Глава 6. Сад Стредфорд.

Сестры вздрогнули, и Эл вцепилась в руку Вэл, молясь, чтобы голос не принадлежал жирному троллю, что прямо сейчас надеется их схватить и утащить в свою пещеру. Они обернулись. К ним, прихрамывая, опираясь на сухую палку, ковылял старичок. На нем балахоном висела одежда, так явно выделяющаяся своей невзрачностью в таком солнечном саду. Коричневого цвета лохмотья разлетались в разные стороны при каждом его не ровном шаге, создавая ощущение, что именно в этот самый момент по нему пробегает ветер. Он шел, сгорбившись и не поднимая головы. Маленькая шляпка, съехавшая на бок, еле прикрывала затылок, и густые разноцветные локоны торчали в разные стороны.

– Давненько меня никто не навещал, – ровный мелодичный голос, как песня. Эл с Вэл переглянулись.

– Простите, сэр, не могли бы вы нам подсказать, где мы оказались? – вежливо спросила Вэл, поправив волосы в нервном жесте.

– Если вы здесь оказались, значит, вы знаете, где находитесь, – старик медленно приближался к ним.

– Что? – не скрывая своего недоумения, переспросила Эл.

Вэл собиралась задать подобный вопрос еще раз, но не знала как. Старичок доковылял, наконец, до сестер и остановился, по-прежнему не поднимая головы, будто его собственные ноги были интересней нежданных гостей.

– Что привело вас ко мне? – вдруг очнулся он и приподнял голову. – Не может быть! – воскликнул так громко, что сестры подскочили на месте. – Да это же сами Вэлери и Элеонор Стредфорд! Я не видел вас, дайте-ка подумать…несколько столетий!

Сестры вновь переглянулись. Лицо старичка наполовину было все в морщинах, складках и болезненного оттенка, тогда как другая – совершенно гладкая и ровная, с розовым румянцем на щеке и густой смольной бровью с завитушками. Плотно сомкнутые глаза, по всей видимости, не мешали ему видеть.

– Несколько… мм… что? – Вэл сморщилась от собственной беспомощности.

– Простите, если я что-то напутал, мои юные гостьи, – голос продолжал изливаться музыкальными нотками, будто он специально так делал. – Ваше время с моим значительно разнится.

– Что значит, вы не видели нас… Мы уже встречались?

– Ну конечно! Юные мисс не единожды играли в моем чудесном Саду, – старичок взмахнул своей палкой-тростью, при этом, чуть не задев Эл, и с палки посыпались щепки.

– Я ничего не понимаю, – просто произнесла Эл, устав от представления. – Как это вообще возможно?

– Ну конечно! Вы меня, должно быть, и не помните, – старик резко открыл свои глаза, и сестры не удержались от вскрика.

В его глазах не было зрачков, а глазное яблоко переливалось всеми цветами радуги. На обеих сторонах лица, и на старом, и на молодом, глаза горели одинаково ярко. Немного жутковато, но так подходило этому Саду. Он глядел в их сторону, будто таким образом сестры непременно должны были все вспомнить, а потом вновь сомкнул веки. Молчание затягивалось, и становилось неуютно, хотя старичку явно было комфортно. Первой тишину нарушила Вэл.

– Простите, если мы не совсем любезны, но дело в том, что мы только недавно узнали, кем являемся. А вчера только впервые открыли иной мир.

– Удивительные способности, не так ли? – поинтересовался старичок, но ответить так и не дал. – Вашим родителям нравилось.

На этих словах сестры неестественно дернулись. Разумеется, вроде бы и удивляться нечему, ведь все же в этот Сад они попали через дверь на чердаке родительского дома. Но, так или иначе, прямое упоминание кольнуло болью в сердце.

– Вы знали наших родителей? – задала вопрос Эл.

– Вас приводили ко мне ваши родители, – заговорил старик, проигнорировав вопрос, и прошел мимо них, направляясь к неизвестно откуда взявшемуся круглому столику. – Замечательные они, родители ваши, – добавил он, садясь на плетеный стул, точно такой же, как в саду на первом этаже.

– Мы не видели их восемнадцать лет, – объяснила Вэл, надеясь, что это подтолкнет старика на более развернутый ответ.

Он махнул им рукой, приглашая сесть за стол, и сестры заняли два свободных места.

– Ну конечно! – тут же с чувством воскликнул он. – Их же больше нет!

– Они умерли? – еле выдавила из себя Эл после недолгой паузы.

– О-о-о, ну что вы, если бы они умерли, я непременно узнал бы об этом, – заверил он их.

– Что это за место? – спросила Вэл. – И… кто вы?

– Фламенто Фениксваль Фунтроно Франш Феррузо…, – казалось, что старик будет перечислять странные слова бесконечно.

– Простите, сэр… – деликатно, как она надеялась, перебила Вэл.

