Глава 2

Несколько месяцев назад

Отец приводил лошадь в порядок, тщательно очищая ее от грязи. Собирался в столицу, ведь моему папе была оказана величайшая честь играть для самого короля.

Глава нашей семьи немного волновался, так как ему впервые приходилось выступать перед столь высокородной особой. Но это переживание было счастливым, он ожидал момент встречи с нетерпением. Отец виртуозно играл на фортепиано и когда узнал, что его исполнение желает послушать король, буквально расцвёл от счастья.

– Жаль, что нам с тобой нельзя, – с сожалением произнесла я, наблюдая с веранды за тем, как отец расчёсывает гриву коня и мурлычет под нос одну из своих мелодий.

– Не в этот раз, Рина. Лучше мы отправимся в Земоград все вместе в другое время. Посмотрим столицу, поедим знаменитые заварные пирожные с крыжовником и даже сходим в настоящий театр!

При слове "театр" я почувствовала приятный трепет в груди.

– И купим книг?

– Обязательно.

– А собаку возьмем?

– Если будете хорошо себя вести, – учительским тоном сообщил папа.

– Надеюсь, поездка не заставит долго ждать! – воодушевленно произнесла в ответ, чувствуя, как сгораю от нетерпения.

Я отлично понимала, что во время поездки отцу будет не до нас. Ему нужно настроить инструмент, подготовиться самому, а мы будем только путаться под ногами. К тому же дороги сейчас небезопасны, чтобы возить с собой многочисленных детей и жену.

– Обещаю привезти какой-нибудь сюрприз, – подмигнул папа и поднялся на веранду, встав рядом.

Он облокотился на перила и шумно вздохнул.

Было начало апреля. Снег уже сошел, и наступили первые теплые деньки. Мое любимое время года.

Несколько минут мы просто стояли, не разговаривая, и наслаждались уютной тишиной, что царила вокруг нашего жилища на морском берегу. Только рокот волн и крик чаек на скале неподалеку, развевали тишину.

Наш дом находился в стороне от остальных и был скрыт полосой леса, который зигзагом рассекала дорога. Соседи находились совсем близко, но все равно иногда создавалось ощущение, будто мы далеко-далеко от всего мира.

Я обожала наш дом и понимала, что никакие силы неспособны заставить меня покинуть его.

– Не хочу уезжать, – вдруг признался папа.

– Почему? – выплыла я из своих мыслей, встревожившись. Он с таким нетерпением ждал этого дня. Или это просто волнение?

– Не знаю, – с сомнением произнес отец и посмотрел на меня. Его синие глаза ярко выделялись на загорелом лице, обрамлённом густыми пшеничными волосами. Многие говорили, что я его копия. Отличие было разве только в том, что у него была ямочка на подбородке, а у меня нет. От мамы, как говорил отец, мне достался мягкий изгиб бровей, будто оставляющий на лице отпечаток вечной невинности и удивления, а также полноватая форма губ и несгибаемая воля. Последнее было явным преувеличением.

– И все же?

– Просто такое чувство…

Он задумался и отвел взгляд. Синие глаза заволокло дымкой, а губы превратились в бледную линию.

– Не бери в голову, Рина, – стряхнув с себя задумчивость, произнес отец, – просто волнение.

Хотя он заметно повеселел, легче мне не стало. Его что-то беспокоило, но спросить напрямую не успела, так как он сошел с веранды и двинулся в сторону стойла.

Как только папа скрылся из виду, послышался стук копыт. Не прошло и пары минут, как на полянке перед домом появились гости. Ими оказались местные наемники. Помню, отличные ребята, которые за оплату могли, и огород перекопать, и в качестве охраны поработать.

– Привет, Рина, – поприветствовал меня Гриша – самый молодой из них.

Василий и Егор – братья – дружелюбно улыбнулись и кивнули. Они оба были немыми, хотя папа уверен, что кто-то из них явно притворяется, а, может, и оба.

– Отец сейчас будет, – я поприветствовала гостей реверансом.

– Слышал, Мирослав будет играть для самого короля.

– Узнаете, когда приедете, – хитро улыбнувшись, ответила я.

