Ситуация с обедом повторилась, как и в случае с завтраком. На этот раз я спокойно, без лишних движений, зашел в силовой лифт и получил поднос с обедом. Стержни вновь вонзились в потолок и застыли. Знаете, в такие моменты даже не посещают мысли о голодовке. Просто хочется поскорее взять свою еду и не быть убитым этой проклятой камерой.

На обед предоставили две очищенные моркови, бульон с тремя кусочками мяса и рисовую лапшу. Напиток не прилагался.

От всего этого мне хотелось убежать и полноценно поесть. Но я понимаю, что этого больше мне никогда не удастся сделать. Поэтому даже такая еда мне необходима и важна. Нужны силы, чтобы каждый день писать дневник. Нужны силы, чтобы рассказать вам о том, что со мной произошло. Нужны силы, чтобы в последний раз испытать, пережить все эмоции, изрекая их бумаге.

Я ошибался, рассчитывая на то, что проведу все отведенное мне время в камере. Некоторое время спустя после обеда (может час или меньше) автоматизированный механический голос объявил, что я иду на прогулку.

– У вас есть 15 секунд, чтобы расположиться в центре, иначе вы будете уничтожены. Подойдите к центру камеры. 14, 13, 12…

Этот голос отсчитывает сегодня уже в третий раз. Чтобы не быть насаженным на стержни, я послушно вошел в силовой лифт. Его голубоватый свет стал ярче, и невидимая сила стала поднимать меня вверх, прочь из этой камеры. На время я испытал чувство невесомости. Я полностью отдался ему, понимая, что это лучшее мгновенье, которое я в силах получить в этом месте. В такие моменты тебя даже не интересует, что будет дальше, в каком месте ты окажешься, куда поднимает тебя этот чертов лифт. Бежать? Даже мысли не было. Ты словно паришь, летишь в неизвестное пространство. Перед глазами мелькают огни, краски и даже небо! Несколько огоньков приблизились к моему лицу, и я почувствовал тепло, идущее от них. Я хотел протянуть им навстречу руку, но понял, что лишен возможности двигаться.

Лифт транспортировал меня в странное место. Сначала я отказывался верить увиденному. Я не понимал, как мог здесь оказаться. Глаза не верили, а разум осознал, что я на свободе. Я вышел отсюда! Каким образом? Без малейшего понятия, но я вышел, черт побери! Мозг лихорадочно стал строить план. Что делать дальше? Куда идти?

Передо мной предстал огромный серый город. Серые улицы, застроенные большими небоскребами, чья высота уходила куда-то в неизвестность. Казалось, им нет ни конца, ни края. Небоскребы тянулись вверх, в высоту, к серому небу, которого на самом деле не было. Там, на высоте около 500 метров, висели тысячи ламп, напоминающих яркие солнца. Они были на небесном потолке.

Небоскребы казались реальными. Точно такими же, как и на городских улицах Силентиума. Только здесь они были ненастоящими. Это гигантские муляжи, которые похожи на своих реальных братьев. В этих небоскребах никто не жил и не работал. Свет в их окнах никогда не зажжется, а их пороги никто и никогда не переступит. Их двери были лишь прекрасно созданной иллюзией.

Вдоль искусственных небоскребов растянулись серые цветники и газоны. Абсолютно серые деревья покачивали своими серыми ветвями, на которых росли серые листья. Им не страшна осень и зима. Они никогда не пожелтеют и никогда не опадут от дуновения ветра на землю.

Вдоль искусственных газонов и деревьев расположились дороги и улицы, по которым не ездила ни одна машина. Серые улицы этого города были заполнены единственными живыми существами – своими жителями, калидумами. Кроме меня, на прогулку вышли еще сотни тысяч заключенных Руины. Они бродили по улицам, газонам и цветникам и напоминали призраков. Бледные, безэмоциональные и безжизненные тени города-призрака.

Вдоль серых улиц выстроились в ряд сотни тысяч аффектов-надзирателей, следивших за каждой тенью и готовых пресечь противоправные действия.

– У вас есть 2 часа, калидум. Спокойной прогулки, – встретила меня машина.

Я вышел из лифта. Голубоватый свет погас, и лифт исчез под улицей. Видимо, он опустился в мою камеру, которая находилась этажом ниже города-призрака. Я оказался один посередине небольшого серого закоулка.

Окинув все взглядом, я понял, что каждый калидум поднимается сюда из своей камеры. Тысячи лифтов из тысяч камер поднимали наверх заключенных, давая им возможность осуществить прогулку. Посередине улиц в пяти метрах друг от друга мигали круглые пустоши – шахты лифтов, ожидавшие команды вновь опустить своего калидума в камеру.

