Лезть к ней в окно было плохой идеей. Когда мы были малыми, то лазить с балкона на балкон из дома к Толяну, чтобы втихоря покурить на халяву, было просто, даже весело, а теперь чет напрягало. Стоило ногу перекинуть через перила и сразу стало неясно, как я, мать вашу, это раньше делал и как при этом не помять гребанную фотографию, завернутую рулоном?
Называется, срочно остановись, залезь обратно и сходи к Толику – с его балкона до окна все же проще, но отсюда назад уже никак, просто неудобно. Или вниз или… еще ниже.
Напоминаю себе, как Васька распинался о важности пускать пыль в глаза и быть героем.
– Порази ее своим мужеством! Сделай невозможное! – орал он вчера, а меня какая-то рюмка заставила спросить, подойдет ли забраться к ней в окно?
Шикарно, ничего не скажешь. Он в восторге, она заранее повержена, я тут на пятом этаже, как дебил. Кое-как спустился ниже, дотянулся одной ногой до перила, а она, падла, сразу соскользнула, не удивительно, блин. Пришлось кидать сверток Толику на балкон, крепко хвататься двумя руками за решетку, раскачиваться и прыгать.
Главное на эту самую гребанную фотку не приземлиться.
Пронесло.
Осмотрелся. Хорошо, что шторы задернуты, а то, зная Толика, он вряд ли один.
Окно у малой открыто, как в общем-то и всегда в такую жару, но только теперь я подумал о том, что в это гребанное окно придется прыгать.
Следующий раз, когда я решу погеройствовать, лучше сразу дать себе по голове чем-нибудь тяжелым, если даже проломится – не велика беда, тут уже если рухну, то не то что голову… Все сломаю к…
Даже выругаться мысленно не успеваю, улавливаю ее голос – она там с кем-то говорит – и прыгаю.
Потому что надо прыгать или валить, иначе никак.
Прыгнул, как-то не рухнул, еще и усмехнулся.
Ее ошарашенный вид и горящие глаза того стоили. Да, малыш, я не уехал, и нас с тобой сегодня тоже будет ждать секс!
От фото она в восторге, от меня тоже. Телефон сама дала, "фоточки" попросила. Отлично, просто идеально.
Она почему-то теряется, краснеет и назад через окно меня не пускает, хочет затянуть на кухню и еще какой-то правдой грозит о нас.
Я аж испугался. Не хватало, чтобы она раньше времени своим про меня сказала. Не, дорогая, сначала залет, потом родители!
Уйти на соседский балкон оказалось нетрудно, да и куда проще, чем с него в окно, только лезть к себе я уже не хотел. Без громких матов это точно не обойдется, лучше постучать к Толику и узнать, какой я дибилоид. Главное, что Малая на меня смотрит с полным восторгом. Этого мне и надобно было.
Идея с крышей, к счастью, была не так провальна. Вася все организовал как надо, но этот заяц, хрен его знает чем напиханный, какой-то полупустой на ощупь, словно внутри гора мягких шариков и не как мягкие игрушки, а из халата. Такой на ощупь халат у Лидки дома, только розовый, а это белый. Она когда этого зайца к моему лицу поднесла, меня чуть не передернуло.
Хотел отвлечь ее внимание, велел раздеваться, так она сама мне на колени села, поцеловать хотела. Никак не ожидал от нее такой покорности и похоти. Прям прирученная сучка, бери и трахай, когда захочешь, но потом все равно ж окажется, что все сложнее. Надо как-то ввинтить в ее башку мысль, что я тут не ради секса, а ради нее, но так, чтобы секс потом был, а то как там в интернете пишут?
Сперматозоиды живут три дня. У нее когда тот самый день – неясно, значит надо, чтобы живые спермотазоиды были всегда. Надо бы курить поменьше, а то вроде как это их тоже убивает. Только я ж не умею не курить. Вот же…
Останавливаю ее и смеюсь, обещаю, что десерт может быть потом, а сначала рисование.
Она не понимает, зачем ей тогда раздеваться. Вот же дуреха, во-первых, чтобы у меня стоял, во-вторых, чтобы ты сама возбудилась и решила, что секс – хороший десерт. Идеальный же план. Быть голышом на крыше и не потрахаться – ведь не реально?
Вот зря я так думал.
Эта коза малолетняя, мало того что усадила меня с этим гребанным зайцем, так и сама быстро взяла и забыла про неловкость и возбуждение. Кусала губы, кисточки. Сидит, зараза, смотрит на меня, не в глаза смотрит, а серьезно так тело мое рассматривает, аж неудобно. Берет деревянный кончик кисточки, облизывает, обвивает его языком, иногда посасывает, улыбается и рисует.
