почему я не с тобой

 
я скажу тебе, зачем я не с тобой —
ты ведь, кажется, хотел бы это знать?
ты уже считал меня судьбой
и, казалось, больше нечего желать.
    всё было хорошо, но ты сказал,
    что единственным ты станешь с этих пор,
    лишь тебе должны внимать мои глаза…
    мой мобильный вызвал твой укор.
    ты сказал: ночных звонков не будет
    от друзей, особенно мужчин.
    ты внушал, что я о них забуду
    и не будет связей без причин.
ты просил поудалять контакты
icq и электронной почты,
чтоб друзьям я объяснила как-то —
sorry, но «мой парень» так не хочет…
ты просил меня забыть стихи. ру,
не общаться и ни с кем не делать дел.
ты хотел мне заменить собой полмира,
ты быть всем мне, видимо, хотел…
 
 
вот поэтому с тобою мы не вместе,
и к себе меня обратно не зови —
мне друзья дороже, если честно,
хоть желанной, но кощунственной любви…
 

февраль 2007 г.

чудовищное взросление Музы

 
знакомый голос в шум дождя тебя поманит —
ты этот голос знаешь наизусть…
блокнот и ручку достаёшь ты из кармана,
вздыхая, говоришь: «ну здравствуй, Грусть»
под звук дождя и всхлип родной стихии
ты долго и самозабвенно пишешь —
конечно, будут новые стихи, ведь
ты в этой грусти вдохновение услышишь.
 
 
я приходила музой и во сне
и волновала, горячила кровь…
стихи, конечно, ты писал не мне,
но говорил: «да здравствует Любовь!»
 
 
и с новой силой вдруг нахлыну снова я —
несбывшейся надеждой и пророчеством.
достал бумагу. ручку. пишешь новое.
и тихо скажешь: «здравствуй, Одиночество»
ты пишешь, пишешь, пишешь до утра —
и вдохновенье черпаешь в тоске…
сегодня будет то же, что вчера —
сегодня я усну в твоей руке…
 
 
ты часто в Музе узнавал меня, наивный,
но имя угадать боялся в круговерти…
отбросив страх, ты назовёшь меня по имени
однажды… скажешь тихо: «здравствуй, Смерть!»
 

февраль 2007 г.

побег

 
    как в рабстве оказалась, я не знаю —
    в один какой-то непрекрасный день
    вдруг поняла, что стала я другая,
    что от меня осталась только тень
 
 
    сама себе я стала палачом —
    себе я причинила столько боли!
    с тех пор все мысли только об одном —
    лишь о побеге – вверх! вперёд! на волю!
я тщательно готовила побег —
точила меч. убить была готова
любого. каждого, практически, из тех,
кто задержать посмеет даже словом
    я рада. до убийства не дошло.
    отчаянье в моих глазах и ярость
    остановили их. и всё прошло.
    моя свобода дорого досталась
теперь – вперёд, зализывая раны —
а впрочем, их свобода быстро лечит
мне не страшны ни ливни, ни туманы
мне даже дышится уже намного легче
    я снова улыбаться научилась,
    душа уже не мучится вопросом
    и я вчера весне вдруг удивилась —
    увидела, что зацветают абрикосы…
 

апрель 2007 г.

ты не любишь меня-поэта

 
вспоминаешь, встречая рассвет —
обо мне снова думал ночью…
а вот то, что я тоже поэт —
почему-то признать не хочешь…
 
 
для тебя я всего лишь красавица —
ни таланта, увы… ни ума…
а стихи вот… тебе не нравятся —
формы нет… смысла нет ни хрена…
 
 
…беспощадно меня критикуешь,
по пути соблазняя, дразня…
ты поэта-меня не любишь,
не-поэта же нет меня…
 
 
нет. не будем и спорить об этом.
твой вопрос – мой жестокий ответ:
ты не любишь меня-поэта,
а меня-не-поэта… нет…
 

февраль 2007 г.

