Глава 3

В полдень, когда стало невыносимо жарко, толпа страждущих посетителей заметно поредела. И без того ослепительно белые храмовые стены засияли ослепительным блеском. Даже цикады умолкли, не в силах переносить невыносимый жар.

Когда тень от храмовых стен съёжилась до узенькой едва заметной полоски, сдались и самые стойкие попрошайки. Вяло обмахиваясь пыльными лохмотьями, разбрелись по окрестным улочкам в поисках спасительной прохлады.

Гверн поправил широкополую шляпу и, щурясь от яркого света, придирчиво осмотрел свой новенький дорогущий костюм. Мстительно поджав губы, залепил щелбан зелёной мухе, нагло прохлаждающейся на пышной крахмальной манишке, и, придав лицу горделиво-скучающее выражение, решительно направился к воротам.

Время выбрано что надо. Если с утра стража ещё хоть как-то бдит, то к полудню солнце делает своё дело. От пышущих жаром стен не спасают даже широкие черепичные козырьки над надвратными башнями. Гвардейцы всеми правдами и неправдами стараются убраться от палящего зноя куда-нибудь подальше в глубину веющих прохладой тёмных храмовых подземелий.

Вступив в тень воротной арки, Гверн поднял вопросительный взгляд.

Пора бы уже показаться доблестной страже. Судя по тому, как прошлые разы менялась охрана, старшим как раз должен быть приметный щекастый пузан с длиннющими обвислыми усами.

Из бойницы показалось красное распаренное лицо усатого гвардейца. Мигом оценив дорогую одежду путника, нетерпеливо махнул рукой. Проходи мол, гость званый, и куда вас всех только пёс несёт в такую жару…

Усмехнувшись, Гверн приветливо помахал в ответ и направился прямиком к фонтану, тихо журчащему в тени колонн высокого портика.

Вот что значит дорогая одежда. За щегольской зелёный прошитый золотыми нитями камзол и пышные полосатые панталоны пришлось отвалить немаленькую сумму. Зато теперь сразу видно солидного денежного человека. Стража уважительно уступает дорогу. А всего каких-то пару дней назад в образе попрошайки даже дальше ворот не прошёл. Сразу схлопотал древком копья по спине. Скупердяи. Жалко им было дать глоточек воды бедному голодранцу…

Освежив разгорячённое лицо, тщательно утёрся платочком и с видом знатока повернулся к подошедшему молоденькому служаке, послушнику, судя по белому балахону.

– День добрый. Однако и на редкость свежая у вас водица. И не скажешь, что колодезная.

– Ошибаетесь, уважаемый, – снисходительно усмехнулся паренёк. – Видимо вы впервые в нашем городе. Вода у нас из горных ручьёв, потому она такая и свежая. Это ещё со стародавних времён, от самих отцов-основателей храма. Самотёком течёт. Акведук называется. Не слыхали?

– Э-э-э, нет, – Гверн мотнул головой, стараясь изобразить искреннее удивление. – Скажите пожалуйста, столько воды и сама…. Недоступно моему разумению. Видно что-то из магии. И куда же в таком случае она вся вытекает?

– Туда, за город, – махнул рукой послушник. – Но остаётся её немного. Хозяйство у нас огромное, сами видите. Много уходит на нужды братии, да и тот же солнечник мыть, тоже много воды нужно. Вы ведь за этим пришли в нашу скромную обитель?

– Э-э-э, да. То есть, нет, – быстро поправился Гверн. – Солнечник конечно вещь хорошая, но я бы хотел узнать про лечение.

– Лечение? – подобрался служака. – И какая же именно хворь привела вас сюда?

– Видите ли, – вздохнул Гверн. – По пути сюда с одним из моих попутчиков случилось несчастье…

Душераздирающий визг за спиной резанул по ушам. Гверн вздрогнул и рывком повернулся.

Успокаивая пугливо прядающих ушами лошадей, погонщики одну за другой вкатили во двор три телеги с огромными железными клетками. Между ржавых прутьев бесновались с десяток каменных упырей.

