Глава 5. На водопое

Вера проснулась, потерла своими маленькими кулачками глаза, легонько потянулась и, откинув одеяло в сторону, присела на кровати. Она сразу осмотрела свою пораненную ногу и поняла, что повреждение не такое уж и сильное. Тут же встала, взяла платье со стула, спешно надела его на себя и, прихрамывая, пошла по дому.

Антонина Павловна сидела за столом и пила чай. Завидев дочь, тут же спросила:

– Что случилось с тобой вчера?

– В темноте наступила на что-то острое и поранилась, – призналась девушка и присела перед ней на стул.

Та склонила голову, приподняла подол ее платья, положила ее ногу себе на колено и стала осматривать рану.

– К бабушке надо. Она травку даст, приложишь, и все пройдет.

– Не дойду я до бабушки, – по-доброму возразила она.

– Зачем так поздно возвращалась? – заругалась на нее мать. – Шла бы днем, так и не поранилась бы.

– Помогла ей в доме: постирала все, пересушила, двор убрала, подмела. Пирогов напекли с ней вместе, хлеба, – стала перечислять она, из-за чего задержалась так поздно в Воронино. – В огороде траву прополола.

– Тогда заночевала бы у нее.

– А вы волновались бы.

– Ладно, – сказала Антонина Павловна, – попрошу Степана, отвезёт тебя на лошади.

– Да нет, не стоит, – запротестовала сразу Вера, – подорожник привяжу, и все пройдет.

– Ну смотри, – согласилась женщина и, вздыхая, призналась, – я-то думала, ты к барыне сходишь, заказ ей отнесешь.

Услышав про заказ и про Громовых, Вера не на шутку перепугалась. Она вспомнила встречу с их сыном и растерянно ответила:

– Маменька, может, ты сама отнесешь?

– Что теперь делать, – смотрела на нее мать, – отнесу к вечеру.

– А я по дому приберусь! – радостно пообещала девчонка и вздохнула с облегчением.

– Ты лучше белье дошей, что барыня заказала. Они, видать, молодого барина обженить намереваются. Вот и шьют, обшивают все для свадьбы. Наверное, их -то портнихи не справляются.

– А они у них неумехи! – на веселой нотке ответила девушка и налила себе в кружку чай. – Не шить, не вышивать не умеют.

– Пойду, может, барина молодого увижу. Дюжа мне хочется на него поглядеть. Уж около десяти годков в родном доме-то не бывал.

– Вот и славненько, – тихо шепнула Вера.

– Что? – не расслышала ее слов матушка.

– Я говорю: сходи, посмотри, – весело отозвалась дочка и встала со стула.

Она словно пушинка выпорхнула из дома и скрылась в сенцах, напрочь забыв про больную ногу.

Антонина Павловна проводила ее взглядом, улыбнулась и, вздыхая, сказала:

– Вот шальная!

А Вера спешила на речку, она знала, что в это время Ваня водит лошадей с барской конюшни на водопой. Она так хотела увидеть любимого друга, поговорить с ним, прижаться к нему, ведь они не виделись целый день, и уже успела соскучиться по нему.

Слегка прихрамывая, она пробежала по тропинке, вышла к реке и еще с пригорочка увидела своего любимого Ванечку. Он, закатав штаны, стоял в воде и мыл барского жеребца.

В небе ярко светило солнце, отражаясь в реке яркими полосками света. Стояла теплая июньская погода. По небу плыли редкие легкие облачка, а в воздухе пахло нескошенными травами и цветами.

Где-то на лугу громко заржал конь, а ему эхом тут же отозвалась кобыла. Животные словно переговаривались, словно давали понять друг другу, где они находятся.

Вера приподняла подол своей длинной юбки, тихонько спустилась с пригорка вниз, подбежала к реке и, осторожно ступая по воде, подкралась к парню сзади. Она ущипнула его за спину, а тот вздрогнул от неожиданности, резко обернулся и, увидев любимую, мгновенно расплылся в радостной улыбке.

