Глава 4

Жене-2 я сказал, что Вика в целях своей безопасности решила жить в машине сама. Он очень удивился, но она подтвердила мои слова, и двойник успокоился, лишь задав напоследок риторический вопрос: «Интересно, и как долго она собирается там торчать?!»

Оставшиеся сутки мы провели спокойно. Вика почти все это время проспала в «жигуленке», а мы с Женей-2 трепались на отвлеченные темы. В урочный час я подмигнул Вике и сказал:

– Теперь смотри! Сейчас с ним будет покончено.

– Поскорей бы, – ответила моя амуретка, – а то у меня все кости ломит от этой тачки, да еще этот бензин!

Женя-2 тем временем раздувал костер. Я смочил тряпку в бензине и бросил ее в огонь. Она вспыхнула. Двойник: «Ты что, спятил?!» шарахнулся в сторону. Его подбросило вверх невидимой силой. Он неуклюже взмахнул руками, крикнул «Ай!» и растаял в воздухе. Изумленная этим зрелищем Вика вышла из машины и несколько секунд смотрела на то место, где только что был Женя-2; затем она повернулась ко мне и сказала:

– Кольцо.

Она взяла протянутое ей колечко и прошептала:

– Значит, это ты.

– Я, конечно, я! – я взял ее за плечи и поцеловал, первый раз за все время нашего пребывания в том мире.

Вика мягко, но решительно отстранила меня:

– Бери клетку и пиши письмо, а я приготовлю поесть.

Было видно, что Вика по-прежнему особых надежд на идею с хомячком не возлагала, но считала своим долгом использовать этот маленький шанс.

Я достал из багажника дипломат, с которым ходил на работу. В нем нашлось несколько чистых листов стандартной белой бумаги. Усевшись в машине, я начал писать письмо директору института с подробной инструкцией о том, что нужно сделать для того, чтобы вызволить нас отсюда, и умолял его прийти на помощь. Потом я долго настраивал мини-прибор. Сделать это для меня – дело плевое. Но я понимал, что одна малюсенькая ошибка навсегда лишит нас шанса выбраться назад. Поэтому я тщательно проверял и перепроверял каждое свое действие. Эта работа с перерывом на завтрак заняла у меня полдня. Наконец, все было готово.

– Порядок, – сказал я Вике, – сейчас смастерю из оставшейся бумаги конверт и напишу на нем: «Умоляю каждого, нашедшего это письмо, передать его по адресу…»

– Стоп! – перебила меня Вика. – Ты должен написать, чтобы это письмо отнесли в милицию.

– Зачем?! Причем здесь милиция?!

– Понимаешь… – Вика задумчиво потерла виски. – Представь себе, случайный прохожий найдет это письмо, прочтет его из любопытства и, конечно же, не поверит ни слову. Решит, что это какая-то фантастика. Где гарантия, что он отнесет его твоему шефу?! Если же ты адресуешь его милиции, у человека появится соблазн оказаться замешанным в раскрытии какого-то преступления.

– Однако, по моим представлениям, нормальный человек находится под постоянным соблазном держаться подальше от милиции, – возразил я.

На мгновение Вика задумалась. Затем ее глаза загорелись, она хотела что-то сказать, но неожиданно огонь в ее глазах потух.

– Родилась гениальная идея? – спросил я.

– Родилась, но…

– Что тебя смущает? Расскажи мне.

– А черт с ним! – махнула рукой Вика. – Все равно скандала не избежать. Вот что. Напиши на конверте сверху крупными буквами: «Меня и мою любовницу похитили!» А ниже – чтоб отнесли это в милицию. И сделай приписку, чтобы милиция обратилась к директору твоего института, Карелину.

– К кому? – переспросил я, потому что директором моего института был Виноградов, Карелин же был директором Мытищинского торгового дома, где Вика работала товароведом.

– К твоему директору, к кому же еще, – повторила Вика.

– А что потом скажут наши супруги? Моя жена уйдет от меня!

– Если ты вообще ее когда-нибудь увидишь! Господи, да нам спастись бы!

– А что, если и твой муж тебя бросит? – усмехнулся я. – Тогда мне останется жениться на тебе.

В ответ на последнюю реплику Вика смерила меня таким взглядом, что я пожалел о сказанном.

Я сделал так, как она предложила, положил письмо в клетку, глубоко вздохнул и нажал кнопку. Наша «последняя надежда» плавно растаяла в воздухе.

– Что ж, – пробормотала Вика. – Осталось ждать и уповать на чудо…

«А ведь раньше, чем это чудо произойдет, мы сдохнем с голода!»– мрачно подумал я, а вслух неожиданно воскликнул:

– Кретин! Господи, какой же я кретин!

– Наконец-то ты это понял, – хмыкнула Вика в ответ на мое самокритичное заявление.

– Надо было написать, чтобы они сразу же послали миниприбор назад и прислали нам пожрать! – объяснил я.

– Черт побери! – откликнулась Вика. Вид у нее был такой, словно она обнаружила, что ее лотерейный билет на единицу отличается от выигрышного. – Ведь и я об этом не подумала. А можно было гонять клетку туда-сюда до тех пор, пока нас не вытащили бы отсюда.

– Идиот! Дурак! Господи, какой же я дурак! – продолжал я самобичевание.

Вика подошла ко мне и положила руки мне на плечи:

– Перестань, – произнесла она, глядя мне прямо в глаза. – Теперь поздно и нечего себя проклинать.

