Елена Бумагина
Больше пятидесяти двух

Свет становился все ярче. Она опять барахталась в том странном повторяющемся сне. Вокруг был лес – что-то вроде него – огромные стволы деревьев уходили вверх, а она старалась укрыться за ними, спрятаться от настигающей ее тьмы. Она не понимала, что за сила ее преследует, но чувствовала спиной ее приближение. Сорвалась с места, побежала куда-то, но запуталась в траве, кубарем скатилась в яму и свернулась в клубок за переплетениями корней. Темное нечто не отставало ни на шаг. Сначала она почувствовала его у себя над головой, затаилась, перестала дышать, но оно знало, где она прячется. Она в ужасе закричала – урчащая дымящаяся масса стекала по корням, оплетавшим ее убежище. Крик перешел в хрип, а ядовитая жижа начала светиться мягким, приятным светом. Свет становился все ярче.

Анна открыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Панели на потолке работали в режиме «летнее утро» и уже почти закончили «восход солнца». Анна повернулась набок и снова закрыла глаза. Обычно она сразу же вставала, но сегодня чувствовала себя невыспавшейся и разбитой.

– Который час, Анаис?

– Шесть двадцать семь, – с готовностью откликнулась ее помощница. – Простите, что разбудила вас раньше и во время фазы быстрого сна, но я зафиксировала аномальное учащение пульса и скачок артериального давления. Хотите поспать еще часок? Я выключу освещение и отрегулирую влажность воздуха.

– Нет, спасибо. Я лучше подольше позанимаюсь йогой.

– Хорошо. Тогда позвольте мне напомнить о важности дневного сна в таких случаях.

– Угу, – сказала Анна, опуская ноги на пол. Монитор на ее правой руке пискнул, восприняв ответ как положительный.

Камни на террасе еще не успели прогреться на солнце, и было так приятно переступать по ним босыми ногами. Автоматическая система поливки уже вовсю разбрызгивала воду, орошая сад. В городах Благодатного Пояса всегда хорошая погода в это время года, дожди начнутся только поздней осенью, чтобы не дать растительности зачахнуть. Да и жители устают от летнего зноя и с радостью встречают тот кратковременный период прохлады, что заменяет здесь зиму. Миная была небольшим полисом на побережье, каскадами спускавшимся к морю. Селиться в прибрежной зоне было запрещено еще с тех пор, когда существовала реальная угроза затопления, поэтому все дома располагались наверху, на скалах. И хотя прошло уже много времени, долина внизу так и осталась зоной прогулок и отдыха, куда спускались на пару-тройку часов. Когда Анна заявила в Комитет по Миграции о своем желании переехать, ей предложили на выбор четыре полиса, в которых как раз освободились места. Почти неделю она размышляла, отправляла Анаис раздобыть побольше информации, запускала панорамы в медиа-комнате. И все-таки остановилась на Минае. Ей хотелось видеть море по утрам. И да, пока ей тут нравится, хотя она живет в этом месте не так уж и давно. Меньше столетия.

Анна полюбовалась на ярко-синюю гладь, улыбнулась и повернулась лицом к солнцу. Голова была тяжелой после сна, надо было сделать расширенный утренний комплекс и побольше упражнений на концентрацию.

– Как позанимались, Анна? Чувствуете себя бодрее?

– Да. Спасибо, Анаис. Можешь сделать чуть прохладней на кухне, снаружи уже становится жарко.

– Конечно. Двадцать два градуса вас устроит?

– Вполне.

Анна сама выбрала такой стиль общения. Ей было комфортней, когда ее домашний помощник говорил женским голосом и общался с ней немного официально. Называл на «вы» и придерживался норм вежливости. Но тут у каждого свои вкусы. И если Анаис напоминала Анне об утренней диагностике фразой: «И не обходите стороной медицинский блок», то, например, у Элаи его помощник по имени Чувак говорил: «Тащи свой зад в пыточное кресло, мудила!». Анна слышала, что у кого-то на севере города вообще включается тревожная сирена и медблок начинает подсвечиваться красным, но это уж как-то слишком. Не пострадает ли от этого точность показателей? Утренняя диагностика очень важна в их культуре, ведь монитор считывает лишь основные параметры, но не делает биохимического анализа и не сканирует мозг. Как можно спланировать жизнь, не понимая, что происходит в твоем организме?

