Все это произойдет в какой-то части кельтской Галлии, и вы не раз при своем благополучии пожалеете о том, что бросили эту тихую и безоблачную жизнь в нашей колонии…

У бедной ошарашенной Розы перехватило дыхание. Она вытаращила глаза на абсолютно невозмутимую мулатку. Да в своем ли она уме? Делать такие фантастические предсказания! Огорошила, ничего не скажешь!

– Больше чем королева! Это как понять? – терялась в догадках взволнованная Роза.

Не менее ее была заинтригована ее подружка, которой, по словам колдуньи, быть султаншей, а это ведь тоже королева. Только на Востоке.

Черт знает что такое! Две будущие сюзеренши на Мартинике – затерянной в океане в гряде Наветренных островов…

Несколько ночей взбудораженные подружки не спали, они были так перевозбуждены, что, казалось, Морфей отказывал им в своих успокоительных объятиях.

В конце концов Роза не выдержала, рассказала о чудесных предсказаниях отцу, но тот и ухом не повел.

– Мало ли что наговорят эти пройдохи-мулатки с больным воображением. Только слушай, – предостерег он дочь.

Жизнь шла своим чередом, один день сменялся другим, и прекрасная креолка старалась забыть все, что ей напророчествовала ирландская ведьма. Тот, кто слишком много обещает, вызывает лишь подозрения, убежденно говорила она подружкам.

Но в эту минуту она не отдавала себе отчета, что пророчества Элиамы уже начинали, как это ни странно, сбываться.

Уильям ее на самом деле не забыл, он помнил о данной ей клятве и писал ей письма. Но его мать, не желая неравного брака сына (они были куда богаче семьи Таше), не передавала их Розе, складывая нераспечатанными в шкатулку. Их там уже накопилось больше двадцати. А Роза, несмотря на совет мулатки «порвать с молодым креолом», не собиралась этого делать, надеясь, несмотря на все сердечные мучения, когда-нибудь стать его женой…

…Летом 1805 года император Наполеон I со своей супругой Жозефиной совершал поездку по Италии, где состоялись торжества по поводу годовщины всем памятной его сокрушительной победы над австрийцами при Маренго.

В монастыре, у подножия горы Монт-Чени, через которую лежала через Альпы дорога домой, иеромонах рассказал ему интересную историю. На самой вершине этой горы в мрачном, убогом ските живет какой-то странный отшельник, который, по-видимому, дал обет молчания. Он там ни с кем не общается, живет в этой глуши один как сыч, и о нем их братии, по сути дела, ничего не известно. Говорят, он – англичанин, но родом с Мартиники, за какие-то политические козни оказался в парижской тюрьме Тампль, откуда кто-то помог ему выбраться. Он эмигрировал в Италию, принял монашеский постриг и долгое время жил здесь, в обители. Потом ушел от них, поселился на вершине горы.

Слушая настоятеля, Наполеон, видимо, что-то мучительно вспоминал. На память ему, как известно, жаловаться никогда не приходилось. Да, это он распорядился отправить за решетку генерала Ле Бюка с его сообщником, каким-то англичанином, за их попытки помешать его коронованию в Нотр-Дам в декабре 1804 года.

«Уж не тот ли это англичанин с Мартиники, родины Жозефины, о котором она не раз рассказывала? Ее первая детская любовь, ее “жених”, с которым ее связывала клятва верности?» – пронеслось у него в голове.

Он рассказал об этом Жозефине, и она загорелась желанием непременно увидеться с ним. Может, правда?

– Да что вы, ваше величество, – возразил ей кто-то из монахов. – Придется забираться на самую вершину. Дорог там нет, никакому экипажу не проехать. По узким каменистым тропам опасно даже ходить, того и гляди, свалишься в пропасть со скалы. Нет, вам лучше отказаться от этой затеи.

– Желание императрицы для меня закон, – громко засмеялся Наполеон. – Ну что же, если нельзя доехать, будем карабкаться! Мне не впервой.

Четверо дюжих молодцов несли Жозефину на носилках по узким тропинкам в гору, а Наполеон, усмехаясь, подбадривал жену, у которой от страха замирало сердце.

