…После ухода Вора в бане воцарилось тягостное молчание. Пацаны у двери общаться не желали, имея на этот счет определенные указания. Рудин также не торопился вступать в диалог со стражами: с такими самый лучший диалог – активный обмен автоматными очередями. Спустя пять минут приперся сухощавый пожилой дядька с огромным плешивым черепом, притащил кожаный баул, уселся за стол и принялся раскладывать поблескивавшие в скудном свете оконца инструменты. Рассмотрев железяки, пленники переглянулись и синхронно передернули плечами – у любого идиота хватило бы ума понять, для чего предназначена эта коллекция.

– Это ты детектор? – не выдержал, поинтересовался Рудин. – Фимозис натуралес…

– Не ругайся – обижу. – Сухощавый плешоган прищурился на Рудина и мелодично позвонил хирургическим скальпелем по стакану с недопитым чаем. – Словечко-то какое выдумал… Читаешь, поди, много?

– Зубы лечить будем? – проигнорировал вопрос Рудин.

– И зубы тоже, – ласково прошамкал дядька. – Смотря как колоться будете. С пальчиков начнем – с ноготков. А там поглядим…

– Не нравится мне это дело, – признался Рудин, печально вздохнув. – С детства пыток не люблю. У меня от них подмышки потеют и вообще настроение портится.

Двое у двери переглянулись и заржали – последняя тирада Рудина им явно понравилась.

– Мужиком держится, – заметил здоровенный Димон. – Молоток, братуха, я таких люблю.

– Посмотрим, как он закукарекает, когда Штырь его резать начнет, – сказал второй страж – рыжий веснушчатый крепыш. – Как с ними по-человечьи, они все бакланить мастера…

– Да за что резать-то?! – вскинулся Рудин. – Ну было бы за что – понятно… Но ведь ничего не делали мы – могу чем хотите поклясться! Это же явная подстава – неужели не ясно?

– Ты лучше рот закрой и сиди тихо, – посоветовал рыжий напарник Димона. – А то врежу прикладом промеж глаз. Тоже мне, честный фраер нашелся! Вон пацаны твои – сидят спокойно, не выделываются. И ты давай – не доводи до греха…

Рудин умолк – перспектива получить прикладом промеж глаз его не прельщала. Мрачная тоска исподволь, потихоньку, заползала в душу воина. Он отвык функционировать в режиме «война» – последние три года жил как все нормальные граждане, изредка подогревая кровь воскресными «сафари», отвык делить людей на «своих» и «противника». А сейчас получалось так, что по воле какого-то проходимца простой директор собачьей школы вынужден сделать шаг назад – в свою военную эпоху. Потому что ласковый плешоган – явный враг. Скоро вернется Вор, и этот дядечка начнет профессионально причинять Рудину и его команде адские страдания. И те двое, что сидят сейчас у двери, не просто сограждане. Вон, автоматы держат – готовы пустить их в ход без малейшего колебания. Кстати – неправильно держат: оружие на предохранителе, меж колен – этак и до беды недолго…

Медленно повернув голову к сидевшему ближе к столу Соловью, Рудин показал глазами на палача. Соловей удивленно хлопнул ресницами, разинул было рот, но тут же опустил голову – понял. Толкнув коленом сидевшего рядом с ним Масло, Сергей показательно тяжело вздохнул и жалобно попросил дрогнувшим голосом:

– Парни… Мне бы в туалет. Че-то по-большому захотелось…

– Сиди, не дергайся! – живо отреагировал рыжий. – Может, тебе еще водяры и бабу?

– Испужался хлопчик, – неожиданно подыграл плешивый дядька. – Оно завсегда так: хорохорятся оне, пока инструмент раскладываю, потом рассмотрят хорошенько, сообразят, что больно будет, – и сразу срать тянет. Не ты первый, хлопчик… Однако как работать начну – точно пообсераются. Вонять будет. Вы бы их вывели по одному, а то говна будет – море.