Анна полулежала в кресле, чувствуя, как в шлеме попискивают датчики. Несмотря на йогу и плотный завтрак, ее все еще клонило в сон, поэтому анализ Анаис она пропустила мимо ушей. Все равно, если что-то будет не в норме, Анаис акцентирует на этом внимание, а пока ее слова доносились до сознания Анны как шум волн.

– …немного повышен, но это нормально для девятого дня цикла. Напоминаю, что до t-инъекции осталось два месяца и восемь дней. Занести в список покупок на следующий месяц гигиенические средства большей впитываемости?

Анна вышла из забытья. Ничего-то Анаис не упускает из виду. Обильные менструации были побочным эффектом их образа жизни, и чем ближе к очередной t-инъекции, тем хуже. В последний раз Анна бегала в туалет чуть ли не каждые полчаса, смущая Анаис своими познаниями в области ненормативной лексики. Помощница намекала, что Анна слишком много взаимодействует с Элаей и уже начала перенимать его стиль общения.

– Почему нельзя принимать какой-нибудь препарат, чтобы менструаций не было вообще? – вопрошала Анна из уборной.

– Такие исследования проводились, но все подобные медикаменты негативно влияли на процесс регенерации и оказывались несовместимы с инъекцией.

– Понятно, – бурчала Анна. – Нет в мире идеала.

Спинка диагностического кресла приняла вертикальное положение, датчики перестали попискивать.

– Вы настроены сегодня как следует позаниматься, Анна? – спросила Анаис.

– О, да. Приступим!

В своем перспективном плане Анна отметила музыку как основное направление. С теорией все шло гладко, а вот с практикой сначала было нелегко: пальцы, как деревянные, не справлялись даже с простейшими упражнениями. Она даже уговорила Анаис сделать пару дополнительных обследований и назначить курс препарата, увеличивающего гибкость суставов. Несколько лет она усердно долбила гаммы и арпеджио, пока пальцы не стали порхать по клавиатуре. И только тогда Анна стала получать хоть какое-то удовольствие от процесса. Хотя до подлинного творческого экстаза ей было еще далеко.

– Предлагаю сегодня разобрать тему «Отклонение и модуляция».

– Тебе видней, Анаис, – ответила Анна и села за инструмент.

– Главное отличие состоит в том, что отклонение – это переход в другую тональность и возвращение в исходную, – Анаис включила на клавиатуре последовательность аккордов – обычный каданс в среднем темпе, который через септаккорд вдруг нырнул в тревожный минор. Драматичность нарастала, и перед самой кульминацией мелодия опять оказалась там, где и началась. Анна внимательно рассмотрела появившуюся на экране нотную запись, подняла руки и попробовала все это повторить.

– В то время как модуляция… – продолжила Анаис, – это переход в другую тональность и закрепление в ней.

– То есть окончательный и бесповоротный переход в другую тональность.

– Именно.

И так всегда – за занятиями и заботой о здоровье проходил почти весь день. Анна снова вышла на террасу, когда небо стало сиреневым, а воздух наполнился прохладой.

– Сегодня ужинаете дома или подтверждаете встречу на площади Объединения? – мягко спросила Анаис.

– Подтверждаю встречу. Мы давненько не виделись.

Анне нужно было спуститься на три горизонтали вниз. Улицы Минаи были оформлены в старинном средиземноморском стиле – много зелени, симпатичные крашеные заборчики, кованые украшения. Анна знала, что все эти фонарики и решеточки действительно были сделаны вручную – в полисе уже много лет работала программа возрождения старинных ремесел. Казалось бы – подобная архитектура существовала давным-давно, а то, на что она смотрела сейчас, – всего лишь имитация. Но ей такой дизайн нравился, он создавал иллюзию полного погружения – вон, даже траволаторы на городских улицах были декорированы под гранитные плиты.

На площади Объединения, как обычно, было полно народу. Здесь находились самые популярные рестораны, не только автоматизированные, но и такие, в которых готовили настоящие шеф-повара – люди, вписавшие в свой перспективный план тонкое искусство кулинарии. Бронировать столик в таких заведениях приходилось за несколько недель, и сегодня как раз подошла ее очередь. Анна прошла сквозь увитую декоративным виноградом арку, и Анаис немедленно подтвердила ее бронь.