– Прямо серые джунгли. Сам построил? – обратился я к аффекту.

– Здесь запрещены разговоры, калидум, – ответила машина. – Приятной прогулки.

Я нашел удобное место на сером цветнике рядом с угловатым небоскребом и расположился. Трава на удивление была мягкой, словно настоящая. Такое место мне вполне подходит для того, чтобы спокойно писать дневник.

Итак, возвращаясь к жизни на Силентиуме, я задам вопрос своему неизвестному читателю. Как человеку, наделенному от природы чувствами и эмоциями, контролировать их неизбежное проявление? Как их гасить, чтобы не стать преступником для государства и мирно в нем существовать?

Некоторые могут вспомнить фильм Курта Уиммера «Эквилибриум» с Кристианом Бэйлом, где каждый человек принимал специальный химический препарат для ликвидации возможности чувствовать. Этому фильму уже 726 лет, и, если ты, читатель, никогда не слышал о нем, можешь воспользоваться моей рекомендацией и его посмотреть.

Но нет. Власть Силентиума приняла сложное и в то же время более действенное решение. Зная, что действие препарата может только на время лишить человека эмоций, Супраймер посчитал, что нашел способ лишить человека эмоций навсегда. Вождь создал новый виток в системе образования, который почти с рождения учил человека только единственному и самому главному – не проявлять эмоции, сдерживать их, убить их в себе. Это своего рода программирование сознания, основной задачей которого является не допустить сбой. Ведь даже проявление разрешенных вождем эмоций не должно выходить за рамки эмоционального фона гражданина Силентиума. Излишние проявление Радости, Любви, Грусти и Сожаления приведет к присвоению статуса калидума и немедленной отправке в Руину для дальнейшей казни.

В основу всего образования Супраймер заложил стоицизм – философскую школу, возникшую в древних Афинах. Государстве, которого уже давно не существует. Для себя Вождь понял, что стоицизм поможет подавить и сокрыть эмоции человека. Но дальнейшие принципы образования, утвержденные властью как единственные и неоспоримые, никак не соотносились с древней философской школой.

Все разрешенные эмоции в первую очередь должны быть использованы во имя Силентиума и его бессменного лидера Супраймера. Это чувство патриотизма зарождали в людях с 5 лет. Уже в этом возрасте ребенка отнимали у родителей и отдавали на воспитание в академию Чессабитов – безэмоциональных наставников. Чессабиты учили дисциплине, учили скрывать эмоции, не давать волю чувствам. Академия убивала все природные инстинкты человека, благодаря которым существовали эмоции. Любое их проявление в стенах академии жестоко каралось телесными наказаниями и полной изоляцией ребенка от остальных. Постоянное психологическое давление, строгая обстановка – испытания не прекращались ни на минуту. Так рождались и закалялись истинные граждане Силентиума. Используя традиции воспитания древнегреческих спартанцев, наша культура строится на почитании спокойствия и хладнокровия, дабы не допустить кровопролития и войны. Для нас война не источник славы и гордости. Для нас гордость – ее отсутствие. В сочетании спокойствия и хладнокровия наша жизнь должна быть направлена только во благо Силентиума и его вождя.

Принципы, заложенные в академии, настолько глубоко проникали в сознание человека, что их невозможно было забыть:

1) Любовь необходима для того, чтобы полюбить женщину и родить от нее гражданина Силентиума.

2) Любовь необходима для того, чтобы полюбить мужчину и родить от него гражданина Силентимуа.

3) Любовь и Радость необходимы для того, чтобы создать брак, семью и жить в угоду и на благо Силентиума. Каждая свадьба, каждый брак, каждая семья – это Любовь и Радость для Силентиума и Супраймера.

4) Радость необходима для того, чтобы встретить в этом мире нового гражданина Силентиума. Рождение нового гражданина – это Радость для Силентиума и Супраймера.

5) Радость необходима для того, чтобы работать и жить во благо Силентиума и Супраймера. Каждый гражданин Силентиума должен радоваться отдаваемому труду во благо своего государства.

6) Радость необходима для осознания того, что гражданин на протяжении 50 лет от своего рождения живет во благо Силентиума и Супраймера. 50 лет для гражданина – это Радость для Силентиума и Супраймера.

7) Любовь и Радость необходимы для проявления Любви и Радости к вождю.

8) Грусть необходима для того, чтобы проводить в последний путь гражданина Силентиума. Смерть гражданина – это Грусть для Силентиума и Супраймера.

9) Сожаление необходимо для того, чтобы признать свою вину. Принести извинения гражданину – извиниться перед Силентиумом и Супраймером.