боль

 
каждый день причиняет боль
каждый шаг причиняет боль
каждый час добавляет боли
каждый миг новой болью полон
 
 
я болею круглой луной
я болею поздней весной
я давно болею тобой
я болею твоею болью
я болею твоими глазами
я болею твоими стихами
я болею твоими мечтами
я болею твоим расстояньем
 
 
и во мне всё болит и болеет
эту боль прекратить не смею:
если вдруг заживёт, занемеет —
кто-то другой заболеет…
я же сильная. я стерплю.
кто-то другой не сможет
жить с таким сердцем тревожным
…мир почему-то люблю…
 
 
если кому-то больно,
я умею быть просто рядом…
не утешайте. не надо.
мне ведь такой спокойно
мне ведь такой привычно —
лишь позвонят – в темноту
улетаю в даль на версту
чужое лечить безразличье
а сама… что сама? всё равно.
выживу – мне ль привыкать?
мне ль этой боли не знать?
я-то ведь с ней давно…
 

февраль 2007 г.

проклятие царевны Несмеяны

 
все знали – от добра добра не ждут,
и город захлебнулся от грехов —
все сбились с ног, все ищут и зовут
царевне Несмеяне женихов.
а во дворце сегодня траур, как всегда —
очередного погубила Несмеяна —
безумна, нетерпима и горда
и в каждом видит множество изъянов.
 
 
не улыбнулась – голову долой,
и снова ждут и ищут, как и прежде.
и не один безумец молодой
жестоко поплатился за надежду.
надеятся – опомнится, очнётся —
ведь государству нанесла такой урон…
и если Несмеяна улыбнётся,
то свадьба будет вместо похорон…
 
 
…и всё никак ей нету жениха,
никто никак не приглянётся ей,
и нет пощады больше от греха
царевне той от совести своей
…а по ночам приходят женихи —
и ни в одном – ни одного изъяна…
и ждёт расплаты за свои грехи
капризная царевна Несмеяна…
 

март 2007 г.

моё весеннее

и сразу столпился народ на дороге —

шумит, и кричит, и на кошку глядит,

а кошка отчасти идет по дороге,

отчасти по воздуху плавно летит.

Д. Хармс

 
длинный шарф до земли (Айседоре Дункан – привет)
развевается с ветром, запутан между ногами
лень распутывать… ("Вам не мешает…?" – "нет")
ветер-кокетка играет уже с волосами
узкие джинсы, высокие «шпильки», и взгляд —
равнодушный. немного, возможно, высокомерный —
на такой вот наткнёшься – наверное, будешь не рад…
впрочем нет – ведь никто не отводит взгляд первым…
    и улыбка… и в глазах отражается солнце
    я иду… нет, я просто лечу над землёй.
    я лечу над землёй… обалдевший народ обернётся,
    будет долго смотреть мне вослед и качать головой:
    как, мол, можно: смеясь, над землёю беспечно лететь,
    если столько проблем, если столько, СТОЛЬКО проблем —
    мне плевать. моё сердце живое и хочет петь —
    наперекор и вчерашней зиме, и всем…
 

март 2007 г.

мучительно сказать «прости»

 
мучительно сказать «прости» —
мне просто духу не хватает…
но нам с тобой не по пути —
так иногда бывает…
а ты звонишь, звонишь, звонишь,
как будто ты не понимаешь,
что даже если не молчишь,
то всё равно я не внимаю!
и всё как будто в пустоту —
твои слова пусты как будто.
я, правда, больше не могу
с тобой общаться почему-то…
о чём мы раньше говорили,
что было общего у нас?
я, как ни странно, всё забыла,
и я растеряна сейчас…
тебя я просто не люблю —
ты видел по глазам…
я только об одном молю:
ну, догадайся сам!!!
    да не о чем нам говорить,
    и это вижу я.
    не надо больше мне звонить,
    я вовсе не твоя…
    да я твоей и не была,
    когда на то пошло…
    коснулось что-то по краям
    и как-то так ушло…
    я стёрла все твои звонки
    и писем не храню,
    а мысли вовсе далеки —
    я просто не люблю…
я не хочу тебя любить,
и не моя вина,
что хочешь ты со мною быть,
что я – одна.
одна я, но не одинока!
к свободе рвусь.
я, может быть, сейчас жестока,
но не стыжусь.
    уйди. отстань. прости. забудь.
    и не кляня
    иди – и просто счастлив будь —
    но без меня…
 

март 2007 г.