– Ох, дорогие мои, – улыбнулся старичок, – я совсем забылся. Зовите меня просто Флаф.

Не удержавшись, Эл закатила глаза, будто нельзя было сразу назвать свое имя, а не выпендриваться.

– Это ваше имя такое длинное? – поинтересовалась Вэл, боясь, что старик мог заметить неуместную выходку Эл.

– С каждым прожитым фенимом к моему уже имеющемуся имени добавляется еще одно, – игриво объяснил мистер Флаф.

– Фенимом? – чувствуя себя попугаем, переспросила Вэл.

– Феним – мера измерения жизненного пути, – старичок помахивал ногой, которая еле доставала земли, и постукивал пальцами по своей палке-трости. – У вас это, наверное…

– Год? – подсказала Эл.

– Возможно, я не разбирался, – хихикнул он.

– Мистер Флаф, простите, но расскажите нам, что это за место?

– Сад Стредфорд, – гордо произнес тот.

Он покрутил палкой и над головами вновь запорхали бабочки. Они вереницей покружились и разлетелись в разные стороны. Видимо поняв, что сестрам это ни о чем не сказало, решил наконец-то рассказать все полностью.

– Очень приочень, приочень и приочень давно любезные мистер и миссис Стредфорд, изучая мой мир, обнаружили в нем разлом, – Флаф демонстративно склонился к коленям, словно отвесив поклон, и продолжил, – мой чудесный мир погибал, а мои чудесные мистер и миссис Стредфорд ничего не могли с этим поделать.

Он грустно покачал головой, слегка приоткрыв свои радужные глаза. В то время как сестры, почти не дыша и не двигаясь, слушали рассказ, впитывая каждое слово.

– Чудесные мистер и миссис Стредфорд предложили перенести мой чудесный мир вместе со мной в это чудное место.

– Перенести?

– Сохранить мой мир вместе со мной, юные мисс, – мистер Флаф вновь склонился к своим коленям.

– Разве такое возможно? Создать иной мир у себя на чердаке? – искренне удивилась Эл и взглянула на сестру, но та была так же ошеломлена.

– Ох, – старичок вздохнул так громко и протяжно, что казалось, вся история дается ему с великим трудом. – Сад Стредфорд могут открыть только истинные Стредфорд.

Это был странный поворот в цельном рассказе, словно он не хотел делиться подробнее про перенос иных миров, сохраняя это в тайне. Но, как оказалось, это сработало, и девочки сразу же переключились.

– Истинные? – Вэл действительно уже начала раздражаться от переспрашиваний.

– Ну конечно! – воскликнул он. – Тот, в ком течет кровь семьи Стредфорд, смогут открыть для себя зачарованную дверь и войти в этот чудесный Сад.

Сестры переглянулись. Это было разумно и очень умно. Таким образом, можно было не беспокоиться о сохранности данного места и раскрытии такого важного секрета, как иные миры.

– Мы стали добрыми друзьями, и я вечно буду им благодарен, – Флаф в очередной раз склонился к своим коленям и замер. – Ой, что же это?

Девочки среагировали быстро – наклонились вниз, чтобы заглянуть под стол. Но ничего странного или необычного не увидели. Под столом не было ничего, что могло бы вызвать такую реакцию. Возможно, его удивили ноги сестер, но в таком случае подобное поведение было бы слишком странным даже для мистера Флафа. Но настоящее удивление их ожидало, как только они выпрямились: на столе красовался огромный красный чайник, расписанный разноцветными линиями, три большущих чашки и множество пирожных и сладостей.

– Вы волшебник? – изумилась Эл, вытаращив глаза.

– Волшебник? Не знаю, что вы имеете в виду, юная мисс.

Можно было решить, что мистер Флаф просто издевается над ними, но сестры не могли сказать с уверенностью, что жители иных миров должны вести себя как-то иначе. Осматривая стол, ломившийся от угощений, Эл вздохнула и решилась задать вопрос, который ее волновал с самого начала:

– Мистер Флаф, вы сказали, что наших родителей больше нет, но, однако, отрицаете, что они могли погибнуть.

– Правда? Так и сказал?

– Вы что, уже забыли?

– Такое вполне может быть, – закивал тот, начав болтать уже двумя ногами.

– Мистер Флаф, возможно ли как-то их найти? – спросила Вэл, пока Эл пыхтела от недовольства.

– Я знаю лишь одно, дорогие мои, в вашем мире их нет, – мистер Флаф спрыгнул со стула и медленной, не ровной походкой поплелся к пруду, начав своей палкой мутить воду.

– Мы ищем артефакт, который способен их отыскать, но так и не нашли его, – продолжила Вэл. – Возможно, вы что-то знаете?

– Артефакт? – удивился он. – Сад необыкновенен сам по себе, дорогие мои. Но я не знаю, о чем вы говорите.