Записав принципы, я вспомнил свои годы в стенах академии. Почти треть жизни мы проводим там, чтобы учиться не стать преступником в своем государстве. Помню, на протяжении всего обучения носил серую форму с оттенками черного. Все академики были обязаны ее носить и содержать в чистоте и порядке. Так вырабатывалась дисциплина, уважение к себе, сила характера, сила безэмоциональности. Серые и черные тона формы не давали повода для проявления эмоций.

Помимо выработки блокировки эмоций Чессабиты учили и прикладным наукам, литературе, музыке, кинематографу, культуре, боевым искусствам, навыкам владения оружием.

Нас учили тому, как в абсолютно спокойном состоянии читать и изучать книги, слушать музыку, наслаждаться любимым фильмом, не испытывая при этом ни малейшей искорки, способной разжечь в нас восторг или горе, восхищение или жалость, ужас или умиление. Нас учили не знать страха или жалости в бою, терпеть любую боль, воздерживаться от ликования победы.

Все знания давались исключительно для того, чтобы воспитать истинного патриота Силентиума, слугу вождя. Патриот должен безоговорочно признавать власть Супраймера, его режим и отдавать все свои силы на процветание и во славу своего государства.

В 14 лет, как и любой другой, я приобрел статус полноценного гражданина Силентиума и смог получать Разрешения. В то же время, перешагнув этот возрастной порог, я стал и потенциальным калидумом. С этого момента проявление эмоции без получения Разрешения каралось для человека смертью.

Академия Чессабитов – это место, где становятся истинными гражданами Силентиума. Здесь умирают наши эмоции. Здесь рождается гордость за победу над ними.

Моя прогулка окончилась через час-полтора, может два. Я не отказал себе в возможности побродить среди этих гигантских серых небоскребов. Здесь была своего рода полная свобода, гуляй где вздумается. Как мне сообщил один из аффектов, разговаривать с кем-либо запрещено. Здесь калидумы молча бродили, сидели на земле или на лавочках возле небоскребов, некоторые даже пытались тренироваться (приседали, делали махи руками и ногами, кто-то вовсе решил устроить себе пробежку). Никто из заключенных друг с другом не взаимодействовал. Все были порознь. Страх перед аффектами был сильнее жажды общения с себе подобным.

Я понял, что на прогулке главное – не отходить далеко от своего силового лифта и запомнить, где он расположен. Я не знал, когда закончится мое время, поэтому довольно далеко забрел. Когда время истекло, железный страж стальной хваткой схватил меня за плечо и приказал идти к своему лифту. Я был без понятия, где он находится, поэтому просто следовал за своим надзирателем, который чуть не вырвал мне плечо.

Сейчас я вновь в своей камере. Смена обстановки всегда положительно влияет на разум. Прогулка пошла на пользу. Пусть и в таком странном месте, как этот искусственный город-призрак. Нужно продолжить свой рассказ.

Возвращаясь к истории о Бобби, я скажу, что ему просто не повезло. Такое бывает. Он сам виноват, упустив счет своим Разрешениям. Оказалось, что он достаточно взял Разрешений на проявление Радости по утвержденной Довации – «увеличение производительности труда гражданина Силентиума». Месячный лимит исчерпал себя.

Его работа была тяжелой – завод по конструированию аффектов. Она требовала много физических усилий и, конечно, эмоциональной стойкости. Стойкость и дисциплина. В прочем, эти требования распространялись практически на все виды профессий Силентиума.

Поэтому, как и каждый четвертый (менее стойкий) гражданин, Бобби брал Разрешение на проявление Радости. Брал исключительно для того, чтобы облегчить свое рабочее времяпрепровождение, увеличить производительность труда.

Но посмотрим теперь на это с другой стороны. Хочу рассказать вам историю о Софии.

После прогулки однозначно лучше пишется.

– София, что ты делаешь? – услышала она голос отца.

– Собираюсь в Министерства, – ответила девушка.

Отец вышел из комнаты и подошел к ней.

– Зачем? – спросил он.

– Маме 50 лет, надеюсь, ты не забыл.

– Верно. Ты молодец.

– Ты идешь со мной?

– Я воздержусь. Возьми лучше ты, как и хотела. Возьми еще Разрешение и на Любовь. Матери будет приятно почувствовать ее от тебя в такой день.

– Пап, я накопила только для получения Радости. Любовь дороже. Хоть Радостью порадую ее немного.

– Держи, – отец протянул дочери несколько купюр. – Возьми и Радость, и Любовь. Твоей матери 50 лет. Сама ведь сказала.