Когда они наконец добрались до макушки и отшельник вышел к ним, она сразу узнала в этом бородаче в грязных лохмотьях, через которые просвечивало худое немытое тело, Уильяма, свою первую любовь. Он молча смотрел на нее, и по его равнодушному мутному взгляду нельзя было сказать, узнал ли он свою «маленькую креолочку» в этой статной женщине в шикарном одеянии.

Она невольно, под наплывом вдруг воспрянувших чувств, сделала шаг вперед, протянув к нему руки, но злобный, угрожающий взгляд мужа заставил ее тут же попятиться назад. Минут пять все молча стояли в полутемной хижине, глядя на этого бессловесного горного жителя. Тот, так и не проронив ни слова, повернулся и ушел. Его повсюду искали, но так и не нашли.

– Не очень галантен твой женишок, – язвительно бросил ей Наполеон. – Твой дорогой Уильям мог бы, по крайней мере, поприветствовать императрицу Франции. Вот тебе и первая любовь!

Жозефина, вспыхнув от обиды, промолчала, еще ниже опустив голову. Ей на память снова пришли слова Элиамы с Мартиники: «…и станете предпринимать усилия, чтобы спасти ему жизнь». Из тюрьмы в Париже он через маркизу Монтессон передал ей записочку, в которой просил о двух вещах – о каком-нибудь памятном сувенире и паспорте. Через министра Фуше она выхлопотала разрешение на освобождение узника и передала ему заграничный паспорт. Уильям вернулся в Шотландию, где продолжал жить со своей семьей. Там от чахотки умерла его молодая жена, с которой он нарушил данную Розе клятву по настоянию своего дяди, богатого лорда Лава.

В отчаянии он, распродав свое имущество, уехал в Италию, где и стал монахом.

После этой памятной встречи на вершине альпийской горы Монт-Чени она старалась о нем больше не думать. Но девять лет спустя, в 1814 году, когда к Парижу подступали армии союзников, он вдруг появился у нее в загородном домике в Мальмезоне.

В бою он был ранен в руку, и та висела у него на груди на перевязи. Жозефина приняла его довольно холодно. Вероятно, такой прием его сильно огорчил, так как очень скоро он опасно заболел. Началась гангрена, и ему пришлось ампутировать руку. Императрица, узнав об этом, отправила к нему одну из своих близких подруг, чтобы узнать, чем она может помочь несчастному. Но помочь ему, как и уже тяжело больной Жозефине, никто не мог. Он ужасно страдал перед смертью.

«Его ждет бесславный конец», – вспоминала она слова мартиникской вещуньи. Уильям скончался три дня спустя после смерти первой супруги Наполеона…

…Зловещие предсказания «ирландского питона» продолжали сбываться с магической четкостью. Вскоре Роза, которой не было еще и пятнадцати, окажется – разумеется, не по своей воле – вовлечена в ураганный вихрь самых удивительных событий, которые круто изменят ее тихую, привычную жизнь. Мощный тропический циклон подхватит хрупкую девочку и унесет на своих могучих крыльях за «тридевять морей», в далекую метрополию…

Маркизу де Богарне, жившему уже в то время во Франции, пришла в голову мысль женить своего старшего из двоих сыновей, ветреного Александра: пора, мол, этому повесе образумиться.

Генерал-лейтенант Богарне исполнял обязанности губернатора французских Антильских островов, и в его подчинении находилась не только Мартиника, но и Гваделупа, Доминика, Сент-Лусия, Гренада, Гренадины, Тринидад и Тобаго, Барбадос и Кайена (Французская Гвиана). Его старший сын Александр родился тоже здесь, на Мартинике, в 1760 году, за три года до появления на свет Розы. Семья Богарне дружила с семьей де ла Пажери, а младшая сестра Жозефа Гаспара стала даже любовницей генерала.

Когда она ему надоела, он быстренько от нее избавился, выдав замуж за знатного сиера (дворянина) Ренодена. Так тетка Розы по отцовской линии стала мадам Реноден. В 1746 году генерал с семьей уехал на постоянное жительство во Францию и увез с собой Александра.

Розе в то время было всего три годика, и она, вполне понятно, не сохранила никаких воспоминаний о человеке, который волею судьбы станет ее первым мужем.

Генерал процветал в Париже, и гостившей у него сообразительной любовнице пришла в голову отличная мысль – женить Александра, этого шалопая, на одной из дочерей Таше, чтобы через богатого родственника подправить пошатнувшееся благополучие семьи ее старшего брата.

