Цитаты из книг автора «Леопольд Захер-Мазох»

– Мученики? – Наоборот, это были натуры сверхчувственные – метафизики, находившие наслаждение в страдании, искавшие самых страшных мучений, даже смерти, – так, как другие ищут радости. К таким сверхчувственным натурам принадлежу и я, сударыня.

– Почему ж нет, если я оттого буду лишь сильнее боготворить вас? По-настоящему любить можно только то, что стоит выше: женщину, которая подчиняет тебя властью красоты, темперамента, ума, силы воли, – словом, ту, что станет твоим деспотом

Я не могу быть счастлив, взирая на ту, которую люблю, сверху вниз. Я хочу любить женщину, которую смогу боготворить, – а это допустимо только при условии, что она будет жестока ко мне.

Мы с вами – противоположности, настроенные почти враждебно друг другу. Отсюда столь сильная любовь моя к вам, частично смешанная с ненавистью, частично – со страхом.

Если уж мне не дано изведать счастье любви, во всей его полноте, я хочу испить до дна причиняемые ею страдания, муки; хочу, чтобы женщина, которую я люблю, меня оскорбляла, изменяла мне… и чем более жестоко, тем лучше.

Я ношу в душе два идеала женщины. Если мне не суждено найти свой, благородный, ясный, как солнце, идеал – верную и добрую жену, готовую делить со мной все, что определено судьбою, – я не хочу ничего половинчатого и бесцветного, я предпочитаю отдаться женщине, лишенной добродетели, верности, жалости.

Ванда ничего не сказала, только обвила меня руками, увлекла назад на оттоманку и снова начала целовать меня… И так понятен, так убедителен был этот немой язык! Но он говорил еще больше, чем я мог осмелиться понять, – такой страстной истомой дышало все существо Ванды, столько неги сладострастья было в полузакрытых, отуманенных глазах ее, в искрах огненного каскада волос под белой пудрой, в шелесте белого и красного атласа, сверкавшего переливами при каждом ее движении, в волнующихся складках горностая, в который она куталась с небрежной грацией. – Ванда, умоляю тебя… – бормотал я, заикаясь, – но ты рассердишься… – Делай со мной что хочешь… – шептала она. – Я хочу, чтобы ты топтала меня ногами… умоляю тебя… иначе я помешаюсь… – Ведь я запретила тебе говорить об этом! – строго воскликнула Ванда. – Или ты неисправим?

– Постарайтесь забыть безобразную вчерашнюю сцену. – Голос ее дрожит. – Я исполнила ваш безумный каприз. Теперь будемте благоразумны, будем любить друг друга, будем счастливы, а через год я стану вашей женой. – Моей повелительницей! – воскликнул я. – А я – вашим рабом! – Ни слова больше о рабстве, о жестокости, о хлысте… – перебила меня Ванда. – Из всего этого я согласна оставить вам одну только меховую кофточку, не больше. Пойдемте, поможете мне надеть ее.

Что случилось в действительности из того, что проносится в моем воспоминании? Что было и что я только видел во сне? Меня хлестали, это несомненно, – я еще чувствую боль от каждого удара, я могу сосчитать жгучие красные полосы на своем теле. И хлестала меня она! Да, теперь мне все ясно. Моя фантазия стала действительностью. Что же я чувствую? Разочаровало ли меня воплощение моей грезы в реальность? Нет! Я только немного устал, но ее жестокость по-прежнему восхищает меня. О, как я люблю ее, как боготворю! Ах, как бледны все эти слова для выражения того, что я к ней чувствую, того, как я предан ей всем своим существом! Какое это блаженство – быть ее рабом!

Как в лихорадке проспал я в смутных снах всю ночь. Едва светало, когда я проснулся.