– Доброе утро, – мило прощебетала Карнаухова и прильнула к нему.

– Доброе утро, – отозвался Никулов и бросил тряпку в воду.

Он мокрыми руками обнял её за плечи и нежно прижал к себе, да так и застыли они, по колено стоя ногами в воде.

– Где ты вчера была? Я тебя ждал, ждал, – с упреком сказал Ваня.

– К бабушке в Воронино ходила, надо было помочь, – ласково пояснила она.

– Помогла?

– Помогла.

– Как ты не боишься одна ходит так далеко?

– Зверей я не боюсь, да и безобидные они сейчас. А от людей, если их вижу, сразу прячусь.

– Верка, я боюсь за тебя, – честно признался парень.

– Я же здесь с тобой, чего же ты боишься? Я вернулась, я стою в твоих объятиях, и тебе нечего бояться.

Никулов тяжело вздохнул, потом немного помолчал и тихо сказал:

– Я к дому подходил, а ты даже и не выглянула в окошко.

– Я по дороге ногу поранила, да и устала сильно. Пришла, упала на постель и мгновенно уснула.

– А что с ногой? – заволновался сразу Иван.

– Да так, пустяки, – отмахнулась она. – В темноте на камень наступила, но идти было очень больно.

– А ко мне утром барин молодой приходил сюда. Купался тут в реке. Вода такая леденющая, а он скинул одежду и нырь в воду! И поплыл так красиво.

Услышав про барина, Вера насторожилась. Она поняла, что не сможет рассказать Ване про ту вчерашнюю их встречу по дороге из Воронина. И, не зная зачем, тут же спросила:

– И какой он?

– Вообще… такой здоровый, крепкий, приятный в разговоре и красивый, – выпалил Ваня.

– Так уж и красивый? – с усмешкой переспросила она.

– Тут не соврешь! И на вид, такой добрый, понимающий. Барин и барыня по случаю его приезда гостей назвали, а он от них в лес ускакал. Вот они тут переполох устроили! Все его искать стали! На деда Никодима накричали! Гости расстроенные по домам разъехались! А он вернулся уже затемно. А сейчас опять в Воронино ускакал.

– А чего ему в Воронино надобно? – пытала его Вера.

– Он же врач. Наверное, хочет знать, может, кому помощь его нужна?

– И откуда ты, Ванечка, все знаешь?

– Дед Никодим рассказывает, а ему кухарка все передает. Придет и смеется, если, что смешное за ними услышит. Так тихонько поведает, вот все и знают, что у них там происходит.

– Это же нечестно! – возмутилась Карнаухова. – Тебе люди доверяют, посвящают в домашние тайны, а ты их по всему свету разносишь?

– Ну… она же не по всему свету, а только нам.

– Все равно не честно, а даже подло! Вот ты хотел бы, чтобы все знали, что у вас дома происходит?

– Нет.

– Вот! – с упреком смотрела на него девушка. – А чужие тайны знать необязательно!

– Хорошо, правильная ты моя, – с улыбкой ответил Ваня, – я больше не буду слушать ее сплетни.

– Я пойду, – мило пролепетала Вера и прильнула к его груди, – а-то маменька заругает.

– Вечером придешь на луг?

– Работы много, барыня столько заказов надавала.

– Вчера невест привозили на смотрины наследнику, вроде как в гости, а он должен был выбрать одну из них себе.

– И что, выбрал? – осторожно поинтересовалась она.

– Он же сбежал от них! – напомнил парень весело. – Если бы какая приглянулась, не ускакал бы на Буяне от своих фрейлин.

– А ты от меня никуда не ускачешь? – смотрела на него девушка влюбленным взглядом.

– От тебя никуда и никогда! – тихо шепнул парень и засмотрелся в ее красивые глаза.

Карнаухова кокетливо улыбнулась, сразу отстранилась от него, резко сделала шаг назад и пошла по воде к берегу. Она вышла на сушу, уже там обернулась и, махнув другу рукой, громко пообещала:

– Постараюсь выйти вечером!

