Тюремщик испуганно закивал, боясь гнева своего господина и начал быстро и задыхаясь бормотать:

– И правильно это, хозяин! Очень правильно! Другие заключённые волнуются из-за криков этого ублюдка. Да и он, похоже, больной какой-то…

– Кто? – не понимая, почему этот невыносимый человек ещё здесь, зачем-то переспросил Горвей.

– Ребёнок. У него во всю спину какое-то огромное, родимое пятно. Уродливое, как шрам. Бог знает, что это может быть за зараза! Мать пыталась спрятать его, но я то успел заметить. Точно больной! Правильно, лучше уж утопить…

Но барон не стал слушать дальше его бормотание и грубый лепет. Он даже не понял, что его ум споткнулся на словах тюремщика. В его голове, словно вспышка, вдруг возникла смутная догадка. И он вдруг вцепился в эту догадку, словно коршун в добычу.

«Бог знает что».

Да быть этого не может. И эта мысль, как что-то мимолётное, как ветерок, начало нарастать в сознании. Горвей даже не следил за этой мыслью, и она кружилась в мозгу барона, завихряясь и танцуя, увлекая все остальные мысли куда-то глубоко в подсознание, где зрела идея.

Быть того не может! Сегодня ночью умер старый Бог, барон это точно знал, ведь в его город уже несколько дней назад прибыли монахи, которые собрали всех беременных женщин в Божий храм, в надежде, что сумеют узреть рождение нового Бога. Не может же быть, чтобы божественное дитя родилось у…

– Паж! – вдруг неистово взвыл Горвей, очнувшись и осознав, что тюремщик уже удалился исполнять вынесенный приговор. На несколько секунд им овладело отчаяние и ужас, вдруг его догадка верна и теперь…

Слуга, испуганный внезапным криком господина, влетел в зал.

– Давно ушёл тюремщик?! – барон вне себя даже схватил бедного человека за одежду, встряхнув изо всех сил.

– Н-нет… Он вышел только минуту назад!

– Верни его, немедленно! И вели позвать Арахта, он мне нужен, – и, облегчённо вздохнув, Горвей отпустил бедного слугу, который, не чувствуя под собой ног, помчался догонять тюремщика. Барон стал нетерпеливо мерить шагами зал. В голове молотом стучало: «Вдруг это он? Возможно ли такое?»

Конечно возможно. Всем было известно, что новый Бог может родиться у любой женщины, но поверить в то, что Бог мог родиться к темнице? Горвей не верил в совпадения или судьбу, он никогда и не надеялся, что удача может свалиться вот так, ни за что. Он не верил. До этого дня.

Напуганный ещё более прежнего, тюремщик вернулся. Барон, сверкая глазами, решительным шагом придвинулся к нему.

– Ты сказал, что у ребёнка на спине отметина?

– Да, хозяин. Во всю спину…

– Ты хорошо её разглядел?

– Нет, господин, но она, вроде как, похожа на рисунок.

– Какой?! – Горвей так вперился в несчастного глазами, что тот весь просел и попятился.

– Я не рассмотрел, клянусь, хозяин! Проклятая девка сразу укутала ублюдка в тряпьё, даже не подпустила меня ближе! Она словно свихнулась!

Взор барона поплыл куда-то мимо неприятного, коричневатого лица тюремщика, заскользил по высоким сводам, устремившись на пламя в очаге. На его губах вдруг мелькнула улыбка.

– Принеси его сюда, – бросил он через плечо, подходя к огню.

Перекошенный человек замялся.

– Но вдруг он заразный, господин? И эта чёртова ведьма мне глаза выцарапает…

– Так прибей её хорошенько! И чтобы ребёнок был у меня здесь, немедленно! – рявкнул Горвей с таким гневом, что тюремщик, вздрогнув всем телом, мгновенно исчез с глаз долой.

Барон стоял, вперившись глазами в кованую каминную решётку, когда лёгкий шорох заставил его обернуться. Как ворох сухих листьев, внеся с собой запах старости и пепла, в зал вошёл старый колдун Арахт. Его косматая, выбеленная временем голова была чуть наклонена вперёд и в сторону, отчего он постоянно глядел снизу вверх, заискивающе, даже дерзко. Светлые глаза были глубоко спрятаны в провалах глазниц, укрыты длинными, свисающими по бокам бровями. Длинную бороду он обычно, чтобы не мешала, убирал в карман мантии, которая волочилась за ним по полу, шурша. Шорох – это единственный звук, который слышался при приближении странного, пугающего слуг старика.