– Столик номер восемь. Ваша гостья уже пришла, – в общественных местах Анаис переходила на приглушенный вкрадчивый голос. Анна кивнула и поспешила на террасу.

Выглядела она прекрасно. Длинные густые волосы, черные как смоль, темные глаза с поволокой, кожа персикового цвета. На вид лет двадцать пять, как и всем в этом городе, как и всем в этом мире. Анна кинулась к ней с объятиями, с радостью вдохнув ромашковый запах ее кожи, так хорошо знакомый уже несколько сотен лет.

– Привет, мама.

– Привет, милая! Да ты просто цветешь! Как дела? Как твои занятия музыкой?

Они сели за столик, над которым немедленно вспыхнули полупрозрачные экраны с меню.

– А я в последнее время подумываю сменить план, – сказала мама, спроецировав на стол голографическое изображение салата и разглядывая его со всех сторон. Из тарелки стали выпрыгивать флажки параметров с указанием энергетической ценности, содержанием витаминов, минералов и прочей информацией.

– Рекомендую добавить морепродукты. У вас в организме в последнее время наблюдается небольшая нехватка йода, – раздался приятный баритон. Это подал голос мамин помощник Жерар. Анаис помалкивала, она всегда была очень сдержана в присутствии Жерара.

– Как скажешь, милый! – ответила мама и перетащила изображение креветок в тарелку с салатом. – Так вот, я думаю сменить план. Я знаю, что это не одобряется, но новая идея меня так захватила…

– Мне казалось, тебе нравилась палеоботаника.

– Да, но я хочу делать что-то полезное! Я хочу видеть результат своего труда! А не просто выучить каталог вымерших растений, – мама взмахнула рукой, давая понять, что определилась с заказом.

– Вот не начинай, – сразу посерьезнела Анна. – Ты же знаешь, к чему это может привести.

– Если ты намекаешь на своего отца, то, я думаю, у него сейчас все отлично. Я слышала, он окончательно обосновался в Иберике. И кстати, его разработки в области геоинженерии до сих пор очень высоко ценятся.

– Да, только ты помнишь про ту экспедицию в Арктику. Его номер уже хотели отдавать на обновление, когда он наконец подал сигнал.

Мама нахмурилась.

– Твой отец отправился в экспедицию не для того, чтобы нервы себе пощекотать. Это был очень важный проект, и, возможно, мы до сих пор существуем только благодаря ему. Ты не помнишь, но это ведь была реальная угроза для всех нас. Дамбу на Западном Пределе приходилось увеличивать каждые пятьдесят лет. А с тех пор как Арктический проект запустили, уровень океана перестал подниматься. По крайней мере, так сильно.

Анна насупилась. Она все прекрасно понимала про общественное благо, но мама всегда была склонна к авантюрам, и Анна опасалась, что той просто наскучило благополучное существование.

– Ну перестань, – мама потрепала Анну по руке. – Я же не собираюсь ехать за Пределы. Я просто хотела снова вернуться к архитектуре. Меня привлекает подводное строительство.

– Сколько лет назад ты была архитектором? Триста? Четыреста? Ты уже все забыла!

– Да, придется освежить знания, – беззаботно откликнулась мама. – Но ничего, меня это совершенно не пугает.

К их столику подъехал сервировочный модуль и принялся неспешно расставлять перед ними тарелки и раскладывать приборы. Мама придирчиво осмотрела свой салат.

– Бон апети! – отсалютовал модуль и отправился к соседнему столику.

– Представляешь, раньше это делал человек! Настоящий живой человек! Что за чудовищное растрачивание ресурса! – мама даже склонилась к ней поближе, чтобы ее не услышали другие люди.

– Да, мама, я тоже читала старые книги.

Они уже закончили ужинать и поднялись из-за стола, когда раздался удар колокола с башни.

– О, они сейчас будут выходить! Пойдем скорее, посмотрим! – Мама кинулась к выходу с веранды. Анна поспешила за ней, краем глаза заметив, что на монитор пришло уведомление об оплате. Анаис по-прежнему не подавала голоса при Жераре.

