Глава 2,
в которой описывается игра в шпионов и встреча Ивана с настоящими шпионами, которые оказались ненастоящими

Странный человек в темных очках

В двенадцать часов ноль-ноль минут милиционер Егорушкин заметил около Клуба речников странного человека в пиджаке с поднятым воротником и в соломенной шляпе. Глаза его прятались за темными очками, руки были засунуты в карманы. Он все время оглядывался по сторонам и злобно скалил зубы.

В двенадцать часов ноль три минуты милиционер Егорушкин подошел к нему и спросил:

– Что это ты в таком подозрительном виде разгуливаешь? Да еще на территории клуба? Да еще зубы скалишь?

Странный человек ответил хриплым голосом:

– Не понимайт!

Милиционер Егорушкин проговорил сердито:

– Вот доставлю в отделение, сразу поймешь.

Человек в темных очках вытащил из кармана пистолет, прицелился милиционеру в нос, крикнул:

– Бах! Бах!

И бросился наутек.

– Я тебе дам «Бах! Бах!»! – крикнул Егорушкин. – Ты у меня побахаешь!

Вскоре странный человек появился в продовольственном магазине. Он бросился к прилавку, оскалил зубы и хриплым голосом сказал:

– Биттэ, дриттэ, фрау, мадам, цвай брот, шпиндель!

Продавщица спросила испуганно:

– Чего, чего?

– Р-рюки вверх! – прохрипел человек в темных очках. – Гутен так! Драй! Си бемоль! Урна!

Продавщица схватила нож, крикнула:

– Сам руки вверх, шпиндель!

Тогда странный человек вытащил пистолет, прицелился продавщице в нос и —

– Бах! Бах!

И выбежал из магазина.

Шпион убивает деда по прозванию голова моя персона, а дед пытается взять шпиона в плен

Он промчался по улице и через несколько минут был у здания конторы. Там грелся на солнышке дед по прозванию Голова Моя Персона.

Человек в темных очках подсел к нему, тяжело дыша. Дед спросил:

– В шпионов, что ли, играете?

– Не понимайт!

– Я говорю, в шпионов, что ли…

– Р-р-рюки вверх!

Дед послушно поднял обе руки вверх и недовольно пробормотал:

– Посидеть спокойно не дадут. А ежели я тебя самого в плен возьму?

Человек в темных очках вытащил пистолет, прицелился деду в бороду и —

– Ба! Бах!

И дед повалился на скамейку. Странный человек от изумления отрыл рот. Вы, конечно, догадались, что пистолет у него был деревянный и никак не мог выстрелить по-настоящему.

А дед по прозванию Голова Моя Персона лежал, закрыв глаза, не шевелился и только посапывал трубочкой.

– Дедушка, а дедушка, ты притворяешься?

– Ничего я не притворяюсь. Убил ты меня, голова моя персона.

– У-убил?!

– Наповал.

– А почему же ты разговариваешь?

– Вот поговорю немного, трубочку докурю и помру.

– Не умирай, дедушка миленький!

– Нет, помру, – упрямо повторил дед, – а тебе отвечать, голова моя персона.

Странный человек бросился бежать.

Дед быстро сел, позвал:

– Былхвост!

Из-под скамейки выполз заспанный пес.

– Усь шпиона!

Пес по кличке Былхвост в несколько шагов догнал странного человека, обежал его и отрезал путь к отступлению.

Смешной это был пес. Засоня, между нами говоря. Просыпался он только для того, чтобы поесть и почесаться. Дед работал сторожем, и ему часто советовали сменить собаку.

– Засоня ведь он, – говорили деду, – проспит всех жуликов.

– Не беспокойтесь, граждане, – отвечал в таких случаях дед, – я его разбужу в один момент, как только жуликов заслышу.

Вот и сейчас Былхвост тут же, на дороге, задремал. Поэтому дед через равные промежутки времени будил его криком:

– Усь!

– Дедушка! – попросил странный человек. – Убери ты своего зверя!