Ну как есть, маньячка. У меня все затекло, онемело, а она и бровью не ведет. У нее там что, одеяло толще? Правда же, ее явно все устраивает, а я мучаюсь. Едва не рычу от возмущения, а она губки облизывает, дышит тяжело, то ли поздно проняло, то ли скрывала удачно. Член уже просто болит от этого ее взгляда. Я согласен уже на все, только бы она перестала уже смотреть вот так.
Она встала, видимо, устала сидеть на месте, потом подушкой прикрылась. И только потом сказала, что мне можно говорить, еще и с таким видом, будто только сейчас опомнилась. Лицо она, видишь ли, дорисовала, чую, сделала она это давно, а теперь еще и спрашивает:
– Хочешь виноградинку?
Точно, именно виноградинку я и хочу!
Вот, конечно, нет, лучше бы уже заканчивала, а она все равно ко мне ползет, прихватив маленькую веточку, касается зеленым виноградом моих губ, думает, что это весело? Ладно, коза! Я ж отвечу.
Захватываю виноград губами и облизываю ее палец. Она руку отдернула! Отлично, вот так и реагируй.
– А эта уже тебе, – говорю, когда она следующую ягоду отрывает.
Послушно съедает ее, а я не унимаюсь, пусть лучше по себе ее проведет, а потом съест. Виноград в тени стоял, прохладный. Очень хочется посмотреть, как она мурашками покроется, этакая моя дерзкая девочка.
Она усмехается и этой виноградиной мне в грудь. Я аж вздрогнул, едва матом ее не обложил, благо удалось приглушить все это до невнятного бормотания. Она покатала ее по моей груди, к шее подвела, там все же взяла в руки. Вот тебе и малая невинная девочка, а что творит, зараза?! Вот зато будешь знать, а то, видишь ли, решил, что опытный и все понимаешь, знаешь как ее окрутить? Молодец, знай теперь, какой ты опытный и все знающий. Понимаю, что еще немного таких игр и придется позорно хватать ее в охапку и трахать.
– Ты что, хочешь закончить на этом рисование? – спрашиваю, а хочу сверху еще мата навернуть.
Она думает, явно сомневается, а потом говорит, что нет, и ползет в своему мольберту, или как эта раскоряка называется? Рисует и вот мгновение назад была томная барышня, а вот уже задумчивый художник. Как она, мать твою, это делает?
Пытаюсь совладать с собой. Лицо она закончила, да? Отлично! Значит, можно смотреть мимо, и думать… да, давай думать про карбюратор. Только хрен мне, а не карбюратор, когда член стоит и ноет.
Кое-как убедил себя потерпеть. Я ж тут, млять, не ради секса!
Оказалось, с моей девочкой совсем нельзя играть. Малая, наивная, что аж смех разбирает, а переиграла меня, зараза, даже здесь. Рисовала, а потом загадочно осмотрела картину, странно на меня посмотрела, подползла ближе, сказав, что это еще не все и положила руку мне на член.
Так мысленно я еще никогда не матерился. От долгого возбуждения ее прикосновения отзывались болью и наслаждением одновременно. Сдерживаться было нереально. Если бы не онемели руки и ноги, я бы точно ее завалил на подушку, заломил бы ей руки и всадил в нее член до упора, неважно даже, что после этого сразу бы кончил. Значения это никакого не имело, только шевельнуться я не мог. Все болело уже от неподвижного сидения, еще и смотреть на ее руку с тонкими пальцами было страшно, словно я женских рук в своих штанах не видел.
Она смотрела мне в глаза, а я делал то же самое и провалиться мне на месте, если в этот момент она не испытывала удовольствия. Приближающийся оргазм читался на ее лице, а мне хотелось хотя бы сдержаться, а для этого надо было во что-то хоть зубами вцепиться, а она на меня смотрела так внимательно. Лицо держать пришлось, но не выдохнуть, вымазывая спермой ее руки, я не смог, а она еще и облизала их.
Окончательно вдруг понял, что проиграл и почему-то обрадовался. Аж бесит это ощущение…
– Это что? Тоже для концепции? – спросил я, хотел зло, а получилось хрен пойми как, с противным этим… придыханием или как там пишут в пошлых романчиках?
– Нет, я просто закончила, – ответила она мне.
Ну не коза ли? А я ей все «малая». Уделала меня, засранка, но ничего. Сейчас я ей покажу, кто здесь главный!
Встал, размялся. Все тело стреляло болью, мерзкой, гадкой, тягучей, но я смог с ней смириться.
Первым делом должна быть месть! Только я все равно на нее не злюсь, говорю, что она плохая девочка, а сам улыбаюсь. Плохая, черт ее побери! Засранка вообще! Зато настоящая, не гребаная лицемерка, как ее родители с ханжескими замашками, а настоящая девка! Причем только моя!
Подтащил ее к бортику, заставил упереться в него руками и отставить попу. Хотел ее трахнуть, до боли в паху хотел, но не спешил. Раз она любит игры, то стоит с ней поиграть.