– Я буду ждать! – выкрикнул Никулов ей вслед.

Она легкой походкой прошла вдоль берега, проворно поднялась в гору и вышла к селу. На ходу сорвала подорожник, торопливо прошлась по улице и, уже вскоре очутилась у своего дома. Девушка радостная вошла во двор, остановилась у лавки и с ходу стала осматривать свою рану. Поняла, что зря пренебрегла поездкой к бабушке, зная, что та быстренько бы ее вылечила. Но бабушка далеко, а рану надо лечить немедленно, пока не началось воспаление. Тогда точно придется к барину обращаться, а этого она, на данный момент, желала меньше всего.

Вера помыла подорожник, омыла рану водой и, приложив к ней лист, примотала его длинным лоскутом, что остался от пошива новой юбки. Потом осмотрела свою работу, улыбнулась и весело проговорила:

– Куда нам до бариньев! Но свои раны мы и сами вылечим. А вы уж, Григорий Владимирович, лечите тех, кто вас попросит. А нам ваши услуги не надобны!

А сама весело встала, еще раз оглядела свою ногу и пошла дошивать для барыни белье.

Глава 6. Яшины

Григорий Владимирович объехал все Воронино, он знакомился с людьми, предлагал свои услуги, попутно осмотрел нескольких больных, не взяв с них ни копейки, а только желал, чтобы сельчане знали, что теперь у них есть свой врач, и чтобы те обращались к нему за помощью. Отныне не надо посылать за доктором в город, а можно пригласить его, и он сразу же приедет по первому зову. Люди благодарили барина за добродушное отношение и за его хорошие и нужные советы. Обратно Григорий возвращался уставший и изнуренный долгой поездкой. Подъезжая к Белогорью, все же решился навестить своего давнего знакомого, с которым давно не виделся.

Когда-то, много лет назад, в их имении работала один сторож. К нему частенько прибегал его сынишка Сережа, как его называла сама барыня – Сергунок. Не зная почему и по каким таким законам, но Григория всегда к нему тянуло. В доме были няньки, учителя, прислуга, но в любой удобный момент он удалялся от них и прятался в коморке сторожа. Там он засиживался и любил играть с мальчиком, который никак не хотел признавать в нем дворянина. Сергей ставил его с собой наравне, но был честным, справедливым и очень смелым.

Иван Петрович был мастер на все руки, и частенько делал деревянные игрушки своим детям. Незатейливые поделки приходились по душе наследнику Громовых, и он даже пытался обменивать их на свои дорогие игрушки, за что ему не раз попадало от родителей. Мальчишки убегали на речку, рыбачили там, купались, бросали камни по воде, а потом им попадало обоим, одному от Владимира Петровича, а второму от своего родителя. Получали нагоняй и няньки, которые не могли усмотреть за единственным наследником. Но всё вновь и вновь повторялось. А Иван Петрович боялся, что, за шалости сына, его выгонят с работы.

Григорий Владимирович проехал по селу, остановился у распахнутой калитки, спрыгнул с коня на землю и сразу привязал Буяна к дереву. А сам снял картуз и уверенно шагнул по тропинке к сенцам.

Сергей, завидев в окно нежданного гостя, спешно вышел ему навстречу. Поначалу не признал его, но стоило Громову улыбнуться, и он радостно воскликнул:

– Григорий Владимирович! Вот так гость в наш дом пожаловал! – и хотел склониться перед ним, как это подобает перед дворянином.

Но тот взял его за руку, удержал от такого поступка и весело сказал:

– Или ты забыл нашу дружбу?

– Нет не забыл! – улыбался ему Яшин. – И безумно рад вашему возвращению.

Мужчины крепко обнялись, похлопывая руками по спине, потом стали разглядывать друг друга и на радостях, барин сказал:

– Думал, заехать или мимо проехать?

