Забастовка в ответ на события «февральского снежного дня» и исчезновение университетского колокола

В Университете Китая 21 февраля 1936 года на общеуниверситетском собрании, проходившем в Зале Сунь Ятсена, председатель студкома Дун Юйхуа подводил итоги событий 9 и 16 декабря, а также пропагандистской работы, которую в период зимних каникул бэйпинские студенты вели в деревнях и на юге (с. 11).

Внезапно несколько сотен вооруженных военных и полицейских окружили университет и на полицейских машинах вторглись на его территорию. Возглавляемые представителями университетской администрации и шпионами, внедренными в студенческие ряды, они собирались вломиться в зал и произвести массовые аресты. Ян Ичэнь повел студенческую дружину навстречу военным, чтобы не пустить нападающих внутрь. Размахивая дубинками, военные и полицейские разогнали студентов, преграждавших им путь. Учащиеся в ярости и отчаянии бросились на них. В Зале Сунь Ятсена громили мебель, начался переполох. Нападавшие сделали предупредительные выстрелы, и тогда Жэнь Чжунъи и Ян Ичэнь,

пользуясь суматохой, вывели Дун Юйхуа, Ван Туна и других студенческих лидеров через боковую дверь. Полицейские схватили и увели более двадцати учащихся и одного преподавателя, а затем арестовали всех студентов группы № 14 гуманитарного факультета – тридцать с лишним человек. Всего в тот день взяли под стражу более шестидесяти человек. Схваченных не только жестоко избили дубинками и плетьми, но и посадили в тюрьму.

Тогда был студеный зимний день, шел сильный снегопад, поэтому учащиеся Университета Китая назвали произошедшее событие «февральским снежным днем» (с. 11). Арестованный студент Лю Течжи (Лу Фанмин) сочинил в тюрьме песню на мотив стихотворения «Мань цзян хун» («Вся река стала красной», с. 10)^[19]. Вот строки из нее:

 
В тот февральский снежный день
нас поймали у ворот университета.
Каждого связали, заковали в цепи,
исхлестали плеткою армейской.
Спросите: какое преступление мы совершили?
Этот грех – любовь к родной земле прекрасной!
Здесь, в тюрьме, суровые законы.
Мы обуты в кандалы и в саваны одеты.
В наших камерах решетки из железа.
Наша пища – в день два маленьких хлебца, суп без мяса,
соли, масла и вода.
Как подумаю, что враг пробился в глубь Китая,
так от гнева дыбом волосы встают!
 

Песня быстро распространилась в Университете Китая и других бэйпинских учебных заведениях.

После «февральского снежного дня» над Университетом Китая нависла атмосфера белого террора. Реакционные власти объявили Бэйпинскую студенческую федерацию вне закона; кроме того, многие представители местного студкома были арестованы. Администрация университета, которой единолично завладел завхоз Ци Дапэн с консервативными взглядами, запретила студенческие движения. Разгневанные студенты постоянно спрашивали университетское руководство: «Почему вы не защищаете учащихся, а, наоборот, помогаете армии и полиции с арестами?» Однако администрация не обращала внимания на эти недовольства. Студенты негодовали, руководство же сохраняло полное равнодушие и распоряжалось по-прежнему давать звонки на занятия, тем самым демонстрируя, что учащихся-патриотов наказали за дело. Но как патриотически настроенные студенты могли учиться, когда творилось такое? Каждый звонок на урок только разъярял их (с. 11).

В тот день Жэнь Чжунъи, позаимствовав у студента Бэйпинского политико-юридического института Ли Цюаня мимеограф, напечатал множество листовок. Они с Ян Ичэнем договорились тайком распространять агитматериалы в университете. Содержание листовок было таким: «Любить родину – не преступление, мы против арестов студентов-патриотов», «Объявляем общеуниверситетскую забастовку, клянемся поддержать арестованных товарищей», «Требуем немедленно освободить арестованных студентов».

