по внутренней стороне бедер. Опустила руку и притронувшись я увидела, что мои пальцы окрасились в красный цвет, а боль стала еще сильней.

Бросила тележку и поспешила на выход.

Завязала ветровку на талии и написала маме смс, что мне плохо. Вкратце пояснила что случилось и кое-как добралась до квартиры.

Я ощутила, что температура тела стала выше. Только дома я, принимая душ поняла, что у меня ни разу не было месячных. Я не помню, чтобы были. А ведь у девушек насколько мне известно начинаются в тринадцать четырнадцать лет. У меня никогда даже прокладок не было куплено, а в магазине от страха я не додумалась, и времени не было на то, чтобы выстоять очередь.

После душа приняла аспирин и на час задремала, проснувшись с приездом родителей.

– Что случилось, Дара? – обеспокоенная мама вбежала и сразу принялась меня осматривать.

Перед отцом стало неловко все вываливать, и я попросила его выйти. А после написала ей что произошло. На самом деле мне до сих пор было плохо. Жаропонижающее подействовало, но температура не спала окончательно.

– Так, я поняла. Сейчас схожу в магазин, подожди немного.

– Мам, со мной что-то не так что ли? Это же ненормально, что так поздно началась эта гормональная перестройка. Мне через два месяца восемнадцать, – она послушала мои мысли и улыбнулась.

– Ты совершенно здорова. И это нормально, для нас. Сейчас вернусь и мы поговорим.

Осталась лежать на месте думая о ее словах «для нас». Для кого? Я уже не они.

Папа вошел ко мне с чашкой чая, и я с благодарностью ее приняла.

– Пап, про Рину неизвестно ничего? Она больше не писала?

Он стал сразу немного обозленным. А после сквозь зубы ответил все-таки:

– Дарина, тебе пора о ней забыть и не вспоминать. Никогда. Даже если она объявится к нашей стае она не приблизится. На прошлой неделе я изгнал ее из клана.

Я застыла и не была уверена, что смогу сделать хотя бы вздох. Глаза наполнились слезами, а после они начали «водопадом» течь по щекам.

– Не оплакивай ее, – обнял и погладил по спине. – В тот момент, когда она уходила, она не думала ни о ком, и уж точно не о тебе. Десять месяцев, как она ушла. Скоро родится ее первенец. Она не вернется, Дара, – еще крепче сжал меня, и я поняла как больно ему от этих слов, от всего что происходит с нашей семьей, но он альфа и не имеет право на слабости, даже на эмоции против своей стаи.

Я закивала ему, в знак согласия, что-либо писать не стала.

– Арон, – вошла мама с обеспокоенным лицом, что мы испугались оба.

– Что случилось? Соня, – папа подлетел к ней и взялся за плечи.

– Там… там к тебе пришли.

– Ко мне? Кто-то из стаи?

«Рина», – пронеслось в голове.

– Нет, это не из нашей стаи. Пойди.

Папа ураганом ушел сначала из комнаты, а потом из квартиры, судя по тому, что хлопнула входная дверь.

– Мам, это она? Да? – пишу быстро-быстро от волнения.

– Нет, милая, это не Сорина. Думаю, она больше к нам не вернется… никогда.

Мы опустили головы и кажется, что приняли с болью эту правду, которая все же не скоро уляжется в сердце.

Я вновь сходила в душ и вышла к маме на кухню, чтобы наконец понять, что со мной произошло. Мы сели за стол с чашками травяного чая, который Кира подарила, и мама принялась говорить.

– Дарина, я же рассказывала тебе, что мы имея облик человека отличаемся строением и работой организма. Первая кровь или начало месячных у нас отличается в корне. Обычно это происходит ближе к совершеннолетию, потому что после наступает время течки, как раз после дня рождения. Отсюда и такой дисбаланс в организме, температура и плохое самочувствие. Я думала, что после того, что произошло, у тебя будет все как у обычных… – она запинается, но все же продолжает, ведь нет смысла отрицать очевидное, я не волчица больше. – В общем, я позвала Киру, чтобы она сказала свое слово.

– Я порой чувствую себя подопытным кроликом, – в крови забурлила ярость.

– Перестань, Дара. Все что произошло – это лишь…

Не хочу слушать. Не могу это слушать.

Вскакиваю со стула, который тут же падает позади меня и громко стучит о пол, но я не обращаю внимания и ухожу. Беру тонкую кофту и извинившись перед мамой обуваюсь.