– Такому гостю мы всегда рады! – с улыбкой на лице ответил Сергей. – Даже не знаю, как вас теперь звать и величать? – развел он руками.

– А помнишь, как ты меня в детстве звал? – с усмешкой спросил его Громов.

– Помню, как же! Все называли молодой барин, ваше светлость, а я дерзко – барчонок! Вы поначалу злились на меня, а потом в друзья выбрал. И как вас батюшка не ругал, все ко мне прибегали играться.

– А знаешь почему? – смотрел на него Григорий. – Потому, что ты честный был. Вот всегда рассудишь все, как дед старый – по честности и справедливости. А когда мой отец узнал, что ты за паренек такой хороший, то и ругать меня перестал. Сказал только, что с тобой можно дружбу водить, ты плохому не научишь.

– Ну уж захвалили! – развел руками Яшин, и они на радостях дружно засмеялись. – Проходите в дом, с супругой своей познакомлю, – пригласил он и пропустил гостя вперед.

Громов вошел в горницу, остановился у двери и осмотрелся по сторонам. Он увидел за столом молодую женщину, вежливо с ней поздоровался, а Сергей уже подталкивал его к столу.

– Маруся, – сказал он, обращаясь к жене, – вот познакомься, – это Григорий Владимирович Громов. Наш барин и мой давний знакомый. А это моя супруга Мария.

Та что-то вышивала, но тут же оторвалась от своего занятия, медленно встала и поправила накинутый на плечи вязаный платок.

Барин сразу заметил, что женщина в положении.

– Здравствуйте, – мило отозвалась хозяйка и, отложив свое вышивание на лавку, склонила перед ним голову, понимая, кто пожаловал в их дом.

– Присаживайтесь, – пригласил Яшин дорогого гостя за стол. – Нам бы закусочки и по чуть-чуть наливочки, – ласково попросил он супругу, – в честь такой встречи.

– Конечно, – улыбнулась женщина и вышла из-за стола.

Она заспешила в чулан и уже оттуда стала выносить и ставить на стол соленья и угощения.

– Ну рассказывайте, надолго к нам? – смотрел Сергей на Громова и сам присел на лавку.

– Насовсем, – поведал радостным голосом Григорий.

– Это же здорово!

– Вот, теперь будет у вас свой доктор.

– Выучились все же! – порадовался за него Яшин.

– Выучился. Вот только практики хотелось бы побольше. Но, – сказал барин и развел руками.

– Практика будет! – заверил его Сергей. – У нас тут, если что, с города вызывают докторов. А они деньги берут большие за это. Не все могут позволить. А тут теперь свой лекарь поселится! Это очень даже хорошо!

Из чулана вышла Мария, она словно павушка подошла к столу, поставила перед мужчинами наливку и два стакана. Потом прошла к печке, извлекла оттуда чугунок с картошкой и вернулась с ним обратно, водрузив его на дощечку. Следом принесла нарезанное сало, соленые огурцы, в плошке поставили соленые грибы с лучком и маслицем, порезала хлеб, тут же принесла пироги и тихонько присела за стол. Она взяла с лавки свое вышивание и отложила его на подоконник.

Громов внимательно за ней наблюдал, а сам, в какой-то момент, не удержался и сказал:

– У моей маменьки тоже все кругом вышито. Все хотел поинтересоваться: она балуется вышивает, или кто из прислуги?

– Это не маменька ваша вышивает, – пояснила ему Мария, – это для нее тетка Тоня и ее дочка Верка вышивают. Они у нас в округе самые мастерицы на шитье, да вышивки.

– А я думал, может, из сестричек кто увлекается? Да так красиво все получается! На подушках целые картины! Я, грешным делом, залюбовался!

– Они такие рукодельницы знатные, вот ваша маменька и просит их. А они люди добрые, хорошие. Про них никто худого слова не скажет в селе, – рассказывала женщина, откуда в его доме такие красивые подушки.

– Да в доме, кажись, свои портнихи есть, – стал вспоминать Григорий.