– Нет, для любимого, в подарок… Послушайте, кажется, посадку объявляют… Можно ли поскорее? – нервничала Сандра.

– Конечно, конечно, сейчас подберём, не волнуйтесь. Подобных игр у нас очень много, – успокоил Сандру менеджер. – Мне нужно знать, сколько лет другу и в какой стране он живёт?

– Тридцать или около того, живёт в Египте, в Каире, – ответила Сандра, поглядывая то на часы, то на табло вылета.

– Понял. Момент, – оживился повеселевший менеджер.

Настроен он был решительно: «Продам-ка я ей все игры подряд: и где стреляют, и где сыплются шарики, и где играют в футбол, и где дерутся и гоняют танки, и где играют в морской бой…» После такой успешной продажи прибыль магазина зашкалит, и ему светит хороший бонус.

Вскоре Сандра уже бежала на посадку с пакетом, в который были плотно уложены диски.

В самолёте она провалилась в сон сразу же, как только устроилась в кресле. Снилось ей всякое: рядом стреляли, куда-то бежали люди, откуда-то сверху сыпались разноцветные шарики, кто-то загадывал ей сложные загадки, смысла которых она не понимала, у каких-то футболистов не получалось забить гол; рядом с ней зашёлся рёвом какой-то ребёнок, и она никак не могла его успокоить, но почему-то мокрой от его слёз оказалась она…

Её плеча осторожно коснулся стюард.

– Мисс, просыпайтесь. Мы в Хургаде.

Сандра не сразу сообразила, где находится, потом вспомнила: в самолёте. Поспешно направилась к выходу.

Как быстро пролетело время в полёте.

«Приснится же такая гадость, – думала Сандра. – Вредно спать в полёте».

Огляделась вокруг. Сразу вспомнились слова Осамы про цветы под её ногами, но она тут же спохватилась: «Ты же это так сказал, любимый… для красного словца». Она знала, цветы будут, только позже. Сандра очень волновалась, но постаралась взять себя в руки. Совсем скоро они с Осамой встретятся. Она закрыла глаза и представила: море цветов, поцелуи, объятия…

Пройдя паспортный контроль и получив багаж, Сандра направилась к выходу.

Встречающих было много. Поискала глазами Осаму, но его нигде не было. «Уже прошло целых два часа… Где же ты?» – недоумевала Сандра. Мимо проходили работники аэропорта, бросая в её сторону сочувственные взгляды. Некоторые задавали странные вопросы: «Муж есть?», «Почему такой красивый и такой грусний?», «Хочешь секьс?» Оставалось лишь отмахиваться.

«Какая назойливость! Трудно быть привлекательной женщиной, ох, как трудно…» – вздыхала Сандра. Комплименты её и вдохновляли, и смущали одновременно.

Осамы всё нет и нет. «Пробки, наверное, или дела задержали. А может быть, выбираешь цветы для меня… – рассуждала Сандра, стараясь не волноваться. – Ну ладно, могу и подождать, я же в отпуске, никуда не спешу…»

* * *

Махмуд глянул на часы и ухмыльнулся: женщина уже давно ждёт его в аэропорту.

«Подождёшь, ничего страшного. Всё равно спешить тебе некуда…» Столько времени просидела в самолёте, посидит ещё немного в аэропорту, и потом – у неё отпуск. А вообще длительное ожидание очень полезно для тренировки терпения, был уверен Махмуд.

Он давно заметил, что европейцы все как один нетерпеливы и зациклены на времени. Это вызывало искреннее удивление: «Какая разница, который час?»

Махмуд был убеждён в том, что к вопросу времени лучше всего относиться философски: что такое какие-то несчастные два часа по сравнению с вечностью? Европейцы придумали дурацкую поговорку: «Время – деньги». Эх, если б это было так, цены бы поговорке не было! Но в курортной Хургаде, как назло, всё наоборот: времени всегда полно, а денег мало.

Прежде чем ехать в аэропорт, предстояло многое сделать. Махмуд ждал ответа Ахмеда по поводу виллы, а также звонка своего хорошего знакомого и подельника, таксиста Али Ходда, услугами которого часто пользовался за специфическую плату: Али был страстным любителем белых женщин, и таковая была ему обещана на целый день.