– Дара, ну прости. Мне ведь тоже нелегко, – говорит со слезами. – Я потеряла старшую дочку, младшую видимо тоже теряю. За что так предки меня наказывают?

Мне жаль ее и нашу семью, которая оказалась в подобной ситуации, но я просто не в состоянии остаться здесь сейчас.

– Это не предки, мам, – отключаю планшет, убираю его в сумку и быстро открываю дверь, чтобы уйти, но на пороге появляется папа.

– Дара, – пытается остановить меня мама.

Он быстро оценивает ситуацию и не задерживает меня.

– Нет, пусть идет, – встревает отец.

– Но…

– Поверь, ей нужно уйти, – говорит с нажимом, а я, не останавливаясь все так же двигаюсь к лестнице.

Девчонки говорили, что тут парковая зона переходит в лес. И в нем есть небольшой водопад, стоит пройти дальше, вот туда я и хочу отправиться.

Покупаю пару бутылочек простой воды, круассаны и перехватив удобней маленький рюкзак сажусь на свой велосипед. Однажды он стал частью терапии восстановления, теперь мой любимый вид транспорта в этом городе.

Порой судьба непредсказуема. Мы можем на нее обижаться. Сетовать на трудности и плакать от безысходности… не замечая, что закрытые двери не есть выход… Они могут стать подсказкой, что нужно просто поискать новые.

Глава 10

Алан

– Не знаешь, что с Коби? Лето закончилось, снова учеба началась, а он тут был пару дней на радость матери, – спрашиваю брата, когда мы оба едем к отцу на фабрику.

– Он нам почти и не звонил. Какого хрена с ним творится не пойму. Может волчицу встретил в универе?

– А вот об этом я не подумал. Мама тоже сказала к нему не лезть. А меня бесит то, что происходит.

– Ты как заноза в заднице, Ал.

– Делаю твою работу, придурок.

– Хрен тебе говнюк, я будущий альфа стаи, смирись, – ржет он и бьет мне по ребрам.

Да, Дилан будет хорошим вожаком. Он перенял от отца многие качества. И сейчас все больше проводит с ним времени обучаясь всему, что доверяет ему глава клана.

– Задолбался я за рулем, лучше бы пробежались, – мы едем уже полтора часа в город, хотя через лес прибежали бы гораздо быстрей.

– И светить голыми задницами по объекту?

– А я потому и предлагал построить на окраине леса домик, чтобы там одежда хранилась наша. Зато и добирались сюда, сокращая время и лапы разминали.

– Не дури, Алан, эта территория нейтральная, лучше не бродить зверем по ней. Случись что, никому не докажешь, что был прав. Наши законы действовать тут не будут, не мне тебе рассказывать о последствиях таких исходов.

Конечно, я знал, что за нарушение изгнание – это самое лучшее наказание, которое придется принять в итоге. Судить будет союз волков.

Что-то типа сбора всех вожаков и, если ты подсудимый, хрен кто поинтересуется чей ты сын. За обнаружение себя и своих собратьев либо смерть, либо изгнание без права на апелляцию. Все зависит от тяжести и последствий проступка.

– Ну и жара. Поехали в магаз сначала, а потом уже на фабрику, иначе сдохну.

Оставляем пикап на стоянке перед большим супермаркетом и стоит мне переступить порог магазина как меня пробивает импульс. Болевой и такой сильный, что подкашиваются ноги и я приземляюсь на колени склонив голову. Мой волк бьется о ребра и воет.

Накрывает первой волной, будто ток по поверхности тела.

«Цветение яблони… ароматная дыня… сладкий пломбир…», – на губах и языке переливаются эти вкусы, запахи, сладость лакомства…

Вторая волна – боль… сильная пронизывающая все тело. Я чувствую, как сводит мышцы… а дальше идет страх.

Эмоция…

Все это проносится за секунду.

– Эй, ты чего? – Дил поднимает за руку, а я смотрю на него слегка отрешенно, потому что не сразу сам понимаю, что произошло.

– Да, я… Ты чувствуешь? – делаю глубокий вдох, что легкие трещать начинают, отделяю лишнее оставляя эти, что меня выворачивают наизнанку.

– Ну, тут дохрена запахов. Так что лучше уточняй, что ты имеешь ввиду.

– Их три понимаешь. Три аромата, – я не могу ему объяснить, не хватает для этого слов, ступаю дальше, уходя в сторону отделов с аптечными товарами и ощущаю еще более яркий запах… кровь… ЕЕ…

Зверь срывается с места, отнимая разум и я бросаюсь вперед, но тут же оказываюсь пойман сильными руками.