– Не позорьте, пацаны, – тоскливо подтянул Рудин. – Ну что вам стоит? Вор же не запрещал насчет туалета…

– Давай – выведи, – распорядился Димон. – По одному. А то загадят всю баню – как я потом париться буду?

– А он опасный, – не спешил выполнять команду вредный рыжий. – Кош сказал. Может броситься.

– Со связанными руками? – нехорошо прищурился Димон. – Там во дворе Салуян с Вохой. Че ж он – совсем дурак, на троих со стволами бросаться да со связанными руками?!

– Не бросишься? – спросил рыжий, нехотя вставая с табурета и отступая от двери на шаг, автомат удобно повесил на плечо, перпендикулярно полу. – А то смотри!

– Да мне бы только до сортира добраться… – Сергей осторожно встал с лавки и засеменил к двери, прижимая связанные руки к животу… – Мне бы только…

Бац! Поравнявшись с рыжим, Рудин резко пнул его в пах: здоровяк хекнул, переломился в поясе и скрючился на получетвереньках – оброненный автомат тяжело стукнул о неокрашенные доски.

– Масло – твой! – выдохнул Рудин, хватая за шиворот рыжего и отшвыривая его к лавке.

Димон мгновенно забыл, что он вооруженный воин, – сработали приобретенные инстинкты уголовника. Выпустив автомат, он шустро выдернул из-за пазухи здоровенный тесак, мрачно блеснувший качественной сталью, и шагнул к Рудину, выставив лезвие перед собой.

Сзади кто-то хрипел, раздавались тупые чмокающие удары – парни занимались со своими «номерами», с ходу, без раскачки переключившись в боевой режим. Не оглядываясь, Рудин примерился, прыгнул, хватая запястье с ножом, невероятным усилием успел отвести в сторону смертоносную сталь и тяжело рухнул на Димона.

– Помогите! – прохрипел воин, чувствуя, что не может удержать рвущееся из-под него мощное тело. – По черепу! Дайте по черепу!

Соратникам было не до того – видимо, не успели еще управиться с доставшимися на их долю противниками. Димон сжался для решающего рывка – Сергей ощутил, как окаменели могучие мышцы уголовника: сейчас отшвырнет, вскочит, схватит автомат…

– Ар-р-р… – зарычал Рудин, подался вперед и вцепился в горло противника зубами, изо всех сил сжав челюсти. На секунду он ослеп: плеснула обжигающая кровь, брызнула в глаза, погрузив все вокруг в мрачный вишневый колер. Димон выронил нож, забил ногами и спустя несколько секунд перестал сопротивляться – большое тело обмякло под Рудиным.

Сергей протер глаза, схватил нож Димона, перерезал веревку и, завладев автоматом, осмотрелся. Соратники тоже управились – рыжий у стола и плешивый палач не подавали признаков жизни.

– Если б ты щас видел свою рожу, Пес! – ошеломленно пробормотал Соловей, пытаясь перерезать веревки на запястьях скальпелем из набора палача. – Ты ж его загрыз, бля…

– Во дворе – двое, – проигнорировал замечание Рудин. – Однако мы тут маленько шумели – почему они не заскочили? Соловей, бери автомат. Прыгаем во двор и мочим всех подряд, кто там есть. Что-то мы тут подзадержались…

…Улюм приблизился к калитке двора Димона, натянул на голову вязаную шапочку с дырами для глаз. Громко постучал и встал сбоку, держа наготове «ТТ» с глушителем. В затылок ему жарко дышал Буханка, с другой стороны застыл Болт, как всегда, монументально спокойный.

– Чего хачу? – Калитка распахнулась – показалась бритая башка с большим горбатым носом. Приставив глушитель к башке, Улюм нажал на спусковой крючок, перепрыгнул через падавшее назад тело и влетел во двор – «быки» не замедлили присоединиться, выстроившись за предводителем в колонну по одному.