Василий толкнул в плечо Егора и многозначительно ухмыльнулся ему, а Гриша покраснел, как мальчишка.

Послышался стук, это отец вышел из стойла, неся седло. Некоторое время они болтали с Гришей, обсуждая предстоящую дорогу. Отец снаряжал лошадь, собирал вещи. Он не планировал брать с собой много, потому что во дворце его все равно оденут к предстоящему празднику, а до столицы не больше полудня пути.

Когда последние приготовления закончились, отец подошел ко мне и тепло улыбнулся.

– Со всеми я уже попрощался, – произнес он задумчиво, будто пытался вспомнить – ничего ли не забыл. – Мама с детьми еще не вернулась из города. Не буду их ждать.

Отец широко распахнул руки, и через секунду я уже была в его крепких объятиях. Папа так не хотел расставаться, что сжал меня еще сильнее и приподнял над землей, отчего мои ноги болтались в воздухе. Я задорно хихикнула, будто маленькая девочка.

– Я буду скучать, Рина.

– Я намного сильнее!

Папа отпустил меня и взобрался в седло. Вместе с наемниками он двинулся в путь, а я махала вслед, пока они не пропали среди деревьев.

Это было, пожалуй, последнее нежное воспоминание о нем. Но кошмар наяву начался гораздо позднее.

* * *

Я бежала через лес по знакомой тропинке, придерживая синее платье, чтобы оно не зацепилось за кусты. Солнечные лучи просачивались через ветви, а прохладный ветер с океана беспокоил крону. Преодолела ручей по поваленному дереву, на коре которого до сих пор просматривались корявые «рисунки», нанесенные нами еще в детстве.

Осталось только преодолеть холм впереди и буду на месте.

Сразу же за ним начиналась дивная поляна, усыпанная желтыми одуванчиками. Выйдя на нее, я оглянулась. Чуть правее можно было увидеть красные крыши домов, здесь начинался город.

Я обняла себя за плечи, чувствуя, как вспотевшую кожу холодит ветер. Надо было все же одеться теплее.

Со спины украдкой подобрался парень и, обвив руки вокруг моей талии, а сам он издал гортанный рык.

– Ар-р-р! Я злой и страшный волк! – парень укусил меня за шею, а я захихикала. – Я в козлятах знаю толк!

– Ах, значит, по-твоему, я – коза?! – театрально возмутилась и ловко высвободилась из рук парня.

Артур оглядел меня с ног до головы, делая вид, будто сомневается в ответе. Глаза цвета морской волны лукаво искрились.

– Коза, превращенная в прекрасную принцессу.

– Тогда снимайте проклятье, господин, – улыбаясь, потребовала я. – Да, чтобы все было по правилам.

Мы часто с ним так дурачились. Артур на самом деле был довольно серьезным парнем, но, бывало, позволял своему воображению разыграться.

Он тут же оказался рядом. Одна его рука снова на моей талии, а другая зарылась в волосы. Потом последовал поцелуй, который мог, пожалуй, снять любые чары.

– Значит, твой папа будет выступать перед королем?

Артур лежал на спине, подложив руку под голову, и смотрел в безоблачное небо. Я сидела рядом и перебирала пальцами свежую траву, только что выросшую после зимы.

– Да. Он был очень взволнован, но, думаю, вполне уверен в себе.

Парень усмехнулся.

– Твой отец играет волшебно! Помнишь, как моя мама растрогалась, слушая его композицию на день рождения?

Я кивнула, вспоминая, как она утирала слезы. Отец смог музыкой описать те чувства, которые испытываешь во время разлуки с любимым человеком и то, что бывает в момент долгожданной встречи. Порой казалось, что ты даже слышишь, как у несуществующих героев волнуется сердце, как они выискивают среди толпы того самого, единственного. Как замечают любимого человека, в груди все сжимается и замирает, а потом они бегут навстречу, желая как можно скорее оказаться рядом. Момент объятий сопровождается громким финалом, от которого сами наворачиваются слезы на глазах, а сердце радуется за несуществующих людей в воображаемом мире.