Подумав о Сандре, Махмуд испытал некоторую досаду: «Эх… Ещё бы и на золотые часы тебя раскрутить… Сама ты, конечно, не догадаешься…» – ну и ладно, следующая пассия привезёт с удовольствием: влюблённых щедрых дурочек из Интернета у него хватает…

Он вздохнул. Как непроста его жизнь… Ох, как непроста. И всё из-за постоянной нехватки денег. Махмуд давно усвоил: выживает тот, кто хитрее, кто первый протянет руку к деньгам, отпихнув остальных. Он старался следовать этому правилу и по мере возможности находиться там, где могут быть деньги, предпринимая всё для того, чтобы они доставались ему одному. Вот только не всегда это получалось, точнее, не получалось почти никогда. «По мелочи – не в счёт…» – вздыхал Махмуд.

Давно известно, что основная масса денег на курортах сосредоточена в нежных женских ручках. С годами Махмуд развил в себе навык только одним лишь взглядом в веб-камеру на женщину, движением брови и губ влюбить её в себя без памяти. Женщины готовы угодить ему во всём! Да, он дамский любимец и горд этим… «Всё в этом мире продаётся и покупается. Всё без исключения, тем более любовь». Эту истину он усвоил хорошо.

Махмуд гордился собой так, что зачастую не мог сдержать слёз. Он любил доставить женщине удовольствие и умел виртуозно внедрить в её сознание, что за удовольствие придётся платить… «Интересно, крошка, сколько ты привезла с собой наличных? И не забыла ли прихватить свою кредитку?» – вспомнил он о Сандре. Напрямую с ней об этом нельзя. Как можно допустить, чтобы его заподозрили в меркантильности и корысти?! Пришлось бы оправдываться, что-то доказывать, врать…

Одно он знал точно: на курорт достойная, уважающая себя женщина прибывает с деньгами и увешанная драгоценностями. Богатых и блестящих женщин Махмуд не просто любил, – он их обожал и преклонялся перед ними.

С отгулом на работе всё сложилось лучше некуда. Даже отпрашиваться не пришлось, потому что хозяин на рассвете уехал по делам в Каир на целых три дня, о чём сообщил по телефону и грозно приказал никуда из лавки не отлучаться, заставив Махмуда поклясться, что дни и ночи тот будет бессменно проводить на рабочем посту. «Свобода! Целых три дня! – ликовал Махмуд, пообещав всё, что от него требовалось. – Обещать – не значит выполнить», – вздыхал он после разговора.

Целый день он провёл на телефоне, хвастаясь многочисленным друзьям, что скоро у него будет женщина. Друзья сильно завидовали Махмуду и ненавидели его, но виду не подавали, предвкушая лёгкую добычу. Большинство уже видели её по веб-камере и выбор Махмуда одобрили. Они тоже с нетерпением ждали Сандру, зная по опыту, что с Махмудом обо всём можно договориться за определённую плату.

Наконец – звонок от Ахмеда: есть проблемы с виллой.

– Не телефонный разговор, встретимся, поговорим… – пробурчал тот, поклявшись, что вилла как была в его распоряжении на семь дней, так и остаётся, просто есть некоторые нюансы…

Время поджимало, и Махмуд поспешил на встречу. Суммы в пять тысяч восемьсот египетских фунтов у него, разумеется, с собой не было: такие деньги он видел нечасто.

«Ладно… Что-нибудь придумаю. Не впервой… – решил он. Главное, получить ключи от виллы, и можно ехать в аэропорт. – Да… Не забыть бы спросить, почём он сейчас покупает траву. Если дешевле, то сразу же возьму».

Они встретились. За кальяном всё прояснилось.

Из рассказа Ахмеда следовало, что он больше не работает на вилле.

– Представляешь себе? Они посмели приехать неожиданно, не предупредив меня! – возмущённо заявил он, отчаянно жестикулируя.