У дома на лавке сидел еще один бритый с автоматом – но с нормальным носом, славянин. На вторжение отреагировал весьма медленно: не ожидал. Пока вставал, Улюмовы хлопцы успели несколько раз пальнуть: бритый, отброшенный выстрелами назад, испортил кровью беленную мелом стену и сполз под лавку.

– В баню! – прошипел Улюм, дернув за руку сунувшегося было на крыльцо Болта. – Вы в дверь – я к окну.

– Почему в баню? – удивился Болт.

– На дверь посмотри! – досадливо буркнул Улюм, мотнув головой в сторону входной двери дома, на которой красовался амбарный замок. – Нету там никого… Давай залетели – один сел на колено, второй стоя, чтоб в двух уровнях. Давай ломитесь! – а сам метнулся к небольшому оконцу в банной стене.

– Ложись!!! – в один голос заорали «быки», вваливаясь в баню и поводя стволами. – Кто стоит – мочим! – Болт для пущего эффекта пальнул в потолок, забыв, что глушитель на стволе: получился весьма неубедительный хлопок.

– А это что еще за пи…братия? – удивился Рудин, щелкнув предохранителем. – Ну давай, фимозы, – чьи пушки круче…

– Кто обернется – мочу, – раздался голос из оконца. – Всех не успею, но кому-то достанется. Давай – медленно положите стволы и – к стене. Лицом. Пес – ты у меня на мушке. Давай!

– Не мужское это дело – давать, – огорченно пробормотал Рудин, кладя автомат и становясь лицом к стене, соратники нехотя присоединились. – Что-то голосок знакомый… Это ты, Николай?

– Ага, – не стал отпираться Улюм. – Я тебя сильно люблю, но пристрелю моментом – только дернись. А ну, пацаны, соберите стволы.

Болт шустро забрал автоматы, прихватил лежавшие в углу три «ИЖа», «зубр» с инкрустацией и потащил во двор: Буханка, направив ствол на Рудина, контролировал пленников.

– Неудачный денек, Николай, – посетовал Рудин, наблюдая краем глаза, как Улюм входит в дверь. – Только мы освободились, собирались двигать отсюда – тут вы… А вы что к нам имеете?

– Ноги шире расставьте, пацаны, – распорядился Улюм. – Всем – шаг назад, упритесь руками в стену.

Пленники, полагая, что их собираются обыскивать, выполнили команду. Улюм поставил пистолет на предохранитель, приблизился к Рудину сзади и крепко пнул его между ног, целясь в промежность. Сергей скрючился и рухнул на пол, корчась от невыносимой боли. Улюм сделал шаг к Соловью, долбанул рукояткой пистолета в затылок, затем переместился к Маслу и его угостил подобным же образом – парни медленно сползли по стене и замерли без движения.

– Гад! – вымученно простонал Рудин. – Что ж ты делаешь, а?!

– А ты больно прыткий – я в курсе. Вон мужика загрыз – вся рожа в крови, – миролюбиво пояснил Улюм, доставая из куртки наручники и протягивая их Буханке. – Окольцуй его – только сзади. Он не бросится – занят.

Буханка надел Рудину наручники и отошел в сторону. Болт озадаченно рассматривал остатки веревок, которыми были связаны пленники, – капроновые обрывки явно не годились для использования.

– Во дворе бельевая веревка. – Улюм кивнул на валявшийся у стола нож. – Быстро.

Буханка схватил нож, метнулся во двор и спустя несколько секунд притащил веревку. На пару с Болтом они принялись пеленать конечности Маслу и Соловью, пребывавшим в бессознательном состоянии.

– У нас очень мало времени, – веско сообщил Улюм. – Есть два варианта. Первый: ты говоришь, где бабки, мы их забираем, забираем вас и сваливаем отсюда. Второй: если ты начинаешь думать, я жду полминуты – вот часы. Потом пристрелю одного из них. – Короткий тычок пистолетом в сторону лежавших на полу. – Потом жду еще полминуты – вот часы – и пристрелю второго. Тебя забираю с собой, везу в надежное место и там пытаю – где бабки. Ты с Сашей Рубцом знаком?