– И что нам теперь с этим делать? – прошептала Эл, склонившись к уху сестры.

– Он подтвердил слова Джека, что родители пропали, а значит все, что мы можем – это искать их в иных мирах. Я сомневаюсь, что артефакт когда-либо был у нас.

Вэл тоже поднялась с места, чтобы присоединиться к их новому знакомому. Вопросов было столько, что в какой-то момент стало страшно, что голова просто-напросто не выдержит.

– Вы живете здесь один?

– Как же я могу жить один? – он так удивился, что его шляпка угрожающе закачалась на голове. – Вы только посмотрите, сколько здесь со мной друзей!

– Мистер Флаф, почему мы чувствуем?

Вэл даже не обратила на это внимание, а потому с гордостью сейчас смотрела на сестру за такой разумный вопрос.

– Я позволяю вам, – просто ответил он.

Все его ответы были либо слишком пространными и расплывчатыми, либо настолько короткими, что становилось неудобно продолжать расспрашивать. И вот сейчас вроде логичный ответ, ведь так или иначе, они находились в его мире, у него в гостях. Но этого как будто было мало для разъяснений. Хотелось подробностей.

Пока обе сестры обдумывали, какой бы вопрос задать следующим, мистер Флаф внезапно заговорил:

– Я дал обещание, что не буду вмешиваться в естественный ход эмоций в этом месте, позволяя чудесным мистеру и миссис Стредфорд чувствовать. Все же это Сад Стредфорд, милые мои.

Значило ли это, что все жители в своих иных мирах могли по собственному желанию дарить возможность сохранять чувства? Или же эти особенность и щедрость принадлежали мистеру Флафу? Ведь Джек говорил, что именно иной мир распоряжается эмоциями, забирая все себе.

– Какие они? Наши родители? – вновь спросила Эл, кусая губы.

Только незамысловатые украшения, висевшие на шеях сестер, служили напоминанием о родителях. И мистер Флаф оказался единственным, кто мог хоть как-то приблизить Вэл и Эл к ним. Пусть даже таким образом.

– Вы очень похожи на свою чудесную миссис Стредфорд, – он повернулся к Эл и какое-то время просто смотрел на нее своими слегка приоткрытыми радужными глазами. – Но вы это и так знаете. И даже вот этот, – он указал крючковатым пальцем на ее лоб, – почти незаметный шрам над бровью так схож со шрамом, что получила миссис Стредфорд в свое время. А вот юная Вэлери – копия чудесного мистера Стредфорд.

Флаф отвернулся к пруду, постукивая палкой-тростью около своей ноги по земле. Эл в нетерпении кусала губы, а Вэл теребила пальцы рук.

– Они были добры ко всем, кто их окружал, – начал вновь он более тихим голосом и уже не таким мелодичным. – Чудесная миссис Стредфорд всегда улыбалась, даже когда небо становилось над головой серым. Каждый день она навещала меня, приносила хорошие вести. Иногда не стоит торопиться пройти весь путь до самого конца, пропуская тем самым само путешествие.

Сестрам показалось, что он улыбнулся, но это видение быстро прошло, поскольку повернулся он к ним абсолютно серьезным. Его голова слегка повернулась, и мимо них пролетела бабочка крупных размеров.

– Какая чудесная Флагмунтория! – воскликнул он и стал за ней наблюдать, совершенно потеряв интерес к разговору и к сестрам.

Посмотрев на сестру, Эл приподняла в замешательстве брови. И только Вэл открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, как мистер Флаф стал отходить от них. Он то поднимал голову, разглядывая что-то на небе, то опускал, постукивая палкой. До сестер доносились какие-то звуки, словно он разговаривал сам с собой.

– И это все? – спросила Эл, не надеясь, что старик ей ответит.

– Думаю, что да, – Вэл вздохнула и оглядела сад. – Странно все это.

Не успели сестры и глазом моргнуть, как мистер Флаф исчез, растворился в воздухе, будто и не было. Переполненные мыслями, девочки покидали дом в полном молчании. Улица их встретила золотисто-розовым рассветным небом, подернутым легкой дымкой. Прохладный воздух обволакивал каким-то особым спокойствием и опустошенностью.

Когда Эл только подошла к машине, ее внимание привлек мотоцикл, припаркованный через три дома от них, и, прищурившись, она узнала нарисованную серебряную молнию, обведенную красной краской сбоку.

– Вот гад! – в сердцах воскликнула она.

– Что? Очень даже милый старичок! Эл, ты меня когда-нибудь доведешь своими выходками, вот честное слово, – произнесла устало Вэл, не заметив пристальный взгляд сестры, направленный совершенно в противоположную сторону. – Эл! Ты что, не слушаешь меня?