Хозяева, зайдя на виллу, не сразу узнали её. По всей территории были разбросаны пустые бутылки, жестяные банки, использованные пластиковые стаканы. Прекрасные кусты роз были сожжены лучами беспощадного египетского солнца. Трава на газонах пожухла и пожелтела, и подслеповатые глаза хозяев не сразу разглядели, чем она усеяна: множество склизких беловатых сморщенных штучек странной формы вызывали отвращение… Там и тут валялись какие-то тряпки, грязная одежда и обувь, неопрятными грудами высилось скомканное постельное белье. Прямо в пустом бассейне, дно и стенки которого покрывала скользкая тина, спали неизвестные личности в несвежих галабеях^[4] и чалмах. Спящие и не подумали просыпаться, когда их стали настойчиво будить, так как сон их был не совсем обычным.

В апартаментах царил хаос. Часть мебели и бытовой техники была вывезена, другая часть поломана и испорчена. В некоторых комнатах хозяева обнаружили спящие беспробудным сном пары «египтянин-европейка».

– Короче, Махмуд, я уволен… – сознался Ахмед.

Уволили его без выходного пособия. Он, конечно, возмущался, искренне считая это несправедливым решением. Кто увольняет за такие мелкие провинности?! Отчитали бы, пожурили, сказали бы, что так нельзя, и объяснили бы, как надо, чтобы в следующий раз не совершать подобных оплошностей.

– Даже шанса не дали! А у меня семья в Асуане…

Ахмед был взбешён.

– Без денег выкинули! – бушевал он.

Однако, видя краем глаза, как портится настроение Махмуда, добавил:

– Но для тебя я могу что-нибудь придумать… Есть квартира.

Идея с виллой провалилась, и Махмуд был зол на Ахмеда. Выхода нет, придётся соглашаться на квартиру.

– Цена вопроса… – бросил он, – и не вздумай снова меня надуть, Ахмед.

Им заправили кальяны, и через некоторое время подельники сошлись на том, что за шестьсот египетских фунтов Махмуд получает ключи от квартиры в Хадабе^[5] на пять дней. Поворчав для вида, он отсчитал две стофунтовые купюры, пообещав, что остальное отдаст потом, и тут же мысленно включил эти расходы Сандре в счёт.

– И не забудь об орфи-контракте^[6], Махмуд, – как бы невзначай проронил Ахмед, гнусно ухмыляясь, когда отдавал ему ключ. – А то будут проблемы.

«Только проблем мне не хватало…» – подумал Махмуд. Он давно привык к тому, что при заселении в съёмную квартиру, если с тобой женщина, орфи-контракт обязателен.

– Без тебя знаю, – огрызнулся он, – бумага будет.

Соблюсти необходимую формальность – оформить своеобразный документ, называемый орфи-контрактом, было делом первостепенной важности. Заключение подобных «браков» – обычная практика в курортных городах Египта, он оформлялся на специальных бланках, и можно было это сделать хоть где: в уличных лавках, супермаркетах, экскурсионных бюро, адвокатских конторах. И стоило совсем недорого: какие-то несколько фунтов за сам бланк и столько же за оформление.

Махмуд «женился» на каждой своей пассии в первый же день их прибытия. И в этот раз он поступит так же. «Что поделать… таков закон…» – тяжко вздыхал он, но понимал, что от него ничего не зависит, и приходилось подстраиваться под суровые реалии, с годами ставшие для него привычными.

Никакой юридической силы орфи-контракт не имел. Брак, заключённый подобным образом, официальным браком не считался, однако чудным образом предоставлял местному жителю, египтянину, кое-какие существенные права в отношении своей избранницы… так сказать, права законного сожителя, а если быть точнее, права собственности на неё саму и на всё, что принадлежит ей.

Бумага эта позволяла орфи-мужу беспрепятственно находиться наедине со своей орфи-женой, не рискуя быть пойманным и обвинённым в совращении женщины или в сексуальных домогательствах, что в исламском Египте каралось довольно строго. И для туристки эта бумага служила некоей защитой, в первую очередь, от полиции нравов, рьяно бдящих за нравственностью своих граждан и туристок, вступающих в интимные отношения и жестоко карающих тех за проституцию на территории исламского Египта. Также лица, ответственные за дома со съёмными квартирами, так называемые дормены, при заселении всегда спрашивали орфи-контракт.

«Не забыть бы, что сегодня я женюсь…» – вскользь подумал Махмуд, прикупил у Ахмеда травки и поспешил в аэропорт, где его с нетерпением ждал Али.