Цитаты из книги «Петербург Достоевского. Исторический путеводитель»

заподозрившие неладное. Из двора он повернул налево, поворотил в людный переулок, ведший на Екатерининский (ныне – Грибоедова) канал и, сделав крюк, вернулся домой. Третий раз Раскольников зашел в дом по пути в полицейскую контору. «Неотразимое и необъяснимое желание повлекло его». Когда он, после инцидента с дворниками и мещанином, заподозрившими неладное, выходил со двора, «шагов за двести» от себя, «в конце улицы, в сгущавшейся темноте, различил он толпу, говор, крики…» Это были крики с места другого происшествия: Мармеладов попал под проезжавшую карету.

Во второй раз он шел «к дому в обход, с другой стороны» по Садовой улице, «мимо Юсупова сада». На втором этаже, направо, работали маляры – красили квартиру. Здесь Раскольников после двойного убийства пережидал, пока в квартиру старухи пройдут закладчики с дворником

«Дом старухи-процентщицы» Маршрут 3 С Раскольниковым по окрестностям Сенной Маршрут идет по одному из самых запущенных и трущобных городских урочищ. Если во времена Достоевского квартал был набит людьми активными, социально-опасными, то сейчас его базис составляют разночинцы, пенсионеры и алкоголики, знакомые друг с другом со школьной скамьи. Это, конечно, не Гарлем, но нищих и пьяных вы увидите, без сомнения. Новый российский капитализм у Сенной площади носит какой-то домашний, коммунальный характер. Может быть

Набережная канала Грибоедова, 73 Маршрут 3 С Раскольниковым по окрестностям Сенной Маршрут идет по одному из самых запущенных и трущобных городских урочищ. Если во времена Достоевского квартал был набит людьми активными, социально-опасными, то сейчас его базис составляют разночинцы, пенсионеры и алкоголики, знакомые друг с другом со школьной скамьи. Это, конечно, не Гарлем, но нищих и пьяных вы увидите, без сомнения. Новый российский капи

Анна Григорьевна отвечала: «Почему же невозможно? Ведь если, как вы говорите, ваша Аня не пустая кокетка, а обладает хорошим, отзывчивым сердцем, почему бы ей не полюбить вашего художника?.. Неужели же любить можно лишь за внешность да за богатство?» Маршрут 3 С Раскольниковым по окрестностям Сенной Маршрут идет по одному из самых запущенных и трущобных городских урочищ. Если во времена Достоевского квартал был набит людьми активными, социально-опасными, то сейчас его базис составляют разночинцы, пенсионеры и алкоголики, знакомые друг с другом со школьной скамьи. Это, конечно, не Гарлем, но нищих и

До сдачи романа (это был «Игрок») оставалось 26 дней. Роман существовал только в заметках и планах. Днем Достоевский диктовал роман стенографистке, а по ночам писал его. Вечером она разбирала и переписывала стенограммы, а на другой день, перед началом диктовки, Достоевский их правил. 29 октября, через 25 дней после начала работы, роман об игроке был закончен и отвезен Стелловскому. Между писателем и стенографисткой с первых же дней совместной работы обнаружилась взаимная симпатия. А. Сниткина с детства любила произведения Достоевского. Она искренне сочувствовала ему, видела его одиночество и бытовую беспомощность, прекрасно знала его работы, преклонялась перед его талантом. Эти сочувствие и участливость были быстро замечены писателем. Чем ближе к концу подвигалась работа над «Игроком», тем тяжелее была для него мысль о предстоящем расставании со стенографисткой.8 ноября 1866 года Анна Григорьевна пришла в дом Олонкина, чтобы договориться с Достоевским о продолжении работы с ним, на этот раз над окончанием «Преступления и наказания». Достоевский вдруг сказал ей, что задумал новый роман о «художнике, человеке уже немолодом… моих лет» и начал излагать его содержание. Будущая жена писателя вспоминала: «…полилась блестящая импровизация. Никогда, ни прежде, ни после, не слыхала я от Федора Михайловича такого вдохновенного рассказа… По его словам, герой был преждевременно состарившийся человек, больной неизлечимой болезнью… хмурый, подозрительный… И вот… художник встречает на своем пути молодую девушку ваших лет или на год-два постарше. Назовем ее Аней… Художник… чем чаще ее видел, тем более она ему нравилась, тем сильнее крепло в нем убеждение, что с нею он мог бы найти счастье… Возможно ли, чтобы молодая девушка, столь различная по характеру и по летам, могла полюбить моего художника?»