И Эл рассказала сестре про неприятного молодого человека, который так некрасиво сделал, высказалась, что она о нем думает и сделала вывод, что он следит за ней и что все это не просто так. Вэл на это лишь рассмеялась, удивляясь, как ее сестра может так находить себе приключения.

Примерно половину пути Эл безостановочно возмущалась, а Вэл под голос сестры погрузилась в дрему, окутанная всеми событиями. Ей снились бабочки, которые несли ее к облакам. На одном из них сидел мистер Флаф и пытался отогнать толстых лягушек своей палкой, что беспардонно скакали по нему.

Оказавшись у себя дома, сестры, не сговариваясь, отправились сразу же в свои спальни, чтобы как следует отоспаться. И сон, что снился Эл, не на шутку встревожил ее. Она снова оказалась в мире двести девяносто четыре. Только в этом мире она могла чувствовать все, что угодно, не ограничиваясь лишь чувством спокойствия. Она блуждала среди плавающих цветов и красочных полей. Цветы демонстрировали свою красоту, кружась рядом. Поворачивали свои разноцветные головы-бутоны в ее сторону и словно нашептывали что-то. Пахло медом и корицей, и Эл тянуло вперед, будто неосознанно она знала, куда идти. Знала, что увидит и что почувствует. Выйдя к островку, на котором был один единственный цветок, похожий на мак, своей рубиново-красной окраской слепивший глаза, ее охватило чувство завершенности, какой-то пугающей наполненности, словно именно сюда она так стремилась. Цветок был огромным и заполнял весь небольшой островок, раскинув свои лепестки. Островок покачивался в воздухе, а маленькие цветочки выстроились в лесенку, позволяя подняться по ним. Эл легко забралась и села прямо в центр. Лепестки нежно закачались и окутали ее, полностью скрывая. Эл закрыла глаза, наслаждаясь блаженством уединения, но тут порыв воздуха заставил открыть их. Кроваво-красные лепестки разлетались в стороны, а Эл видела вдалеке лишь ускользающий со скоростью света мотоцикл, из колес которого вылетали искры.

Когда она проснулась, полная возмущения и недовольства, еще долго бухтела себе под нос, каким нужно быть ужасным человеком, чтобы испортить такой сон. Завтракала она в одиночестве, и, наконец, устроившись в своей красной пижаме у камина на пушистом ковре, к ней присоединилась Вэл.

– Доброе утро, точнее вечер.

– Доброе, – улыбнулась Эл. – Странно, что Джека нигде нет.

– Я ни на минуту вас не покидал, – за спинами раздался смешок, – просто не хотел вас тревожить. Где вы были?

Джек стоял в своей обычной выглаженной одежде, с уложенными волосами и сияющей улыбкой. Сестры изначально договорились не рассказывать ему о мистере Флафе и собственном ином мире на чердаке их родителей, а потому, переглянувшись, ответили в один голос:

– Дома у родителей.

– Ого! – кажется, его это не на шутку заинтересовало, и он расположился рядом с ними. – Что интересного нашли?

– Старый хлам и пыль, – соврала Эл, не задумываясь.

– Ничего удивительного, дом ведь пустует?

– Да.

– Наверняка родители оставили для вас что-то, – легко произнес он, и заметив прищуренные взгляды, поправился: – я имею в виду старые детские книжки или фотографии. Может, какие-то украшения?

– К чему ты клонишь? – прямо спросила Эл, все еще подозрительно на него смотря.

– К тому, что они исчезли внезапно, а вы остались одни. И если так подумать, то в доме вы вполне могли найти что-то личное для себя. Квартира моего отца тоже пустовала, пока я не продал ее. И некоторые личные вещи забрал себе. Вот, к примеру, эти часы, – он вытянул вперед руку, демонстрируя элегантные дорогие часы.

– Мы не рылись в личных вещах, знаешь ли, – раздраженно ответила Эл и отвернулась к камину, не желая продолжать этот глупый разговор.

– Простите, если для вас это неприятная тема. Но вы так и не нашли артефакт, девочки. А время идет… Завтра жду вас с утра, у нас много работы.

И на этих словах он поднялся, пожелав хорошей ночи каждой, и ушел. Сестры сидели молча, пока не убедились, что наверху хлопнула дверь спальни.

– Вот ведь пижон, – сквозь зубы проговорила Эл.

– Его отец тоже пропал, думаю, он не хотел нас обидеть, – встала на его защиту Вэл. – Носить что-то, что принадлежало родному человеку, наверняка имеет для него значение.

Обе сестры притронулись к своим кулонам. Эл кивнула и ничего не ответила. Да и говорить что-либо было лишним. Никакая вещь не сможет залатать то, что годами болит. Ко всему прочему, сестры сошлись во мнении, что никакого волшебного предмета у них нет. А это значит, что шансы на удачные поиски родителей гаснут с каждым днем.