– Вот это мы попали… – потерянно пробормотал Рудин, приваливаясь спиной к стене и подтягивая колени к груди, – боль уходила медленными толчками, не желая сразу отпускать травмированный орган. – Вот это влипли… А может, у меня избирательная амнезия? Может, я какие-то фрагменты своего существования не помню?

– Хорошо – складно, – одобрил Улюм. – А Гриша, царствие небесное, говорил, что ты молчун – кроме мата, слова путного не скажешь.

– А что с Гришей? – уцепился Рудин. – Что?

– А это тебя надо спросить, козла кусок, – нахмурился бандитский вожак. – И – все, нету времени терпеть твои выкрутасы. Полминуты даю – думай, где бабки…

Присев на колено, Улюм направил ствол в голову лежавшего на полу Соловья и вывернул левую руку так, чтобы был виден циферблат часов.

Рудин пытливо уставился на большого бандита – пытался за короткий промежуток отведенного ему времени определить, насколько серьезны его намерения. Имелось острое желание назадавать кучу вопросов. Какие деньги? Чьи деньги? Сколько денег? И вообще, черт подери, каким боком он с парнями к этим проклятым деньгам?! Рациональное мышление цивилизованного человека настоятельно требовало ответа на вышеперечисленные вопросы: без этого дальнейший процесс общения утрачивал свой смысл и заходил в тупик. Но стрелка под хрустальным стеклом Улюмова «Ролекса» бежала удивительно быстро – Рудин со своего места хорошо ее видел, – а прочитать на непроницаемом лице бандита степень серьезности его намерений не представлялось возможным. Если все это не дурная шутка, Ваня будет мертв. И тогда уже не будет иметь значения, что Рудин не знал ответа на свои вопросы…

Стрелка быстро проскочила половину циферблата: Улюм начал медленно выдавливать слабину на спусковом крючке и инстинктивно прищурился.

– Сдаюсь, – выдохнул Рудин. – Бабки в промзоне.

– Уважаю, – сказал Улюм, облегченно вздыхая и опуская ствол. – Мужик. Братуха дороже бабок – уважаю. Я б тебя взял к себе в команду – отвечаю. Где конкретно?

– На сталелитейном, – не раздумывая назвал Рудин самую удаленную от трассы точку. – Ну, сам понимаешь – он большой, показывать надо…

– Покажешь, – согласился Улюм. – Ложись на пол – лицом вниз.

Рудин, кряхтя и охая, выполнил команду. Улюм обшарил карманы загрызенного Димона, выудил связку ключей, отделил автомобильный и, бросив его Буханке, распорядился:

– Тащи этих в Димонову тачку. Болт – ты тут, на контроле. Если этот дернется – стреляй по ногам. Мочить нельзя – нужен. Буханка – надо очень быстро, времени в обрез. Давайте, я в хату сгоняю – гляну.

Выскочив во двор, Улюм заглянул в крошечную летнюю кухню, дернул за кольцо люк подпола – пусто, даже крыс нет. Покинув кухню, взлетел на крыльцо, отомкнул замок. В доме было убого: прихожка без мебели, две небольшие комнаты, одна из которых служила спальней – судя по наличию некоего подобия кровати, – тут же стоял «Хай блэк тринитрон», видак, платяной шкаф – и более ничего. Вторая комната была пуста, пахло нежитью, паутина висела по углам – махровая такая, с разжиревшими наглыми пауками. Бегло осмотревшись, Улюм решил, что спрятать здесь такое количество денег невозможно, и присоединился к компании.

– Болт, бегом давай, – распорядился он, заглянув в баню. – Я его сам отконвоирую. Забери со двора стволы – в тачку отнеси.

Болт удалился. Улюм обошел помещение предбанника, сделал три контрольных выстрела и остановился на миг возле коллекции на столе.

– Значит, ты с Вором не в одной колоде, – констатировал он, удовлетворенно хмыкнув. – А чего он у тебя хотел спросить?

