Цитаты из книг автора «Лев Айзерман»

нему приходило понимание боли другого человека, осознание собственной вины перед другими.

И только 14 человек (напоминаю, я привожу цифры 1997 года), а это 20,5%, сказали о самом главном (в прошлые годы таких было значительно больше): это были минуты преодоления эгоизма

«Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему». «Все это вдруг вспомнилось ему». Здесь дело не в совпадении слов, которые выделены мной, — само слово это не случайно. «У Пьера идейно-нравственные переходы оказываются по большинству результатом длительных назревающих процессов, а у Андрея — результатом мощных толчков, выбрасывающих его из системы прежних чувств и мыслей… Переберите многочисленные кризисы на пути Андрея Болконского: все они получали свое начало и свою энергию в эмоциональном взрыве, который сообщает новое направление умонастроению, философской мысли и поведению» (В. Днепров).

Но ни разу за все 43 года, что я предлагаю сочинение на эту тему, никто не обратил внимание еще на одну особенность нравственных прозрений Андрея Болконского, которая принципиально отличается от прозрений Пьера Безухова. «Что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе». «В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд». «На него вдруг нашло беспричинное чувство радости и обновления».

Находясь возле умершей княгини, он почувствовал, что «в душе его оторвалось что-то». После разговора с Пьером «что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе». Ночью в Отрадном «в душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд».

«Все эти минуты связаны с тем, что происходит в его душе. На поле Аустерлица он увидел Наполеона, но в эту минуту Наполеон казался ему маленьким ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом…»

«На Аустерлицком поле он хотел, чтобы его возвратили и жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь». После свидания с Пьером для князя Андрея «началась хотя по внешности та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь». И в Отрадном «в душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни».

«Это не самые счастливые, а те, которые стали точками прозрения истины в его жизни, которые изменили его внутренне, изменили его мировоззрение».

«Это минуты прозрения, познания самого себя. Эти минуты изменили его внутренний мир, стали этапами на его жизненном пути и были вспышками прозрения истины».

«Это минуты, когда он осознает, что шел ложным, обманным путем, рушится иллюзия, и раскрывается возможность заново пережить свою жизнь. И каждый раз он верит, что теперь он не обманется, найдет свой истинный путь. И благодаря этим минутам у него появляются новые возможности в нем самом».