24 февраля Жэнь Чжунъи тихо спросил Ян Ичэня:

– А что, если мы вдвоем снимем колокол, который дает звонки на занятия?

– Отличная идея! Так мы покажем, что студенты не сдаются! Приступим сейчас же! – воскликнул Ян Ичэнь и хлопнул себя по ляжке.

В ночной тиши они осторожно пробрались к колоколу. Он был крепко прикручен к древесному стволу, установленному на подпорках, высота всей конструкции составляла около десяти метров. Снять оттуда колокол весом в несколько десятков килограммов было очень трудно.

Жэнь Чжунъи стоял настороже. Высокий и длиннорукий Ян Ичэнь с помощью приемов, приобретенных благодаря изучению боевых искусств, взобрался на дерево, быстро развязал веревку, которая удерживала колокол, обхватил его одной рукой и, собрав все силы, потихоньку спустил его. Внизу Жэнь Чжунъи принял колокол. Вдвоем они оттащили его на задний двор и хотели сбросить в глубокий колодец, но обнаружили, что его отверстие обледенело и стало слишком узким. Друзья были вынуждены тащить добычу обходным путем к декоративной каменной горке в северной части студгородка, которая находилась в 150 метрах от заднего двора. Ян Ичэнь залез в ее искусственный грот и там спрятал колокол.

Утром следующего дня колокол не прозвонил. Все учащиеся и преподаватели удивились: «Ого, а почему колокола не слышно?» Несколько любопытных учеников сбегали к дереву проверить, а затем радостно сообщили остальным: «Похоже, колокол с нами заодно! Тоже забастовал!»

Спустя полвека пожилой Жэнь Чжунъи, описывая этот находчивый поступок, весело отметил: «Для многих до сих пор осталось загадкой, почему колокол вдруг потерял голос и куда-то запропастился!»

В апреле 1936 года благодаря усилиям бэйпинской партийной организации, а также прогрессивных учащихся и преподавателей Бэйпина, студенты, арестованные в ходе событий «февральского снежного дня», были наконец-то освобождены. Когда они возвращались в родные вузы, университетские товарищи горячо приветствовали их.

Жэнь Чжунъи – секретарь партийной ячейки Университета Китая

26 февраля 1936 года студент Бэйпинского политико-юридического института Ли Цюань встретился с Жэнь Чжунъи и предложил ему вступить в Коммунистический союз молодежи Китая. Жэнь Чжунъи без раздумий согласился. Несколько дней спустя организация одобрила его кандидатуру и назначила его членом бюро комсомольской ячейки Университета Китая.

В марте 1936 года, сообразно с общей тенденцией в ЦК КПК, Северо-Китайское бюро ЦК решило ликвидировать комсомол, а всех его членов сделать членами Коммунистической партии. В начале июня того же года Жэнь Чжунъи стал членом КПК и одновременно членом оргкомитета партийной ячейки Университета Китая.

В конце июня 1936 года руководство решило назначить Жэнь Чжунъи секретарем университетской партийной ячейки (с. 11). В это время бесчинства японских оккупантов все нарастали, а гоминьдановское правительство во всем уступало Японии. Бэйпин накрыло волной белого террора, партия еще была слаба, поэтому Университет Китая отрядил большую группу лучших кадров, чтобы вести пропаганду за пределами вуза. Едва вступив в КПК, Жэнь Чжунъи сразу же в полном объеме взялся за партийную работу в университете, в критический момент новому коммунисту доверили важные и ответственные задачи. Жэнь Чжунъи решил смело броситься в этот водоворот ради страны и народа.

