Убийц было трое: двое мужчин и женщина. Профессиональная команда, которая работала в других штатах, но базировалась в Лос-Анджелесе. Связаться с ними можно было через посредников в Далласе и Вегасе. Они занимались этим ремеслом вот уже десять лет и отлично справлялись со своей работой: умели разобраться с трудными ситуациями, возникающими в разных местах на юго-западе, и остаться в живых, чтобы получить гонорар и продолжать брать заказы столько раз, сколько их попросят. Десять лет, и ни намека на проблемы. Прекрасная команда. Педантичная, изобретательная, добивающаяся во всем совершенства. Идеальная для их необычного маленького мирка. Они великолепно в него вписывались. Белые, безымянные, с незапоминающейся внешностью. Вместе они были похожи на служащих компании фотокопировальных устройств, которые спешат на очередное заседание, посвященное продажам.

Впрочем, их никто и никогда не видел вместе – кроме жертв. Они путешествовали порознь. Один всегда ездил на машине, двое других летали на самолетах – разными рейсами и маршрутами. На машине ездил мужчина, потому что они старались оставаться незаметными, а женщина, отправившаяся в одиночку на большое расстояние, может привлечь внимание. Машину всегда брали напрокат, всегда у терминала прибытия международного аэропорта Лос-Анджелеса, где собиралось больше всего в мире народа. Это всегда был семейный седан неприметного грязно-серого цвета. Права и кредитная карта всегда были настоящими, выданными по всем правилам в каком-нибудь удаленном штате несуществующему человеку.

Мужчина подождал на тротуаре, а когда пассажиры, прилетевшие очередным рейсом, устремились к багажной стойке, он присоединился к ним, став одним из сотни. Он был невысоким, смуглым, в руках держал вещмешок и дорожную сумку и выглядел таким же несчастным и затравленным, как и остальные пассажиры.

Заполнив у стойки бумаги, мужчина отправился на автобусе к станции проката машин и нашел свой автомобиль. Он бросил вещи в багажник, дождался чека и выехал на улицу. Около сорока минут он провел в пути, нарезая широкие, совершенно бессмысленные круги, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следит. Затем он повернул в сторону Западного Голливуда и остановился возле закрытого гаража в переулке за салоном по продаже нижнего белья. Не выключая двигателя, он открыл ключом дверь гаража, потом багажник и поменял свой вещмешок и сумку на два больших чемодана из плотного черного нейлона. Один из чемоданов был очень тяжелым. Именно он являлся причиной того, что мужчина путешествовал на машине, а не летел самолетом. В нем лежали вещи, которые лучше держать подальше от систем безопасности аэропортов.

Смуглый мужчина закрыл гараж и отправился на восток по бульвару Санта-Моника, повернул на юг на шоссе 101, а затем снова на восток на 10-е. После чего устроился поудобнее, приготовившись к двум дням пути до Техаса. Он не курил, но зажигал бесчисленные сигареты и держал их между пальцами, стряхивая пепел на коврик, приборную доску и руль. Когда сигарета догорала, он гасил ее в пепельнице. Прокатной компании придется тщательно пропылесосить машину, обрызгать освежителем воздуха и протереть специальной жидкостью все поверхности. Таким образом будут уничтожены все его следы, включая отпечатки пальцев.

Второй мужчина тоже двинулся в путь. Он был выше, тяжелее, с более светлыми волосами и такой же непримечательной внешностью. Он встал в длинную очередь, выстроившуюся в аэропорту Лос-Анджелеса в конце рабочего дня, и купил билет до Атланты. Прилетев туда, он поменял свой бумажник на один из пяти лежавших в его дорожной сумке, и совершенно другой человек приобрел билет до Далласа/Форт-Уэрта^[2].

Женщина летела на следующий день. Она пользовалась особыми правами, потому что возглавляла команду. Примерно средних лет, среднего роста и размера, со светло-русыми волосами. В ней не было ничего особенного, за исключением того, что на жизнь она зарабатывала, убивая людей. Она оставила свою машину на долгосрочной стоянке в аэропорту Лос-Анджелеса, что не представляло для нее никакой опасности, поскольку машина была записана на младенца из Пасадены, который умер от кори тридцать лет назад. Женщина доехала на автобусе компании до терминала и воспользовалась фальшивой карточкой «Мастеркард», чтобы купить билет, и настоящими водительскими правами, выданными в Нью-Йорке, чтобы охрана у ворот могла взглянуть на ее фотографию. Она села в самолет, когда мужчина в машине начал свой второй день пути.