Перед резными воротами уже собралась небольшая толпа. Огромное здание школы могло принять сотню учеников, но для их мира это была утопия. Дети были роскошью, редкостью, драгоценностью. Количество жителей Благодатного Пояса не менялось веками. И только если происходило убытие человека, если номер освобождался, то его отдавали на обновление. Между семьями, жаждущими родить дитя, бросался жребий, и те счастливчики, на кого он падал, получали высокое право привести в этот мир нового человека. Миная была удачливым полисом – у них было пятеро детей! Одна девушка шестнадцати лет, один младенец и трое школьников. В некоторых полисах был всего один ребенок, и его почитали как бога. Анна как-то выспрашивала Анаис, а сколько всего детей в Поясе, на что она после небольшого молчания ответила:

– Согласно моей информации, всего в Благодатном Поясе пятьдесят два жителя, не достигших совершеннолетия.

– Смотри, смотри – Моника! – шепнула мама ей в ухо. Но в такой секретности не было необходимости, все головы и так были повернуты в сторону красивой, статной девушки, одетой в черное.

Все в Минае знали историю Моники, да и в других полисах тоже. Они с мужем были парой «неразлучников» – довольно нечастый случай в их мире. Большинство предпочитали краткосрочные отношения, даже самые прочные партнерства длились максимум сорок-пятьдесят лет, потом люди расходились, переезжали в другие города, начинали все заново. Да что говорить, многие совсем не помнили своих родителей! Это Анна с мамой сохранили дружеские отношения, мама даже переехала в Минаю после восторженных отзывов дочери. Зато отца она бы не узнала, столкнувшись с ним нос к носу. И такое не было редкостью. Системе пришлось внедрить в помощников специальный алгоритм распознавания, чтобы избежать близкородственных связей. А вот Моника и ее муж Тео жили вместе почти пятьсот лет. И все пятьсот лет они безуспешно участвовали в жеребьевке.

Удача раз за разом обходила их. Моника просто помешалась на своем желании иметь ребенка, забросила занятия и саморазвитие, перестала появляться на людях. И тогда Тео нашел выход. Он вписал в перспективный план юриспруденцию и годами штудировал законы и правила на предмет лазейки. И обнаружил, что существует закон наследования личного номера. Если человек убывает по своей воле (то есть не является преступником или носителем генетической ошибки, которого устраняют с помощью m-инъекции), то он может оставить завещание, где прямо указывает того, кому передается право обновления. И за все столетия существования Благодатного Пояса этим законом не воспользовался никто.

– Идут, идут! Какие они милые! – мама вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть происходящее внутри школьного двора.

Два серьезных мальчика и одна девочка, одетые в цвета полиса Миная, шагали к воротам, сопровождаемые наставниками. В обучении детей продолжали использовать педагогов-людей: экспериментами было доказано, что это позитивно сказывается на психологическом развитии. Ворота открылись, и дети бросились к своим родителям. Моника распахнула объятья и со слезами на глазах прижала к себе одного из мальчиков, того, что помладше. Она поцеловала малыша в макушку, взяла за руку, повернулась спиной к толпе и повела его в сторону траволаторов. Другой рукой она крепко сжимала кулон с крупным алмазом, висящий у нее на шее. Тео был с ней даже после убытия.

– Я уже и не помню, когда ты была такой.

Они с мамой прогуливались под ручку вокруг фонтана. Им обеим было нужно к траволаторной развязке, там их пути расходились. Мама жила на востоке полиса, возле висячих садов.

– Я тоже, – ответила Анна. – Совсем не помню себя маленькой.

– Детство пролетает так быстро! Каких-то двадцать лет и все! – Завибрировал монитор, мама прочла уведомление и засобиралась. – Милая, мне пора! Увидимся как-нибудь!

– Она уже ждет? – с улыбкой спросила Анна.

– Да, – мама просто сияла. – Я не могу опоздать и в этот раз.

Анна помахала вслед траволатору, уходящему на восток, потом немного постояла у фонтана и послушала музыканта-пианиста. Он исполнял «Лунный свет» Дебюсси, чисто, идеально, выверено до мельчайших отзвуков. И все-таки машинное исполнение чем-то неуловимо отличалось от человеческого. Анна хмыкнула. Солнце уже село, в кованых фонарях мягко мерцали осветительные сферы. Убедившись, что на нее никто не смотрит, она направилась к вертикали – крытому траволатору, ведущему к морю.

– Напоминаю, что не рекомендуется посещать долину после наступления темноты, – предупредила Анаис.

– Спасибо. Но я буду не одна.

– Тем более, – не унималась Анаис. Она прекрасно знала, с кем Анна собирается встретиться.