– Не понимайт! – ответил дед и принялся неторопливо набивать свою трубку табаком. – Не так уж часто в нашем поселке шпионы встречаются. Я вот первый раз встретил. А ежели мы с Былхвостом задержали шпиона, то не отпустим. Отведем его прямо в милицию.

– Отпусти, дедушка!

– Как же я тебя отпущу, когда я убит наповал?

Тогда странный человек зарычал, оскалил зубы.

Пес проснулся.

Зевнул.

И нехотя зарычал.

Странный человек вытащил пистолет, прицелился в пса и крикнул:

– Бах! Бах!

Пес зевнул и ответил:

– Гав! Гав!

Странный человек хотел выстрелить еще раз, прицелился и крикнул:

– Гав!

И вдруг Былхвост начал пятиться все быстрее и быстрее.

А дед не своим голосом закричал:

– Брысь! Брысь отсюдова!

Странный человек испуганно оглянулся.

Выгнув спину дугой, на Былхвоста двигалось чудовище – черное, безухое, трехногое – бродячий кот Бандюга.

– Беги от него! Беги! – кричал дед.

Поджав остаток хвоста, жалобно взвизгнув, пес юркнул в подворотню.

Бандюга гордо оглядывался по сторонам и облизывался – будто съел бедного пса целиком.

Странный человек в темных очках был свободен. Он показал язык сначала Бандюге, потом – деду, крикнул:

– Гутен так!

И убежал.

Жуткий случай, Иван в опасности

Как вы, конечно, догадались, это был наш знакомый Иван Семёнов – самый несчастный человек на всем белом свете.

Игра началась. Теперь Ивану надо было прятаться, да так, чтобы его не могли найти.

Между нами говоря, глупая игра. Сначала шпион прячется, его ищут. Но – попробуй найди его, если он залезет на чердак или в сарай, или дома под кроватью уснет!

И когда ему, шпиону, самому надоест прятаться, тогда он выходит на улицу и ждет не дождется, что его поймают.

Так случилось и с Иваном. Сидел он, сидел на чердаке, захотел есть до того, что начал грызть свой деревянный пистолет. Грыз, грыз – дуло отломилось. Пришлось пистолет выбросить. Иван решил сдаться в плен.

Только спустился он с чердака на лестничную площадку, как услышал голоса ребят.

– Вот это шпион, я понимаю! – кричал Колька Веткин.

Куда бы спрятаться?

Забраться на чердак не так-то просто: лесенка до пола не доходила – обрывалась в воздухе.

Иван заметался. Вдруг он увидел, что дверь в квартиру № 16 приоткрыта. Иван прошмыгнул туда. Стоял он за дверью еле живой от страха, боялся дыхнуть.

А ребята спорили: залезать им на чердак или нет?

Иван не сдержался и вздохнул, нечаянно дернул плечом, и дверь защелкнулась.

Сначала Иван испугался, потом обрадовался, потом опять испугался.

В квартире было тихо. На лестничной площадке – тоже: ребята ушли.

Иван попытался открыть дверь, но это ему не удалось: замок был непонятного устройства.

С горя Иван сел на пол и вытянул ноги. Придут хозяева, подумают, что он вор, и посадят его, беднягу, в тюрьму. Но не это самое страшное. Вдруг хозяева уехали куда-то и надолго, и Иван умрет здесь с голода?

А есть ему хотелось – кота Бандюгу бы сейчас съел – вот как!

Незаметно для самого себя Иван задремал. Во сне он увидел, что будто бы сидит в столовой и ест учебники. Они вкусные-вкусные. Особенно понравилась ему арифметика – с жареным луком и соусом. Как это раньше он не догадался учебники съесть?

Проснулся Иван от звука открываемого замка, стрелой пролетел в комнату и оказался под столом.

Чтобы зубы от страха не лязгали, Иван схватился за нижнюю челюсть руками.

В комнату вошли двое.

– Сразу начнем? – спросил мужской голос.

– Конечно, – ответил второй голос, – времени мало.

И вот что дальше услышал Иван:

– Пистолет на стол! Так… Давно заброшены сюда?

– Два месяца назад.