– Мать моя! – неверяще выдохнул Гверн. – Это.… Это же каменные упыри! Они там что, совсем сдурели? А если они вырвутся? Да нас тут всех на клочки порвут!

Послушник снисходительно усмехнулся.

– Не извольте беспокоиться. Не порвут. Клетки крепкие. Уже не одну сотню таких привезли.

– Сотню? – Гверн опасливо глянул вслед медленно удаляющейся в тёмный зев подвала жутковатой процессии. – Да, но зачем они вам?

Служака пожал плечами

– Дети тьмы. Нашим магам тоже нужно на чём-то оттачивать своё умение. Не прикажете же каждый раз гоняться за ними по окрестным горам и весям?

Гверн задумчиво почесал подбородок.

– Кхм.… Да, тоже верно. И что же, и остальных тварей тоже привозят вот так? Даже слипь?

Служака тонко улыбнулся.

– Нет, конечно. Для бесплотных и иже с ними у нас есть особые клетки. Простите, но мне надо идти принимать груз. Сейчас пришлю к вам другого послушника. Он проводит вас для аудиенции с магом.

– Да-да, конечно…

Маг оказался низкорослым лысеющим мужичком с солидным пивным животиком, заметно выпирающим даже через мешковатую чёрную мантию. Сочувственно выслушав историю о нападении слипи, задумчиво побарабанил по столу толстыми, словно свиные сосиски, пальцами.

– Значит, говорите, у того паренька рука усохла до локтя?

Гверн сокрушённо вздохнул.

– До локтя, святой отец, до локтя. Уж почернела вся. Старшой боится, как бы это всё дело дальше не пошло.

– Вот это плохо, очень плохо, – покачал головой маг. – И вы конечно бы хотели, чтобы рука стала как раньше?

– А такое возможно?

– Случай тяжёлый, – толстяк уклонился от прямого ответа. – Всё-таки слипь одно из самых ужасных творений Тьмы. Надо смотреть, пробовать. Разумеется, это будет дорого стоить. Как у вас с финансами?

– Мы скинемся! – горячо заверил Гверн. – Если сомневаетесь, закрепим сумму в договоре. Лишь бы толк был.

Услышав про договор, маг едва заметно дёрнул щекой. Наверно не ожидал такой прыти от чужеземного франтоватого простачка.

– М-м-м, договор.… Видите ли, в наших духовных магических практиках очень важное значение уделяется непоколебимой вере пациента в действенность лечения. Как вы сами понимаете, столь низменная вещь, как договор, поневоле заставляет его усомниться в конечном результате. Вот почему я настоятельно советую вам не прибегать к столь обременительным и длительным юридическим проволочкам, ограничившись простым пожертвованием храму. Кроме того…

Выйдя за ворота, Гверн ошалело встряхнул головой, скидывая липкую паутину вкрадчивого монотонного баритона толстяка. Неизвестно какой силы он маг, но по части охмурения доверчивых клиентов ему точно нет равных. Просто несравненный мастер окучивания, как говорит Старый Лис. Наверно потому главным лекарем и поставили. Хотя, пёс с ним, с магом. В конце концов, каждый зарабатывает, как умеет. Главное, удалось побывать внутри храма. Охрану, двор посмотреть, и крепость решёток канализации. Судя по запашку, та ещё клоака. Местами воняет похлеще, чем от самих каменных упырей. Но делать нечего, деньги у старикана взял, значит, хочешь, не хочешь, придётся лезть. Правда, вначале снаряжение. Лампа, верёвка, крюки, одежда, и ещё много и много чего.

Наскоро прикинув список, обречённо махнул рукой.

– Эх, прощай задаток…

Заслышав шаги за спиной, роющийся в отбросах оборванец бросил палку и пугливо оглянулся.

Кого там принесла нелёгкая? Не стража ли?

– Тьфу ты! – досадливо высморкался. – Слышь, папаш. Давай вали отсюда. Это моё место!

Сгорбленный седой старик в грязном рубище что-то невнятно прошамкал и, с трудом волоча за собой драный мешок с выпадающими клочками соломы, уныло поковылял в заброшенный дальний проулок.