Магов всегда недолюбливали. Если Божьих монахов почитали, как хранителей знаний о Боге и его защитников, то колдуны были лишь теми, кому были открыты тайные, невидимые людям потоки силы, из которых они, не скупясь, черпали энергию, чтобы превращать камень в золото, воду в вино, исцелять или наводить порчу. Поэтому, иметь в замке собственного мага, уже много веков было сомнительной и даже опасной привилегией, но барону Горвею было всё равно. Старый маг для него был исключительным кладезем знаний, которыми он без зазрения совести пользовался. И если другие бароны обходили колдунов и ведьм стороной, то Горвей, пользуясь их услугами, частенько оказывался в почёте и у короля, и у прочих вельмож, просто следуя иногда наставлениям Арахта. Старик служил ещё у отца Горвея, так что барон привык к нему с детства, уже в юности перестав бояться странного, уже тогда казавшегося ветхим человека, шагов которого никогда не было слышно, лишь шуршание. Арахт жил в замке, занимался своими опытами, книгами, летописями. Он читал судьбу по звёздам и лечил болезни, хотя многие слуги барона и отказывались от его услуг, уверяя, что скорее умрут, чем подпустят к себе «старого ворона». Барон был по-своему привязан к этому человеку, хоть это было практически невозможно понять, потому что Горвей почти никогда не менялся в лице или голосе. Разве что иногда из сурового его выражение становилось преисполненным гнева.

– Ты звал меня, барон? – этот шуршащий старик был единственным из слуг Горвея, который смел называть его на «ты».

Барон отодвинулся от очага и начал медленно бродить туда-сюда по залу, словно измеряя его длину. Арахт терпеливо следил за ним глазами.

– Что говорят тебе звёзды, колдун? – произнёс Горвей немного взволнованно.

– Что грядут большие перемены, хозяин.

– Это все знают, Арахт! Ведь сегодня Ночь Бури! – досадливо возразил барон.

– Ты прав, об этих переменах известно всем, господин. Но я говорю о том, что перемены ждут тебя.

Горвей вздрогнул от довольного нетерпения.

– Какие же?

– Ты обретёшь такое могущество, о котором даже не мечтал. В своих руках ты будешь держать саму власть, саму силу! И только от тебя зависит, как этой силой воспользоваться, и сможешь ли ты получить то, о чём мечтаешь.

– И тебе это сказали звёзды? – взгляд барона сверкал молнией. Казалось, что он вот-вот не выдержит и затанцует от восторга!

– Сказали звёзды, прорычали звери, шепнули тени, бродящие по замку. Всё вокруг пульсирует от предвкушения, господин.

Сухой, шипящий голос мерно отдавался эхом от высоких стен. Горвей был в восторге. Старый маг пока подтверждал все его витающие в воздухе надежды и мечты! Осталось дождаться, пока принесут сюда ребёнка…

– Скоро тюремщик вернётся, хозяин, не стоит так метаться, – проговорил тихо Арахт. Барон удивлённо на него взглянул.

– Недаром ты славишься своей силой, колдун! Тебе открыты все тайны.

– Не обязательно быть колдуном, чтобы заметить, как быстро помчался в подземелье охранник, – возразил старик с лукавой улыбкой.

Барон отвёл взгляд. Старик всегда находил что сказать, и так, чтобы все вокруг призадумались – с пренебрежением это сказано или с учтивой покорностью.

– Если это окажется тот ребёнок… – задумчиво произнёс Горвей. И Арахт подхватил его слова:

– Тогда всё переменится. Ты всё изменишь, хозяин.

Барон улыбался.

Несколько минут спустя за дверью послышались торопливые шаги и шёпот. Горвей нетерпеливо вскочил с кресла и метнулся было к двери, когда Арахт приостановил его жестом.

– Не торопись, хозяин.

Барон хоть и был сильно взбудоражен, всё же покорился старику, который редко оказывался неправ. Через приоткрывшуюся дверь осторожно просочился слуга.

– Снова пришёл тюремщик, господин. И принёс… Ребёнка.

– Впусти, – быстро проговорил Горвей, вперившись взглядом в тёмный провал за дверью, откуда доносились странные, причмокивающие звуки. Неуклюже в зал проковылял тюремщик. Выглядел он ещё более напуганным, сконфуженным, а, увидев ненавистного всеми мага, совсем встал и начал оторопело оглядываться. В руках он держал подёргивающийся, попискивающий свёрток.