мам, я не самая плохая в мире дочь!

 
мам, я не самая плохая в мире дочь!
и пусть люблю чужую философию,
не откажусь кому-нибудь помочь,
и мой единственный наркотик – крепкий кофе.
и раз в неделю или даже два,
как минимум, мы видимся с тобой.
ты говоришь знакомые слова,
неодобрительно качая головой,
когда ты слышишь слово "интернет",
«друзья» "стихи", «поэты», "сайт" и "почта".
…ты видела меня счастливей раньше? нет.
но вот признаться в этом ты не хочешь…
 
 
ты говоришь, что мне пора взрослеть —
а это значит: превратиться в клушу,
забыть мечты и быть как все. терпеть —
и перестроить пламенную душу,
и на концерты больше не ходить,
и выйти замуж и родить детей,
и драных джинсов больше не носить,
и завести таких, как все, друзей…
 
 
да, я, как прежде, нервная бунтарка
и очень часто пылкие слова,
что с губ слетают, вовсе не подарки,
и часто я бываю не права.
но не ищи сейчас в моих глазах
малейшей тени скорби и сомнений —
их нет. я отпустила боль и страх
и память страшно прожитых мгновений.
и я не одинока – я свободна.
и я живу сейчас лишь так, как я хочу.
я повторю как много раз угодно
"я счастлива!" – опять тебе кричу…
 
 
признай, пожалуйста, что я давно большая
и что сама могу решенья принимать,
что даже если ничего не знаю,
лишь мне потом за это отвечать.
и просто дай мне быть самостоятельной,
не обижайся на меня, прошу, молю!
ты ж знаешь – я тебе за всё признательна
и – мама! – я ведь так тебя люблю…
 

март 2007 г.

кто-нибудь умеет?

 
кто-нибудь умеет склеивать эти проклятые чашки
кто-нибудь верит, что их ещё надо склеивать
и потом делать вид, что чашка лучше вчерашней
(сжигать бы проклятый фарфор да пепел развеивать)
    кто-нибудь верит, что надо любить без оглядки
    кто-нибудь знает, как можно остаться чистым
    и не играть – да с самим же собою! – в прятки
    (забыть обо всём навсегда, а иначе – не выстоять!)
кто-нибудь ждёт и уверен, что стоит ждать
того, что проснётся однажды чудо, что дремлет
кто-нибудь верит, что есть о чём тосковать
(ни о чём не жалеть, покидая навечно Землю…)
 

март 2007 г.

молитва Лилит

 
мой Бог, зачем пишу Тебе, не знаю.
быть может, я прошу меня простить —
за то, что отдала ключи от Рая
и не прошу меня назад туда впустить.
    но Ты ведь знаешь – нет там места для меня,
    и этот сад с тех пор меня не хочет —
    Адам не выдержал небесного огня
    и попросил кого-нибудь попроще…
ну что же, проще Евы мне не быть —
и Твой огонь в душе тому причиной.
но я ему хотела отомстить —
отвергнувшему фурию мужчине.
    и был мой культ нещадным и кровавым —
    и был мой идол дикарям благословенным…
    лишь кровь Адама мне б была по нраву —
    но он остался неприкосновенным
все говорят, что слишком кровожадна,
но Ты всё знаешь – и прощаешь… вроде…
Твоя любовь как нити Ариадны
всегда меня на Свет – зачем? – выводит.
    так неприкаянна душа моя нагая! —
    ведь для меня Ты никого не создал.
    я каждый день Тебе Твой грех прощаю —
    а мне прощать, наверно, слишком поздно…
 

апрель 2007 г.