По его мнению, чтобы справиться с этой тяжелой миссией, нужно твердо придерживаться политического курса партии, не отклоняться от него ни вправо, ни влево. В тот период КПК держала под контролем левые настроения, и он поступал так же. Благодаря этой практике в дальнейшем Жэнь Чжунъи всю жизнь решительно боролся с ошибками левых уклонистов. Он распространял среди всех партийцев секретный документ, напечатанный на тончайшей бумаге, – печатный орган Северо-Китайского бюро ЦК КПК под названием «Хосянь» («Линия огня»), – и следил за тем, чтобы члены партии изучали этот документ и узнавали из него, как бороться с левым уклоном. Особое внимание он рекомендовал уделять статье секретаря Северо-Китайского бюро Лю Шаоци «Искоренить пережитки линии Ли Лисаня^[20] – сектантство и авантюризм» (с. 12). Борьбу с авантюризмом и сектантством, а также переориентацию деятельности партии на создание единого антияпонского национального фронта Жэнь Чжунъи считал первоочередными задачами партийных ячеек.

Проанализировав опыт прошлых студенческих движений, полученный в ходе демонстрации бэйпинских студентов, происходившей 13 июня 1936 года и направленной против увеличения численности японских войск в Северном Китае, Жэнь Чжунъи твердо придерживался верного партийного политического курса (с. 12). В частности, в строгом соответствии с требованиями горкома Бэйпина и Бэйпинской студенческой федерации он изменил прежние левые лозунги, вроде «Мы против Хэбэйско-Чахарского политического совета!» и «Долой Сун Чжэюаня!», на следующие: «За Сун Чжэюаня! Поддержим упорное сопротивление Японии!», «Поддержим 29-ю армию, защитников Северного Китая!». Жэнь Чжунъи использовал партизанскую тактику «враг приходит, мы уходим», применявшуюся в прошлых манифестациях: когда военные и полицейские пытались преградить им путь, замыкающие отряды манифестантов становились головными, и вся процессия уходила от военных. Кроме того, Жэнь Чжунъи требовал, чтобы студенты постоянно вели среди армии и полиции антияпонскую патриотическую пропаганду, убеждали их не пособничать преступникам-реакционерам. Эта агитация давала результаты: некоторые военные и полицейские не хотели избивать демонстрантов, но у них был приказ начальства – прогнать студентов. В смятении некоторые из них горько рыдали на плечах демонстрантов – картина была душещипательная. Еще Жэнь Чжунъи говорил студентам, что, если их отряды все-таки разгонят, нужно немедленно рассеяться и затем собраться в установленном месте. Начальник университетского патруля Ян Ичэнь носил за пазухой свернутый флаг, который разворачивал в безопасном месте, чтобы вновь собрать отряды, и поэтому манифестации проходили успешно (с. 12, 13).

12 декабря 1936 года бэйпинские студенты провели еще одну крупную антияпонскую демонстрацию. В ходе подготовки Жэнь Чжунъи через партийные ячейки сообщил всем о том, что согласно установке лозунги должны быть следующими: «Празднуем победу Суйюани^[21] над японскими агрессорами», «Объединим все партии и группировки, чтобы дать отпор Японии!». Жэнь Чжунъи наказал действовать скрытно и умно. За день до планируемой манифестации партийные ячейки уведомили о ней всех партийцев, членов народных отрядов и многочисленных студентов. Чтобы военные и полицейские не помешали демонстрации, местами сбора определили не университеты, а несколько пунктов за их пределами. В результате и эта манифестация прошла успешно.

Жэнь Чжунъи вкладывал чрезвычайно много сил еще и в прием новых членов в партию. Он был твердым противником сектантского левого уклона, и когда партийная ячейка изучала кандидатуры заявителей, редко обращал внимание на классовую принадлежность и социальное происхождение, а смотрел на то, как кандидат проявляет себя идеологически и в действии. Учитывая полную секретность работы партии, Жэнь Чжунъи определил, что для вступления в ее ряды достаточно рекомендации одного человека, не требовал от кандидатов стажа и не предусматривал никаких церемоний инициации. Вся эта нетребовательность объяснялась желанием обеспечить безопасность партийной организации.