– Сумели что-нибудь сделать?

– Пока нет.

«ШПИОНЫ!» – пронеслось в голове у Ивана.

Они долго ругались, потом ушли на кухню, и Иван уже не слышал, о чем они говорили. Страх почти исчез. Иван торопливо соображал, что ему делать. И сообразил. Он вылез из-под стола, схватил пистолет и спрятался за дверь. Тяжелый пистолет оттягивал руку.

Двое вернулись в комнату.

– Хорошо закусили, – сказал один, – можно снова работать. Продолжаем. Итак, вы согласны выполнить это опасное задание?

– Готов.

– Учтите, что если вы будете схвачены советской разведкой…

– Живым я им не дамся.

Иван стал медленно поднимать руку с пистолетом. «Сосчитаю до семнадцати, – решил он, – и бабахну обоих!»

– Постойте, – услышал он, – а где же пистолет?

– На столе.

– Не вижу.

– Что за чудеса?

«Сосчитаю до тридцати двух, – решил Иван, – и обоих бабахну!»

Почему рассердился милиционер Егорушкин

О милиционере Егорушкине в поселке вспоминали лишь тогда, когда надо было забрать хулигана или пьяного, или поймать воришку.

Если все в поселке было спокойно, никто об Егорушкине и не вспоминал. Но только случится какой-нибудь неприятный случай, как все начинают ворчать:

– Куда это Егорушкин смотрит? За что деньги получает?

А он никогда не обижался на людскую несправедливость, потому что был умным человеком.

Казалось, что вывести его из себя нет никакой возможности. Разбушевавшихся хулиганов он усмирял с таким брезгливым и спокойным выражением лица, с каким мы снимаем муху с липучей бумаги.

И вдруг милиционер Егорушкин вышел из себя. Человек, который ночью гнался на мотоцикле за автомашиной, а в ней – трое вооруженных бандитов, сегодня растерялся.

Рассердил его не кто иной, как наш дорогой Иван.

Больше всего на свете Егорушкин ненавидел лодырей: ведь именно из лодырей и вырастают жулики. Конечно, не каждый лодырь становится жуликом, но каждый жулик – это лодырь.

Новая выходка Ивана – темные очки, «Не понимайт!» и «Бах! Бах!» – рассердила Егорушкина, но он сдержался.

А тут еще возвращается из магазина жена и рассказывает…

А жена Егорушкина – та самая продавщица, в которую Иван бабахал.

– Ну, ладно… – сквозь зубы процедил Егорушкин. – Ты у меня еще узнаешь гутен так, шпиндель!

Руки вверх! Стрелять буду!

Шпионы, в квартире которых оказался Иван, перевернули вверх дном всю комнату в поисках пистолета.

«Сосчитаю до ста сорока трех, – решил Иван, – и бабахну прямо сквозь дверь!»

А у самого коленки трясутся, зуб на зуб не попадает. Одно дело – шпионов в кино смотреть, другое дело – живых шпионов встретить.

– Что же это такое? – спрашивал один из них. – Я отлично помню, что положил его вот сюда. Я же погибну без него. Сколько раз меня предупреждали… С меня голову снимут.

– Придется сразу сознаться.

«Значит, сейчас они уйдут, – подумал Иван облегченно, но сразу же озадаченно нахмурил лоб. – Они уйдут, а как же я подвиг совершать буду? Нетушки, должен я героем стать!»

Иван ногой толкнул дверь, выбросил руку с пистолетом вперед и крикнул:

– Руки вверх! Стрелять буду!

Перед ним стояли двое мужчин, один длинный и старый, другой – невысокий, помоложе.

Рука с пистолетом у Ивана дрожала.

– Стреляй, – сказал длинный и сел.

– Только целься лучше, – посоветовал второй.

Иван нажал на спусковой крючок.

– Бах! Бах! – насмешливо сказал длинный. – Как ты сюда проник?

Иван понял, что дело его плохо, бросился в коридор, рванул дверь и…

Оказался в ванной комнате.

За его спиной скрипнула задвижка и раздался голос:

– Сиди, пока не придет милиция.