– Подойди ближе, – прошелестел Арахт, и безобразный, испуганный человек покорно поплёлся вперёд, озираясь, как загнанный зверь. Барон не смел сдвинуться с места. Всё его существо, его взгляд, слух и мысли устремились к этому грязному, живому свёртку в руках тюремщика. От волнения, барон даже пошатнулся, и схватился за спинку кресла, чтобы не упасть. Маг бросил на него укоризненный взгляд. Не пристало господину показывать свою слабость при слугах.

– Эта ведьма меня чуть не убила, – проговорил сгорбленный человечек, неловко отдавая ребёнка колдуну. – Взвыла, как зверь, вцепилась в меня, пришлось позвать на подмогу. Её загнали в угол, но и там она рычала и билась, как одержимая. Видать, привязалась к этому ублю…

– Это уже не важно, – быстро произнёс Горвей, сгорая от нетерпения и раздражения. – Ты выполнил свою работу, теперь иди. Вон! – вдруг вырвалось у него неожиданно. Тюремщик вздрогнул, а грязный свёрток разразился неистовым, громким плачем, кнутом рванувшим воздух. Опустив взгляд, пятясь, охранник убрался прочь.

Барон жадно глядел на мага, который неторопливо разворачивал плачущего ребёнка. Наконец, он бросил на пол грязное тряпьё, в которое тот был обёрнут, видимо, лоскут от юбки его матери. На руках Арахт держал маленькое, красное, вздрагивающее от рыданий существо. Борон всем телом подался вперёд. Ему казалось, что никогда раньше его сердце не билось так неистово, так нечеловечески быстро и зло, готовое сломать рёбра изнутри. В висках стучало, голова наливалась свинцом от детского плача, но он не чувствовал раздражения. Только нарастающее быстрее и быстрее нетерпение!

– Арахт… – не в силах больше терпеть, простонал он сдавленно. И тогда старый маг произнёс:

– Барон, запомни хорошенько этот день. Сегодня родился ребёнок, который подарит тебе славу и власть. Это дитя, рождённое в темнице куртизанкой, сделает тебя самым могущественным королём, который когда-либо правил королевством! Узри, это знак Бога!

И Арахт, подняв дитя, показал изумлённому, сразу осевшему Горвею большое, красноватое родимое пятно на спине ребёнка, которое напоминало узорчатое солнце. И барон, не чувствуя под собой ног, рухнул в кресло, закрыв лицо руками. Всё внутри него клокотало. Его догадки оказались верны! В его замке родился новый Бог! Бог, рождающийся раз в пять сотен лет родился тут, попал к нему прямо в руки! Никогда он не думал, что такое может произойти, никогда не надеялся! И вот, удача свалилась на него, небывалое, невозможное могущество! Вдруг он увидел, как сбываются все его мечты, как он становится королём, уничтожив всех остальных баронов! И от сладостных мыслей он вдруг забыл, что впереди ещё восемнадцать безбожных лет, и что сейчас он сидит в своём замке, объятом бурей.

– Я смогу покорить весь мир, – проговорил он, задыхаясь, поднимая ликующий, восторженный взгляд пронзительных глаз на мага.

– Ты станешь величайшим и сильнейшим из людей, – спокойно ответил Арахт, укутав ребёнка полой мантии.

– Я стану королём, и если понадобится, я для этого пойду войной на всех остальных баронов! – Горвей встал и начал метаться по комнате, не зная, как дать выход переполняющим его чувствам. – Я соберу армию и сумею всех победить, потому что на моей стороне будет сам Бог!

– Да, барон. Но для начала, дитя надо будет многому обучить.

– Да, обучить. Военному искусству, владению оружием. Никаких Божьих Монахов, которые отнимут у меня этот шанс!

– Горвей, – голос мага заставил барона остановиться. – Ты должен дать ей имя.

– Ей? – немного недоумённо переспросил мужчина, подходя ближе.

– Да. Это девочка, – и Арахт отдал дитя барону, который неуклюже взял её и уставился в маленькое сморщенное личико. На большой головке пушились рыжие мягкие завитки, крохотные пальчики сжимались в кулачки. Вдруг её глаза раскрылись, и на Горвея устремился серьёзный, пронзительный взгляд. Барон смутился и умоляюще взглянул на мага.

– Я не знаю, как её назвать.

– Ты помнишь, как звали твою мать, хозяин?

– Конечно помню, – проговорил с внезапным теплом барон. – Лианна.

– Думаю, это подходящее имя.

Горвей ещё раз взглянул на ребёнка, который начал потихоньку засыпать, и улыбнулся, почти нежно. Но вдруг его лицо перекосила едкая усмешка.

– Ты подаришь мне власть, Лианна. Ты будешь дочерью, которая сделает своего отца королём!