Это было действительно волшебно.

– Когда он возвращается? – спросил Артур, повернув голову так, чтобы видеть, что я делаю.

– Послезавтра.

– Совсем недолго.

– Он не любит надолго покидать дом. Впрочем, как и я.

– С такой семьей как у тебя никто бы не захотел.

Парень улыбнулся мне, и я ответила тем же. Ему нравилось гостить в нашем доме. Он часто повторял мне, что у нас внутри царит атмосфера любви и уюта. И ему нравилось то, что окна выходят на море, где открывался великолепный вид.

Каждый день в нашем доме был наполнен суматохой и шумом, но приятным и родным. Смех и теплые вечерние разговоры, в которых родители с детьми обсуждали разные жизненные ситуации, просто отдыхали и веселились. Слушали отцовскую музыку или устраивали театральные постановки, придуманные сестрой Оливией.

Нас растили в обстановке любви и взаимного доверия друг к другу. И ругань можно было услышать только понарошку во время сценок.

Эту атмосферу создали наши родители: отец, предки которого, не терпели нежности и тепла в семье, и мама, что вовсе росла без родных.

Некоторое время мы с Артуром просто сидели в тишине. Он наблюдал за тем, как ветер играет с листьями на деревьях рядом, а я думала о папе и его тревоге. Сегодня утром он был сам не свой. Не похоже на обычное возбуждение перед концертом.

Но, может, я зря беспокоюсь?

Мама как-то говорила, что у отца обостренная интуиция. И он никогда не делал чего-либо, если чувствовал, что это может плохо закончиться. Почему же сейчас поехал? Из-за короля?

– Ты не говорила им?

– Что? – переспросила я, отвлекаясь от тяжелых мыслей.

– Ты им не говорила?

В груди все сжалось.

– Нет, – ответила с неохотой. – Отец в этот же день сообщил о поездке и последние дни были слишком суматошными, чтобы все рассказать.

– Думаешь, разумно тянуть?

– Просто не было случая.

Артур сел и, сорвав одуванчик, вложил его мне в волосы, будто украшение.

– А надо как можно быстрее его найти.

– Я им расскажу сразу, как папа приедет из столицы, – пообещала я и также сорвала одуванчик, чтобы заложить цветок за ухо молодому человеку.

Парень притворно сощурил глаза, будто кот.

– Ловлю на слове.

Посидев еще немного, решили пойти прогуляться по лесу. В тот день мы расстались, когда на небе появились звезды, а весь следующий готовились к приезду папы, предвкушая услышать рассказы о баллах и роскошных платьях. Хотели послушать о том, как это жить в королевском дворце и говорил ли с отцом король.

И утром второго дня мы собрались всей семьей на кухне, папа должен был приехать к полудню. Мама приготовила нам целую гору блинчиков на завтрак. И с ними на стол поставили сметану, мед и варенье. Я больше всего любила есть блины со сметаной. Мои два младших брата – Люка и Митяй, которым было одиннадцать и тринадцать лет, с вареньем, причем исключительно клубничным. Средняя сестра Оливия, которой месяц назад исполнилось восемнадцать – младше меня всего на два года – всегда ела блины без начинок, лишь изредка, как я, со сметаной. А самая маленькая среди нас пятилетняя Натали – шкода и безобразница – намазывала на блины все начинки сразу и ела, вывозившись в содержимом с ног до головы.

Вся семья, кроме главы, сидели и завтракали, с нетерпением ожидая возвращения папы. Сейчас он должен был находиться примерно на полпути к дому.

Между детьми разгорелся спор о том, что привезет отец из столицы. Оливия была уверена, что его выбор падет на отличные духи или шляпку последней модной модели. Натали грезила неведомой сладостью, называемой шоколадом. Мальчишки мечтали о настоящем оружии – клинках или даже арбалетах. Мамочка отмалчивалась, но, уверена, она хотела получить редкие краски, чтобы, наконец, выполнить портрет всего семейства, который собиралась сделать давным-давно.

До отъезда отца я так же, как и они, мечтала о подарках. Но сейчас была погружена в тревожные мысли.