– А того же, что и ты, – буркнул Рудин. – Ты перестарался – Димон уже давно остыл.

– В этом деде перебора не бывает, – возразил Улюм, забирая скальпель и пряча его в карман куртки. – Давай – пошел на выход. Только без баловства. Мочить не буду – нужен, а продырявлю всего в разных местах, пацаны потащат. Давай…

Выбравшись на трассу, переложили начавших приходить в себя Масло и Соловья в багажное отделение «Чероки», Рудина посадили на почетное переднее место – чтобы дорогу показывал и был на виду. Димонову машину бросили на произвол судьбы и быстро покатили к промзоне.

– В «горячо-холодно» играть не будем, – сообщил Улюм, влажно дыша Сереге в затылок и для убедительности поглаживая его глушителем по голове. – Приводишь – бабок нет. «А-а-а, место перепутал! Пошли поищем!» – Так не покатит. Бабок нет раз – мочу одного. Бабок нет два – второго. Бабок нет три – едем ко мне… Ты с Сашей Рубцом знаком?

– С детства ненавижу, – с надрывом ответил Рудин. – Как увижу – стрелять хочется.

– Я рад, – хмыкнул Улюм. – Не хочешь его видеть – веди себя хорошо. Ты понял?

– Понял, – рассеянно пробормотал Рудин – мысли его в этот момент были заняты другим. Сергей лихорадочно перебирал возможные варианты действий и вспоминал особенности расположения комбината. Здесь они не охотились – захиревший гигант социалистической эпохи крысы не посещали ввиду отсутствия там чего-либо съедобного. Но несколько раз – в порядке ознакомительных экскурсий – Рудин с командой наведывались на комбинат. Более того, движимые исследовательским азартом, они в свое время обшарили там каждый закоулок, надеясь обнаружить что-нибудь интересное. И, вполне естественно, ничего не обнаружили – все, что можно было, народные умельцы утащили еще несколько лет назад. Из достопримечательностей Рудину запомнился лишь небольшой гальванический цех, располагавшийся на третьем этаже одного из корпусов. Там Ваня Соловей свалился в здоровенный бетонный колодец, но в последний момент успел зацепиться за край – и коллективными усилиями был вытащен на свет Божий. Когда цех действовал, в этот колодец, судя по всему, сливали что-то нехорошее – пахло какими-то дрянными химикатами. С этой достопримечательностью Сергей и хотел познакомить большого бандита…

Через пустующий проем ворот «Чероки» въехал на территорию комбината. Улюм вышел из салона, с минуту озабоченно осматривался. Стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая сиротливым скрипом колыхаемых ветром листов жести, чудом уцелевших кое-где на крышах зданий. Комбинат занимал обширную площадь: несколько корпусов высидись на значительном удалении друг от друга, как памятники канувшей в Лету энтузиастической эпохи великих строек.

– Где? – поинтересовался Улюм у Рудина, жестом приглашая его покинуть машину.

– Третий корпус. – Рудин выпростался из салона, неопределенно кивнул черт знает в какую сторону и попросил: – Перекинули бы наручники! Там ветхое все – запросто можно загреметь. А руки перед собой – так хоть уцеплюсь за что-нибудь. Перекинули бы, а?

– Можно. – С минуту посомневавшись, Улюм достал связку ключей, скомандовал: – Сядь на землю. Ноги шире. Пойдет, – и перековал Серегу в положение «руки спереди».

– Вставай – показывай. – Улюм ткнул пальцем в сторону Буханки: – Ты останешься с этими. Дернутся – мочи. Болт, идешь за Псом, контролируешь. Я сзади. Давай.

– А ты совсем не герой, Николай, – неожиданно заметил Рудин, направляясь к третьему корпусу. – Давеча, у Димона: пацаны в дверь – ты в оконце. Риск минимальный. Сейчас – между мной и собой поставил Болта. А я про тебя наслышан – Рембо в квадрате, да и только. Врут, что ли?