Шлепнул ее по заду легонечко и немного поморщился от мысли, что это любит Лидка. Не хотелось их сравнивать.
Но Малая совсем не Лидка, она не стала мне отвечать пошлостями и просить ее хорошенько отшлепать, а потом отжарить, как в том порно, что мы смотрели неделю назад. Нет! Она отставила зад, охнула так, что у меня опять все закаменело от желания. Она не играла, она чувствовала, а меня это возбуждало куда больше пошлых слов.
Я шлепнул ее еще раз, уже сильнее. Она ахнула, а мне не понравилось, как покраснела ее попка.
Моей попе не должно быть больно, а ее попа совершенно безоговорочно моя!
Погладил ее и понял, что ей не больно. Она сама была готова тереться о мою руку, потому я шлепнул ее еще раз и снова погладил. Она застонала едва уловимо.
Не удержался, проник в нее пальцами. Она была мокрая, горячая, манящая. Так сильно меня точно еще не хотел.
Сразу забыл, что мы тут вообще-то играем и кто-то кого-то куда-то переигрывал. Ласкал ее пальцами и наслаждался реакцией.
– Пожалуйста, – простонала она.
– Пожалуйста что? – спрашиваю я весело и продолжаю ее дразнить, а она стонет. – Я все еще не слышу ответ.
– Трахни меня, – вдруг выдает она и, мать твою, она не выклевывает эту фразу, не бросает ее как часть постановочной игры.
Отказать я ей не могу, да и не хочу больше дразниться. Просто замечаю, что плохо на нее влияю, по мнению ее семейства уж точно, а потом засаживаю в нее член, как хотел с самого начала и радуюсь, что успел один раз кончить, потому что был готов сделать это вновь, а хотелось ее выдрать.
Я начал двигаться, а она закричала. Как же сладко она кричала, пока я мял ее зад и проникал в нее, а потом лязгнули металлические двери, и нас прервали, а я…
Впервые в жизни мне захотелось, чтобы ни одна тварь не увидела мою девочку без одежды. Она только моя и я ее не отдам! Не позволю никому на нее смотреть!
Кое-как выбил нам пять минут, чтобы мы исчезли. Я ладно, если загребут менты,штраф заплачу, а ей родаки дыру в башке протрут.
Она извиняется, а мне хочется ее поцеловать и конечно дотрахать до нового вопля, но я только провожу пальцем по ее губам. Нам надо убраться с крыши, но важно запомнить первое правило: с ней нельзя играть, потому что проиграю я, а не она.
Мой план с идеальным свиданием вроде как провалился, а я все равно радовался как дурак. Забрал у нее сумку, дурацкую корзину с вином и фруктами и просто пошел, куда глаза глядят, а она семенила за мной.
Она мне нравится.
Так странно я себя еще не чувствовал. Смотрел на нее украдкой и удивлялся тому, как ухитряюсь смущаться. Какого вообще хрена?
Она меня за локоть схватила, еще и носом о плечо потерлась. У меня все мышцы невольно напряглись, и мурашки пробежали по спине. От них снова стало нарастать возбуждение.
Так много о сексе я никогда раньше не думал. Еще и ноги принесли к тому мосту. Сразу вспомнил ее румяное лицо.
Какой же я урод.
Как вспомню тот раз под мостом…
Нельзя было с ней так, впрочем, она вроде и не жалуется, ни хрена не понимаю. Она же должна хотеть этих, как их? Настоящих отношений, а вроде согласилась на просто секс. Теперь мне секса мало, она должна меня любить.
Че там еще девкам нравится? Честность?
Если я ей честно все скажу, она от меня свалит.
Задумавшись, вскрыл бутылку и машинально отхлебнул пойло, которое вроде как считается хорошим вином. Фруктовый компот какой-то, даже нервы им не успокоить и храбрости хрен наберешься. Мне бы сейчас раза три по сто, а потом только говорить ей, что и к чему.
Налил ей вина в дурацкий пластиковый бокал и торжественно объявил, что пить мы будем за нас!
Да и вообще, слышишь ты, гребаный создатель этой вселенной? Оно должно быть именно так.
Наверно она ждала, что я признаюсь в любви. Я даже в общем-то собирался, хотя вот, хрен его знает, что такое эта любовь.
Стал говорить ей, что такой у меня не было, еще и про Лиду брякнул. Правду сказал, что шаболдина она, а не девушка моя, истеричка чертова. Только, судя по реакции других баб, нельзя им говорить о бабах, сам факт кого-то еще с дыркой между ног в этой вселенной выводит их из себя.
А Малая не разозлилась, даже когда я признал, что хрень какую-то несу, сказала, что ей это нужно.
Видимо она не такая. Даже не так, я точно знаю, что не такая и с теми всякими ее нельзя сравнивать.
Никак нельзя.
О проекте
О подписке