Она ловко провернула это дельце, уговорив маркиза женить своего сына на средней дочери де ла Пажери – Катрин Дезире, «самой красивой из трех». Сваха, конечно, чуть приврала – самой красивой из сестер была Роза, но тетка знала, что с таким браком ей будет труднее, так как мать Розы категорически не желала расставаться со своей старшей. Довольная сделкой о «неравном браке» богатого Александра с бесприданницей Катрин, она писала своему брату из Франции: «Все на мази. Уже Гименей разучивает свадебные гимны, скоро пышные гирлянды украсят божественный храм любви, облака пряного фимиама воскурятся над алтарями…»

В доме Розы дым коромыслом, все родственники сбились с ног, готовясь к торжественной брачной церемонии по доверенности и скорому отъезду новобрачной в Париж. Этот славный, долгожданный день все приближался, но, увы, его опередил другой, роковой. Неожиданно невеста заболела и скоропостижно скончалась.

Вся семья была безутешна. Золотая жар-птица, которую обедневшие Таше хотели схватить за крыло, неожиданно выпорхнула из рук. Не унывала лишь предприимчивая мадам Реноден. Погоревав немного для приличия, она напомнила брату о заключенном с маркизом де Богарне брачном контракте.

– Пусть берет вторую – Мари, Манетту, она помоложе, – согласился на вторую семейную жертву Жозеф Гаспар.

Он, правда, в горе запамятовал, что его бутончику всего одиннадцать, а законом запрещено вступать в брак девушкам моложе шестнадцати лет. Будет ли этот вертопрах Александр ждать целых пять лет? Весьма сомнительно. У этого молодца уже 40 тысяч ренты, а будет еще 25 тысяч.

– Не упускай своего счастья, Жозеф, – нудила сестра. – Сватай Розочку. Где этому жениху найти такую красавицу?

24 июня 1778 года в письме к маркизу Жозеф предлагает ему выдать за Александра свою старшую дочь – Розу. «Ей, правда, скоро будет только пятнадцать, но она красива, хорошо сложена, у нее формы на зависть, и никто не дает ей меньше девятнадцати», – вдохновенно расхваливал свой товар Таше.

«Чего тут долго рассуждать, – отвечал ему в письме маркиз, – на какую укажете. Та, которая, по мнению мадам Реноден, больше подойдет Александру, ту и присылайте. Мне лично все равно». Так красотка Роза нежданно-негаданно стала невестой.

– Проклятая гадалка! – в сердцах поносила пророчицу Роза, вспоминая ее вещие слова: «Первый ваш муж – уроженец Мартиники, он будет жить в Европе и носить саблю; та молодая особа, которую вы призваны заменить, долго не протянет…» Все пока точно сбывалось. Роза знала, что в декабре 1776 года, когда Александру исполнилось шестнадцать с половиной лет, он получил звание лейтенанта в Саарском пехотном полку и ему полагалось носить саблю. «Пока все идет хорошо, но не дай бог это пророчество исполнится до конца», – холодея от ужаса, думала Роза. «Он изведает с вами короткое счастье… трагически погибнет, оставив вас вдовой с двумя детьми на руках…»

Она гнала от себя черные мысли, чтобы они не омрачали предстоящую помолвку. «Нет, лучше не заглядывать в будущее, понапрасну не искушать судьбу», – печально размышляла она, направляясь в ту же маленькую деревянную церковь, в которой ее когда-то крестили. 25 апреля 1779 года там было сделано публичное оглашение о предстоящем важном в ее жизни событии – бракосочетании с лейтенантом Александром де Богарне.

В конце августа в сопровождении отца, его старшей сестры Розетты и служанки-мулатки Эвфемии Роза поднималась на борт «Амфитриона» («Радушный хозяин»). Но будет ли гостеприимным океан и чем закончится опасное путешествие, которое продлится более пятидесяти дней? Никто не мог за это поручиться.

Франция вновь начала войну с Англией, корабли которой господствовали на морях. Англичане даже захватили соседний с Мартиникой остров Сент-Лусия, а отец перед отъездом записался в ополчение конных драгун. Теплые крупные слезы капали на ее полную, высокую, не по годам сформировавшуюся грудь. С тяжелым сердцем под тугой трепет брезента парусов покидала она этот прекрасный остров, где появилась на свет.