В первый день после второй остановки для заправки он свернул с дороги в горы Нью-Мексико и нашел пустынный пыльный уступ, где, присев на корточки в холодном разреженном воздухе, сменил на машине калифорнийские номера на аризонские, которые достал из самого тяжелого чемодана. Затем он вернулся на шоссе и ехал еще час, потом остановился около мотеля, заплатил наличными, назвав адрес в Тусоне, и позволил служащему мотеля переписать аризонские номера в регистрационную карточку.

Он проспал шесть часов, включив вентилятор на самый минимум, и рано утром снова отправился в путь. В конце второго дня он добрался до Далласа/Форт-Уэрта и поставил машину на долгосрочную стоянку в аэропорту. Забрал чемоданы и на автобусе доехал до выхода на посадку. Оттуда по эскалатору спустился в зал прибытия и встал в очередь к стойке «Херца»^[3], потому что они давали напрокат «форды», а ему требовался «форд-краун-виктория».

Смуглый мужчина заполнил все бумаги, предъявив удостоверение личности, выданное в Иллинойсе, доехал на автобусе до стоянки и отыскал свой автомобиль. Непримечательный, стального цвета с голубым отливом, ни светлый, ни темный. Как раз то, что ему требовалось. Он забросил вещи в багажник и поехал в мотель, расположенный рядом с новым бейсбольным стадионом на дороге из Форт-Уэрта в Даллас. Показал то же самое иллинойсское удостоверение личности, поел и проспал несколько часов. Он встал рано и встретился со своими напарниками на залитой обжигающим солнцем площадке перед мотелем как раз в тот момент, когда в четырехстах милях от них, в Лаббоке, Джек Ричер выставил большой палец.

Вторым сюрпризом после того, как Ричер увидел копа около мотеля, стало то, что ему удалось остановить машину через три минуты. Он еще даже не начал потеть, и его рубашка оставалась совершенно сухой. Третьим сюрпризом явился тот факт, что за рулем сидела женщина. А четвертым, и самым большим, – направление, которое принял их разговор.

Ричер ездил автостопом бóльшую часть двадцати пяти лет, в таком количестве самых разных стран, что все и не назвать, и промежуток в три минуты между тем мгновением, когда он поднял палец, и тем, когда залез в машину, оказался самым коротким на его памяти. Основываясь на личном опыте, Ричер считал, что как средство передвижения автостоп умирает. Водители, которые на этом зарабатывали, имели проблемы со страховкой, а обычные граждане предпочитали не брать незнакомых людей. Кто знает, а вдруг ты псих? В случае Ричера дело обстояло совсем плохо, особенно сейчас. Он не был аккуратно одетым, безобидным мужчиной маленького роста. Как раз наоборот, он был высоким, шести футов пяти дюймов, крупным, могучего телосложения, весом около двухсот пятидесяти фунтов. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что он к тому же еще не слишком опрятно одет, небрит и волосы торчат в разные стороны. В общем, у обычных людей он вызывал опасения, и они старались держаться от него подальше. А в настоящий момент его лоб украшал свежий синяк. Вот по какой причине его удивили три минуты.

Почему его удивила женщина за рулем? Существует негласный порядок, основанный на подсознательной оценке риска. В самом начале списка стоят молодые девушки, которые без проблем могут договориться с пожилым водителем, потому что не представляют для него угрозы. Хотя сейчас появилось множество авантюристок, требующих сто баксов за отказ от ложных обвинений в сексуальном домогательстве. В любом случае крупный лохматый тип стоит в самом конце списка и вряд ли может рассчитывать, что ему откроет дверцу своего дорогого автомобиля хорошо одетая, стройная женщина.

Ричер шел быстрым шагом на юго-запад от мотеля, ошеломленный невероятной жарой и ослепленный ярким солнцем, выставив вверх большой палец, когда она остановилась возле него и широкие покрышки ее машины с влажным шипением заскользили по асфальту. Машина была белой, и солнце, отражавшееся от капота, ослепило Ричера. Он повернулся к женщине в тот момент, когда она открыла окно со стороны пассажирской двери. Семь сорок пять, утро пятницы.

– Куда? – спросила она, словно была водителем такси.

– Все равно, – ответил Ричер.

И тут же пожалел о своей глупости, потому что, когда тебе все равно, куда ехать, это плохо. Тогда тебя принимают за бродягу, который бессмысленно болтается по стране, и это делает людей подозрительными и вызывает у них опасения, что им не удастся от тебя избавиться. А вдруг ты захочешь доехать с ними до их дома? Но женщина за рулем лишь кивнула.