Старательно приволакивая ноги, Гверн медленно свернул за угол и юркнул в развалины дома. Наскоро прикрыв трухлявыми досками дверной проём, прислонился к облупленной штукатурке, давая отдых натруженной спине.

– Уфф, – смахнул капельки пота со лба.

Правильно говорят, старость не в радость. От хорошей жизни так не скрючит. Зато ни у кого не возникнет никаких вопросов. Бредёт себе куда-то дряхлый выживший из ума бродяжка, и пусть бредёт. И очень неплохо получилось. Особенно с накладной бородой и тряпьём. Дух стоит знатный. Даже стражи и те брезгливо воротят нос. А всего-то какой-то денёк подержал тряпьё в доме заядлой бабки кошатницы. Скрепя сердце, пришлось распрощаться с парнями и съехать с постоялого двора в покосившуюся халупу с тридцатью кошками. Может оно и больше, но остальные вроде как пришлые, и потому сердобольная бабулька их в расчёт не берёт и кормит всех подряд без разбора. Поэтому новый постоялец пришёлся как нельзя кстати. Всё какое-никакое подспорье с деньгами. За четвертак в месяц комнатка с отдельным входом, топчан, древний сундук и кривое окошко. Зато вышло дёшево и весело. Тихий закоулок на самой городской окраине, домик развалюха, игривые кошки как полоумные носятся друг за другом чуть ли не по потолку. И конечно, при таком веселье, само собой ни одной крысы или мышки в доме. Кроме одной, очень тщательно оберегаемой…

Гверн спустился в подвал и заглянул в пролом в полу.

Пахнуло гнилью и плесенью. Пыль, заботливо оставленную вокруг дыры, за прошедшие три дня так никто и не потревожил, кроме окрестных котов. По крайней мере, следы одни кошачьи, хотя и здорово смазанные. Это хорошо. Кто бы ни был тот таинственный соглядатай, но свою работу он выполняет из рук вон плохо. Мог бы и проследить, чего это вдруг подопечный двое суток по старым развалинам рыщет. Гнать взашей таких работничков надо. А вообще, тут что-то нечисто. Или старикан просто так стращал, или никакого соглядатая нет и в помине. Точно. Нет никого, и не было. Сколько не следил, за всё время так и не заметил за собой никакого хвоста. А уже пора бы. Ведь полдела уже считай сделано.

– Ладно, пора к делу.

Вздохнув, развязал мешок и вытащил крошечную клетку. Притихшая в уголке мышка поднялась на задние лапки и настороженно принюхалась.

– Привет, Мыш, – шепнул Гверн. – Да-да, пришло время поработать, – просунул меж прутьев корочку хлеба. – На, погрызи пока.

Питомец торопливо захрустел угощением.

– Во-во, правильно, жуй. А я за подкреплением, – усмехнувшись, Гверн вытащил крошечную коробочку и приоткрыл крышку. Чёрные ангаманские тараканы недовольно зашипели, грозно встопорщив усы.

– Всё-всё, ребята, спите, – Гверн торопливо захлопнул крышку. – Ишь, расшипелись.

Странный для непосвящённого груз пришлось тщательно скрывать от попутчиков всю дорогу. Иначе бы сразу прослыл чернокнижником. Стражи парни простые, разбираться не станут. И в самом деле, какой человек в здравом уме повезёт с собой мышь и тараканов. Чернокнижник и всё. А с чернокнижниками везде разговор короткий. На выбор костёр, или осиновый кол. И даже не знаешь, что лучше…

Подмигнув увлечённо хрумкающему Мышу, Гверн быстро переоделся в чёрную просмоленную рыбацкую одежду. Привычно закинул за спину заплечную сумку и ещё раз мысленно перебрал список.