– Что ты творишь, дурак? – угрожающе говорит на ухо мне брат, но мой мозг заполоняет ОНА.

Она рядом, я чувствую это. Она почти в моих руках. Слишком свежий след.

– Отпусти меня, пока я тебя не разорвал на куски, Дилан, – рычу в ответ и снова пытаюсь вырваться.

– Я сломаю тебе несколько ребер, если сдавлю сильней, и ты хрен куда пойдешь. Успокойся, Алан.

– Я чувствую ее. Она где-то рядом.

– Да, кто? О ком речь?

– Я не знаю, твою мать… Да отпусти ты меня.

Зверь начинает скулить и мне становится больно от того, что он раздирает грудную клетку в попытке вырваться наружу.

– Р-р-р-а-а-а-р-р… – не выдерживаю и все же вслух рычу.

– Заткнись ты уже, придурок.

Он тащит меня под взглядом окружающих людей на улицу и запах полностью теряется. Развеивается.

– Тут ее нет, она там, Дил… – почти скулю с моим волком, меня охватывает тоска.

– Вот и сиди здесь, – заталкивает в машину и запирает ее, – а я пойду поищу, хотя не имею понятия, кого.

– Брось. Я пойду сам. Она моя, – тут же оголяю вытягивающиеся клыки.

– Да понял я уже что она твоя, но там люди. Я не могу тебе позволить идти туда.

– Твою мать, – бью по двери что есть силы.

Конечно, я могу отсюда выбраться за секунду, но пока запах волчицы исчез я более-менее успокоился и понимаю, что там у меня самоконтроля не будет вообще.

– Кого ищу?

– У нее яркий запах. Словно трехслойный. Сначала почувствуешь запах цветков яблони, он перельется в желтую дыню, а затем в мороженое… пломбир.

– Нихрена себе ты гурман.

– Заткнись. Еще была кровь. Но она не ранена, хоть я и уловил боль.

– Я тебя понял. Прошу, сиди тут, я постараюсь быстро.

Киваю ему, а сам схожу с ума. Я снова вспоминаю этот запах.

– Охренеть можно.

Будто бьет током. Ломает кости в желании быть рядом с ней. Ладони горят.

Но это она. Во сне я не мог разобрать запах, хоть и питался им, дышал, но сейчас… Это реально.

– Черт, – бью по приборной панели, злясь на брата.

Ее можно было найти за секунду, что он там копается.

Мой волк снова начинает скулить.

– Тише приятель, мы скоро ее найдем.

Закрываю глаза, пытаюсь успокоиться и поразмыслить чуть-чуть, чтобы отвлечься ну и ее представить по ощущениям. Но у меня спустя пять минут так ничего и не выходит. Я понимаю, что она будет независимо от моего вкуса в женщинах любой. Блондинкой, брюнеткой, рыжей… для меня она будет той самой.

И тут в голову врывается мысль о крови. Получается, если это первая, то она… блядь.

Конечно, понимание того, что она несовершеннолетняя огорчает, но вторая окрыляет.

Моя и только моя. Буду ждать сколько угодно. Сидеть возле ее ног послушным псом. Только не отпускать.

Становится жарко, несмотря на октябрь, кровь у нас горячая и я открываю окно, радуясь, что тут стекла ручные и снова впадаю в омут аромата моей истинной. Но в этот раз он слабее и разбавленный цветочными лугами.

Сканирую парковку и проходящих рядом людей, но кто из них понять не могу.

Блуждаю глазами от одной к другой вновь и вновь, пока не замечаю Дэвис.

Соня Дэвис? Это она.

Высокая, стройная женщина быстрым шагом уходит в супермаркет, и я начинаю дергать стеклоподъемник, который застревает на середине, не двигаясь ни в какую сторону больше.

– Твою мать, – рычу и замечаю брата, который тут же проходит через те же двери и идет ко мне.

– Ал, я и близко не почувствовал…

– Дверь открой я уже знаю, кажется, кто она.

– Брат, я…

– Да успокойся ты, я в норме. Открывай чертову дверь, пока не выломал.

– Еще слово и оставлю тут, а еще отца позову.

– И он тебе оторвет уши. Давай уже, не беси меня.

Он подходит и специально медленно открывает.

– Бля, ты сейчас нарвешься.

– Тогда закрою, а то страшно.

Вылетаю из машины под его смех и бегом мчу в магазин.