– Ладно, – сказала она. – Я еду в Пекос.

Ричер от удивления на миг замер на месте. Женщина слегка опустила голову и смотрела на него в окно.

– Отлично, – ответил он, сошел с тротуара, открыл дверцу и сел в машину.

Внутри оказалось очень холодно. Кондиционер ревел, работая на максимум своих возможностей, сиденье было кожаным, и у Ричера возникло ощущение, будто он уселся на кусок льда. Когда он захлопнул за собой дверь, женщина нажала на кнопку со своей стороны и закрыла окно.

– Спасибо, – сказал Ричер. – Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен.

Она промолчала, только отмахнулась от него и повернулась назад, чтобы посмотреть на дорогу у себя за спиной. Люди подвозят других людей по самым разным причинам. Возможно, когда они были моложе, они много ездили автостопом, а теперь, когда их жизнь устроилась и все у них в полном порядке, они хотят вернуть старые долги. Вот такой круговорот. А может быть, у них добрая душа. Или им одиноко и хочется поговорить.

Впрочем, если эта женщина хотела поговорить, она не слишком с этим спешила. Она дождалась, пока мимо проедет парочка грузовиков, и молча пристроилась за ними. Ричер огляделся по сторонам, рассматривая ее машину. «Кадиллак», двухдверный, длинный, как корабль, и невероятно роскошный. Похоже, ему было года два, но выглядел он так, словно его только что купили. Кожаная обивка цвета старой кости, тонированные стекла оттенка пустой бутылки из-под французского вина. На заднем сиденье – записная книжка и небольшой портфель. Книжка в черной обложке, кажется пластиковой. Портфель из потертой воловьей кожи, одна из тех вещей, которые выглядят старыми уже тогда, когда вы их покупаете. Портфель был открыт, и из него выглядывала пачка сложенных бумаг вроде тех, какие можно увидеть в адвокатских конторах.

– Если хотите, можете отодвинуть сиденье, – сказала женщина. – Устраивайтесь поудобнее.

– Спасибо, – повторил Ричер.

Он нашел на двери нужные кнопки в форме подушек для сиденья, принялся на них нажимать, и механизмы отодвинули его кресло назад и откинули спинку. Ричер опустил сиденье, чтобы быть не очень заметным снаружи. Механизмы негромко урчали, и у него возникло ощущение, будто он оказался в кресле дантиста.

– Ну вот, значительно лучше, – сказала женщина. – Так вам удобнее.

Ее кресло было плотно придвинуто к рулю, потому что она была маленького роста. Ричер слегка повернулся и искоса стал разглядывать ее. Невысокая, стройная, со смуглой кожей, изящная. Очень миниатюрная. Примерно сто фунтов, около тридцати лет. Длинные, вьющиеся черные волосы, карие глаза, маленькие белые зубы, напряженная полуулыбка. Похоже, мексиканка, решил Ричер, но не из тех, кто переплывает Рио-Гранде в поисках лучшей жизни. Не вызывало сомнений, что предки этой женщины наслаждались лучшей жизнью в течение сотни лет. Это было в ее генах. Она выглядела как ацтекская принцесса. На ней было простое хлопчатобумажное платье с бледным рисунком, без рукавов и до колена. Ничего особенного, но сразу видно, что из дорогих. Ее руки и ноги, гладкие и темные, казались тщательно отполированными.

– Итак, куда вы направляетесь? – спросила она. Помолчала немного и улыбнулась. – Нет, я уже об этом спрашивала, и мне не показалось, что вы знаете, куда вам нужно.

У нее был настоящий американский акцент, скорее западный, чем южный. Она вела машину двумя руками, и Ричер заметил кольца, тонкое обручальное и платиновое с большим бриллиантом.

– Все равно куда, – сказал он. – Я хочу попасть туда, где я окажусь.

Она помолчала и снова улыбнулась.

– Вы от чего-то убегаете? Неужели я подобрала опасного беглеца?

Ее улыбка означала, что вопрос несерьезный, но Ричер вдруг подумал, что она напрасно шутит. В данных обстоятельствах этот вопрос был не столь уж бессмысленным. Она рисковала. И именно такой риск убивал автостоп в качестве средства передвижения.

– Я исследую, – сказал он.

– Исследуете Техас? Его уже давно открыли.

– Как турист, – пояснил Ричер.

– Но вы совсем не похожи на туриста. Туристы приезжают к нам на автобусах, и все они одеты в синтетические спортивные костюмы.