От прикосновения ее рук я успокоился. Вика смотрела на меня спокойными зелеными с черными зрачками глазами.

– Ты прелесть, – прошептал я и обнял ее.

– И вот еще что, – добавила Вика, пропустив мои слова мимо ушей, – нам нужно прекратить ругаться, иначе мы изведем друг друга. Давай постараемся больше не ссориться.

– Я – за, – ответил я и осторожно поцеловал ее в губы.

– Значит, договорились? – спросила Вика, не обратив внимания на мой поцелуй.

– Окей, – бодро откликнулся я и наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее, но Вика отстранилась и сказала:

– Хватит.

Она проговорила это так строго, что я подумал, будто действительно хватит, взял ее за руку и произнес:

– Извини, я больше не буду. Правда.

Вика сжала мою руку и примирительно ответила:

– Останемся просто друзьями.

До конца дня мы болтали на отвлеченные темы, пару раз даже смеялись над анекдотами. Но не знаю как Вику, а меня все время мучила одна и та же мысль: неужели так и сидеть сложа руки и ждать чуда?!

Спать мы легли в палатке. Вика не стала прятаться на ночь в «жигуленке», считая, что вопрос о наших отношениях решен окончательно в пользу бескорыстной дружбы и нет больше нужды принимать специальные меры, дабы огородиться от поползновений с моей стороны. К тому же в машине спать было неудобно и воняло бензином.

Я долго не мог заснуть, думая об одном: что делать? И в тот момент, когда, словно осознав бесплодность тяжкой работы серого вещества, я начал засыпать, меня осенило. Я вспомнил, как Вика-1 радостно сообщила мне и Жене-1, что мы находимся на помойке. И как Женя-1 заключил, что, где бы мы ни находились, ясно одно: мы не мешаем окружающим нас термитам и поэтому они нас не трогают.

«Очень хорошо, – подумал я. – А что, если мы начнем мешать им? Что они тогда сделают? Что, если они отправят нас на место, чтобы мы не мешали им?! Возьмут и отправят нас в наш мир! Господи, – начал я молиться, – пусть они именно так и поступят».

Проснулся я поздно. Вика уже приготовила завтрак. После еды я предложил ей покататься.

– Надо осмотреть окрестности, может, найдем что-нибудь.

– Да, ты прав, – кивнула Вика и привязала к поясу топорик. – Это на всякий случай. Хватит нам неожиданностей!

Мы сели в машину, аккуратно съехали с асфальтового постамента, я дал газу, и мы помчались через выгоревшую степь. Сначала ничего кроме нее не было видно. Но вдруг Вика крикнула:

– Смотри! Там что-то есть! – она показывала вперед чуть вправо.

Я посмотрел вслед за ее указательным пальцем и увидел, что вдалеке что-то возвышается над равниной. Я взял правее, и вскоре мы разглядели то, что привлекло наше внимание. Мы подъезжали к роще высоченных деревьев, могучих и ветвистых, отдаленно напоминавших дубы, только красного цвета.

Однако доехать до этой рощи нам было несуждено. Неожиданно машина начала быстро терять скорость и заглохла. И я почувствовал, что сейчас произойдет что-то страшное. Было такое ощущение, что автомобиль прикреплен к пружине, которая растянулась до предела, за которым следует критический момент, когда растянутая пружина на сотую долю секунды замирает, а затем резко сворачивается. Я прямо-таки физически ощутил, что нахожусь вместе с «жигуленком» на конце этой пружины и еще одно мгновение – покачусь кубарем, отброшенный страшным рывком. Но человеческая мысль срабатывает быстрее любой пружины. И, опережая надвигающуюся на нас, пока неизвестную катастрофу, я перегнулся через Викины колени, открыл дверцу и выпихнул Вику из машины. Передо мной промелькнули ее глаза, застывшие от изумления смешанного с ужасом, она вскрикнула и растаяла в воздухе. А еще через мгновение, хватившего на то, чтобы у меня похолодели внутренности, машина замерла, и тут же невидимая сила отшвырнула ее назад. Меня, к счастью, выбросило в открытую дверцу, куда я только что выпихнул Вику. Я прокатился по земле, расцарапал себе лицо, разодрал одежду, получил массу синяков, но ничего не сломал. Поднявшись на ноги, я увидел, что «жигуленок» продолжает кувыркаться, как детская игрушка, брошенная капризным ребенком. Наконец он замер, превратившись в груду металлолома. Я не испытывал ни малейшего сожаления по поводу потери машины. Все мои мысли занимала Вика. Я был подавлен случившимся. Она исчезла, попала неизвестно куда, неизвестно что с нею, но известно одно: теперь она точно уверена, что отправил ее туда я! «Господи, да жива ли она вообще?!» – думал я и терзаемый невеселыми размышлениями, добрел до кучи металлолома, минуту назад называвшейся ВАЗ-2107. Глядя на останки машины, я вдруг понял, что мне больше нечего делать на этом свете. На тот свет, где остались моя жена с дочерью, институт с его конверсией, куда отправился Рыжик, попасть я больше не чаял, а ни на этом свете, ни на каком другом делать мне было больше нечего.

Отчаяние охватило меня. Была бы возможность свести счеты с жизнью – я бы почувствовал такое облегчение, какое испытать может только прощенный грешник, стоя перед открывающимися вратами рая. Вернуться назад в свой мир без Вики – казалось мне совершенно постыдным. Лучше умереть с голоду здесь или стать пищей для какого-нибудь термита.