Михайловичу помощь в написании романа к сроку: составить план и написать каждому по разделу. Но Достоевский не желал ставить свое имя под чужим сочинением. Тогда ему посоветовали взять стенографистку. 4 октября 1866 года лучшая выпускница стенографических курсов Ольхина, девятнадцатилетняя Анна Сниткина, пришла в дом Олонкина. «Было тогда 11 часов, я отправилась потихоньку по Большой Мещанской, поглядывая на часы, не желая прийти ни раньше половины 12-го, да не прийти и позже; вообще мне… на первый раз хотелось выказать как можно больше точности и деловитости. Наконец оставалось всего 10 минут. Я вошла в Столярный переулок, принялась отыскивать дом Олонкина. В этом переулке я была всего только первый раз в жизни; дом я скоро нашла, это был очень большой каменный дом, выходящий на Малую Мещанскую и Столярный переулок, с трактиром и с постоем извозчиков, с несколькими пивными лавочками. Тут жил Бенардаки, фамилия которого мне почему-то запомнилась. Ворота находились по Малой Мещанской, я вошла, здесь было очень много извозчиков и попадались довольно неприличные хари. Я прошла вглубь двора, увидела дворника и спросила, где живет Достоевский. Он отвечал, что в 13-м номере, первый подъезд направо. Я поднялась во 2-й этаж по довольно грязной лестнице, на которой тоже мне попались несколько человек очень неприличных и 2 или 3 жида». Встреча с Достоевским поразила стенографистку: «Ни один человек в мире, ни прежде, ни после, не производил на меня такого тяжелого, поистине удручающего впечатления, какое произвел на меня Федор Михайлович в первое наше свидание, – писала она в своих знаменитых мемуарах. – Я видела перед собой человека страшно несчастного, убитого, замученного. Он имел вид человека, у которого сегодня-вчера умер кто-либо из близких сердцу; человека которого поразила какая-нибудь страшная беда. Мне было бесконечно жаль его».

Вернувшись осенью 1866 года из Москвы, Достоевский оказался в безвыходной ситуации. Его осаждали кредиторы, грозя долговой тюрьмой. Необходимо было заканчивать «Преступление и наказание», а роман для Стелловского еще даже не был начат. Друзья-писатели предлагали Федору

мягкие стулья и кресла». Скромно обставлена была и столовая. В отдельной комнате жил пасынок писателя. Бо

В этом доме Достоевский прожил с августа 1864 по февраль 1867 года. При Достоевском дом был трехэтажным. В 1970-е годы надстроили четвертый этаж. Квартира Достоевского находилась во втором этаже над воротами. Если Малая Мещанская (Казначейская) была улицей не слишком престижной, то Столярный переулок считался местом в высшей степени плебейским. «Петербургский листок» за 1865 год сообщал: «В Столярном переулке находится шестнадцать домов (по восемь с каждой стороны). В этих шестнадцати домах помещается восемнадцать питейных заведений, так что желающие насладиться подкрепляющей и увеселяющей влагой, придя в Столярный переулок, не имеют даже никакой необходимости смотреть на вывески: входи себе в любой дом, даже на любое крыльцо – везде найдешь вино». А. Достоевская вспоминала: «Дом был большой со множеством мелких квартир, населенных купцами и ремесленниками. Он мне сразу напомнил тот дом в романе „Преступление и наказание“, в котором жил герой романа Раскольников… Кабинет Федора Михайловича представлял собою большую комнату в два окна… производившую тяжелое впечатление: в ней было сумрачно и безмолвно; чувствовалась какая-то подавленность от этого сумрака и тишины. В глубине комнаты стоял мягкий диван, крытый коричневой, довольно подержанной материей; перед ним круглый стол с красной суконной салфеткой. На столе лампа и два-три альбома; кругом