Она снова улыбнулась, когда произнесла это, и Ричер подумал, что ей очень идет улыбка. Она выглядела уверенной, сдержанной и утонченной. Элегантная мексиканка в дорогом платье, непринужденно разговаривающая с незнакомым мужчиной. За рулем «кадиллака». Неожиданно Ричер сообразил, что отвечает на все ее вопросы коротко и немногословно, вспомнил о своих растрепанных волосах и щетине на щеках, о рубашке в жирных пятнах и о мятых брюках. А еще о большом синяке на лбу.

– Вы здесь живете? – спросил он, потому что она сказала: «Туристы приезжают к нам» – и он чувствовал, что должен как-то поддержать разговор.

– Я живу к югу от Пекоса, – ответила она. – Это больше трехсот миль отсюда. Я же сказала вам, что еду туда.

– Я там никогда не был, – проговорил Ричер.

Она замолчала и подождала, пока не переключился светофор, проехала широкий перекресток и свернула на правую полосу. Ричер наблюдал за тем, как двигается ее бедро, когда она нажимает на педаль газа. Она прикусила нижнюю губу и прищурила глаза. Что-то заставило ее напрячься, но она явно контролировала ситуацию.

– Значит, вы исследовали Лаббок? – спросила она.

– Я видел памятник Бадди Холли^[4].

Ричер заметил, как она посмотрела на радиоприемник, будто подумала: «Если этот парень любит музыку, может, включить ему что-нибудь?»

– А вам нравится Бадди Холли? – спросила она.

– Не очень, – ответил Ричер. – Слишком ручной, на мой вкус.

Она кивнула, не поворачиваясь к нему:

– Согласна. Мне кажется, Ричи Вэленс^[5] был лучше. Он тоже из Лаббока.

– Да, я видел его имя на Аллее Звезд в Голливуде.

– Сколько времени вы провели в Лаббоке?

– Один день.

– И снова в путь.

– Таков план.

– Все равно куда, – сказала она.

– Таков план, – повторил Ричер.

Они выехали за пределы города, миновав маленький металлический указатель на обочине. Ричер усмехнулся про себя. На патрульной машине было написано: «Городская полиция». Ричер повернул голову и проследил взглядом за тем, как опасность остается за спиной.

Мужчины сидели на переднем сиденье «форда-краун». Светловолосый, который был повыше, – за рулем, чтобы дать тому, что пониже, отдохнуть. Женщина устроилась сзади. Они выехали с парковки мотеля и помчались из Далласа по междуштатной автостраде I-20 на запад, в сторону Форт-Уэрта. Они не разговаривали. Огромные пространства Техаса их угнетали. Готовясь к новому заданию, женщина прочитала путеводитель, где говорилось, что штат занимает семь процентов территории Америки и по своим размерам превышает большинство европейских стран. Это не произвело на нее никакого впечатления. Все знают о том, что Техас невероятно гордится своими огромными размерами. Однако в книжке утверждалось, что Техас еще и шире, чем расстояние между Нью-Йорком и Чикаго. Эта информация показалась ей интересной и объясняла, почему им приходится так долго ехать, чтобы попасть из одного места в другое.

Но в машине было тихо, прохладно и удобно – все условия для того, чтобы отдохнуть и расслабиться. Не хуже, чем в номере какого-нибудь мотеля. В конце концов, им нужно было как-то убить время.

Женщина сбросила скорость и свернула направо, в сторону Нью-Мексико, затем через милю повернула налево, к старому Мехико. Ее платье помялось на животе, как будто она надевала его второй день подряд. В холодном воздухе, дующем из кондиционера, чувствовался едва уловимый аромат ее духов.

– Как вы считаете, Пекан стоит посмотреть? – спросил Ричер у тишины.

– Пекос, – поправила она.

– Да, Пекос.

– Мне он нравится, – ответила она, пожав плечами. – В основном там живут мексиканцы. Мне там комфортно.

Ее правая рука напряглась на руле, и Ричер увидел, как под кожей зашевелились сухожилия.

– Вам нравятся мексиканцы? – спросила она.

– Не больше и не меньше остальных людей.

– Вы не любите людей?

– По-разному.

– А дыня канталупа вам нравится?

– Не больше и не меньше остальных фруктов.

– В Пекосе выращивают самые сладкие канталупы в Техасе, – сообщила она. – А следовательно, по их мнению, во всем мире. В июле у нас устраивают родео, но вы его уже пропустили. К северу от Пекоса находится «округ любви». Слышали о нем?

Ричер покачал головой:

– Я здесь никогда не бывал.