Взглянув на ванну, Иван радостно подумал: «Утоплюсь!» Он закрыл дверь на крючок, отвинтил оба крана. Полилась вода.

– Что ты делаешь? – раздалось за дверью. – Сейчас же открой!

Из одного крана била горячая струя, из другого – холодная. Иван обрадовался: ведь тонуть в теплой воде куда приятнее, чем в ледяной.

Он начал раздеваться.

А за дверью кричали. Она содрогалась от ударов.

Иван снял свою одежду, кроме трусов, и залез в ванну. Едва он погрузился в теплую воду, как сразу раздумал топиться. Дурак он, что ли? Вот сначала искупается, а там видно будет. Конечно, лучше, если он утонет. На похороны соберется вся школа. Выйдет директор и заревет. А потом скажет:

– Спи спокойно, дорогой Иван Семёнов. Прости нас.

Это мы виноваты в твоей смерти. Хоть ты и был лодырь, но человек ты был хороший. И зря мы тебя мучили. Зря не дали тебе уйти на пенсию…

– Сюда, пожалуйста, товарищ Егорушкин, – услышал Иван и похолодел в теплой воде.

В дверь постучали.

– Гражданин Семёнов, я требую, чтобы вы открыли дверь! – сказал Егорушкин.

Бесследное исчезновение Ивана

Чтобы вы не очень долго гадали, в чью квартиру попал Иван, я сам расскажу. Здесь жил актер драматического театра. Со своим товарищем он репетировал сцену из новой пьесы о шпионах.

Милиционер Егорушкин сорвал дверь с крючка, вошел в ванную комнату, осмотрелся и…

Ивана нигде не было.

Лежала на полу его одежда, а сам он словно растворился в воздухе или сквозь пол провалился.

– Сейчас обнаружим, – спокойно сказал Егорушкин.

Но спокойствие его было чисто внешнее, потому что, осмотрев ванную, он ничего не заметил. Никаких следов, кроме маленькой лужицы на полу.

– Мистика какая-то, – прошептал один из актеров.

Егорушкин снова заглянул под ванну – пусто. Взглянул вверх – на смывной бачок. Пожал плечами.

Вдруг все вздрогнули: где-то рядом раздался писк.

Егорушкин резко нагнулся, заглянул за ванну и увидел голые пятки. Он схватил их, потянул.

– О-о-о-ой! – нечеловеческим голосом закричал Иван. – Голову-то оторвете!

– Я же тебя за ноги тащу…

– Ой! Голова застряла…

Тут Егорушкин сказал несколько слов, приводить которые я здесь не буду, так как убежден, что они вырвались у него случайно. Больше я ни разу таких слов от Егорушкина не слышал, хотя мы бывали с ним в переделках куда опаснее, чем эта вот история.

Вытащить Ивана, застрявшего под прямым углом между ванной и стеной, удалось не сразу. Ногами он еще мог пошевелить кое-как, а голова была стиснута.

Сначала Иван от боли подвывал, потом скулил, а потом просто орал благим матом.

Егорушкин сбегал в домоуправление за водопроводчиками. Они отключили воду, развинтили трубы, отодвинули ванну и – вытащили Ивана.

Тело его было в красных пятнах, в краске и известке. Говорить он не мог.

– Э-эх, – вздохнул Егорушкин, – такая огромная голова, а пустая. Придется тебя, дорогой друг, в больницу.

Иван обрадованно закивал.

– В сумасшедшей дом, – уточнил Егорушкин.

– Нетушки, – с трудом выговорил Иван. – Я нормальный. Я есть хочу. Здорово есть хочу.

– Может, накормить его? – спросил один из актеров.

– Кормите, если не жалко, – разрешил Егорушкин, – только пусть оденется.

Иван съел полкилограмма колбасы, полбуханки хлеба, выпил четыре кружки чаю и тут же, сидя, уснул. Даже нахрапывал. Устал, бедняга!

И чем, вы думаете, все кончилось?

Да тем, что Егорушкин отнес Ивана к нему домой. На руках!