София посмотрела на протянутые деньги.

– Отец, я не могу. Лучше мы вместе возьмем. Я и ты. Пусть мама запомнит этот день, когда мы будем оба будем улыбаться и поздравлять ее.

– Я поздравлю ее, Софи. Пусть не так ярко, как хотелось бы.

– Папа, пожалуйста! Пойдем вместе!

– София, – отец взял ее за левую руку.

Ее органический датчик слегка завибрировал, зеленый цвет замигал.

– Успокойся, родная. Ты более чем достойна этих денег и достойна выразить Любовь и Радость своей матери. Я дарю эти эмоции ей уже 25 лет, пусть и редко показывая их. Самую главную Любовь, которую мы дарим друг другу каждый день, это осознание того, что у нас есть ты, Софи. Наша маленькая прекрасная девочка.

София почувствовала, что сейчас заплачет. Невидимый комок застыл у нее в горле и готов был вырваться наружу, освободив поток слез.

– София, – отец накрыл ее руку своей второй рукой. – Успокойся. Прошу тебя. Возьми деньги и ступай.

Девушка посмотрела отцу в глаза.

– Я люблю тебя, папа.

– И я тебя люблю, дочка.

София прижалась к отцовскому плечу и почувствовала спокойствие. Датчик перестал мигать.

– Добрый день, – София протянула аффекту руку, и тот считал идентификационный номер датчика.

Девушка простояла в очереди полтора часа и наконец заняла первое место рядом с окном за номером 2809.

– Дата и период Разрешения? – запросила машина.

– 17 октября этого года. Начало – 09:00 17 октября, окончание – 23:00 17 октября.

Аффект погрузился в свой компьютер.

– Укажите Довацию, гражданин, – аффект развернул к Софии монитор компьютера. На экране высветился номер ее органического датчика, номер запроса и список Доваций на запрашиваемое Разрешение.

Любовь:

1) День Супраймера;

2) рождение гражданина Силентиума;

3) свадьба гражданина Силентиума;

4) 50 лет гражданину Силентиума;

Прикоснувшись к экрану, София отметила номер 4. Послышался звуковой сигнал. Аффект развернул монитор к себе.

– Кому исполняется 50 лет, гражданин? – запросил аффект.

– Моей матери, идентификационный номер 53435699.

Главная Система высветила на экране всю информацию о матери Софии. Вновь послышался звуковой сигнал.

– Подтверждаю. Произведите оплату пошлины, гражданин.

София протянула в окно отцовские деньги.

– Оплату подтверждаю. Разрешению присвоен номер 54645570. Гражданин, вам выдано Разрешение на проявление эмоции Радость на основании утвержденной Супраймером Довации № 4 – 50 лет гражданину Силентиума, чей идентификационный номер 53435699. Период разрешения: начало – 09:00 17 октября, окончание – 23:00 17 октября.

– Благодарю, – улыбнулась София.

– Освободите окно, гражданин. Соблюдайте ваш эмоциональный фон.

Девушка отошла от окна. Внешне спокойной Софии очень хотелось подпрыгнуть и захлопать в ладоши. Но время, отведенное на проявление эмоции, еще не наступило. Она быстро привела в себя в порядок и направилась к выходу, в соседнее Министерство Радости.

– Мои 96 часов не могли истечь. Произошел сбой. Проверьте еще раз, – услышала она за спиной.

София обернулась и увидела высокого молодого человека, стоявшего около окна 2809. Он стоял после нее в очереди на выдачу.

– Ваш лимит превышен, гражданин. Освободите окно, – проговорил аффект.

Молодой человек продолжал стоять возле окна и не двигался.

– Еще раз, – произнес он. – Прошу проверить повторно мой лимит.

– Освободите окно, гражданин, – вновь повторила машина.

Левая рука молодого человека затряслась. Зеленый цвет датчика сменился на мигающий синий.

«Боже мой», – подумала София.

Лицо парня побагровело, стало красным. Глаза намокли.

– Почему у нас, граждан Силентиума, нет информации о своем лимите? – прошептал он в железное лицо аффекта. – Почему? Это ведь ваша вина. Ваша ВИНА и ОБЯЗАННОСТЬ!

Последние слова молодого человека криком разнеслись по всему второму этажу зала Министерства. Синий цвет датчика сменился на желтый и спустя секунду на красный.

В тоже мгновение за спиной человека возникли два аффекта.

– Не двигаться, гражданин. Вам присвоен статус калидума. Вы арестованы.

Молодой человек развернулся и вновь закричал. Его юношеское лицо уже не казалось молодым. Оно было искажено яростью и злостью, по щекам текли слезы.