Вроде бы всё, ничего не забыл. Короткая железная дубинка, пара факелов, крюк, пилка, верёвка, мел, накидка и крепкий посох из ясеня, вещь, порой просто незаменимая. Что путь ненадёжный в темноте проверить, что от крыс отмахнуться. Это наверху они тише воды, ниже травы. А если припрёт, зверь страшный. Бывает, в каменных мешках с голодухи друг друга рвать принимаются, а уж человека сожрать вообще раз плюнуть. Хитрые твари. Не силой, так скопом берут. Не хуже любой нечисти. Порой только огнём отогнать можно. Без огня под землёй всё, считай пропал. Вот почему в подземельях его надо беречь как зеницу ока. Чтоб ни ветерок, никакая другая случайность не потушила. И вот тут без надёжного фонаря никак не обойтись. Пусть даже пришлось переплатить карликам втридорога, как будто он из чистого золота, а не из тонкой железки склёпан. И сколько с ними ни торговался, даже четверти аурелия не уступили, скупердяи.

Фыркнув, Гверн высек кресалом сноп ярких искр и поднес тлеющий трут к фитилю.

Вспыхнул крошечный желтоватый огонёк. Может на дневном свету и не очень яркий, но для подземелий самое то. Конечно, положа руку на сердце, зря на карликов ругался. Фонарь своих денег стоит. Маленький, лёгкий, с удобной задвижкой на стекле. Щёлк пальцем – светло, щёлк – темно, даже фитиль тушить не надо. Карлики вообще самые искусные мастера в таких тонких вещах.

– Что ж, пора…

Подцепил крючком посоха дужку фонаря и осторожно опустил в пролом. Не мешкая, просунул следом сумку и опустился сам.

Пахнуло сыростью и запахом тлена. Где-то вдалеке мерно стучали капли, отдаваясь многократным эхом от каменных стен.

Гверн вытащил клетку и повесил на пояс. Мышонок просунул мордочку между прутьев и настороженно зашевелил носом.

– Да, брат, – согласился Гверн. – Темновато тут, но котов вроде пока нет…

Закинул сумку на спину, и, подсвечивая путь фонарём, побрёл в темноту туннеля, время от времени чиркая мелком по стенам и поглядывая на беззаботно умывающегося мышонка.

Умывается, это хорошо. Значит, воздух чист и можно спокойно идти дальше. А вот если Мыш притихнет, или даже хуже того, уснёт, дело плохо. Бросай всё и беги назад со всех ног, потому как времени осталось очень мало и скоро и сам незаметно уснёшь, чтобы никогда больше не проснуться. И дело тут даже не в колдовстве. Просто под землёй действуют свои законы, и горе тому, кто их не знает. А уж науку подземелий в своё время пришлось хлебнуть сполна. Лис гонял своих учеников беспощадно. Везде. И на земле, и под землей, и под водой. Наверно потому до сих пор и остался жив…

Промелькнувшая шагах в десяти смутная серая тень заставила судорожно схватиться за нож.

Сдавленно мяукнув, здоровенный серый кот сердито зыркнул жёлтыми глазищами, беззвучно метнулся к стене влево и исчез.

– Тьфу ты, кошара! – в сердцах выругался вслед Гверн. – Шляешься где ни попадя!

Чего только с перепуга не померещится. На какой-то миг даже показалось, что это не кот, а каменный упырь. Хотя откуда им тут взяться. В городе кругом куда не плюнь везде один солнечник. Да и маги, опять же, вроде бы как бдят.

Мельком глянув на присмиревшего Мыша, Гверн приподнял фонарь повыше и осторожно подкрался к месту исчезновения кота.

Неровный дрожащий свет выхватил старую ржавую решётку, наглухо вмурованную в осклизлый полукруглый свод ответвления. Основной же туннель, судя по направлению, резко поворачивал вправо, уводя к ремесленным мастерским.

–Х-м-м, – Гверн озадаченно почесал подбородок. – Сдаётся мне, эта решёточка тут неспроста. Туда-то мне и нужно…

Поставил Мыша на пол и открыл коробочку с тараканами. Примерился, и, ухватив самого шустрого за длинные усы, пересадил на посох. Молодой рогатый самец недовольно зашипел, но, почуяв долгожданную свободу, быстро побежал вверх по деревяшке.

Гверн, не мешкая, сунул посох между прутьев и медленно повёл снизу доверху.

Конечно, до храма ещё далековато, но от этих храмовников всего можно ожидать. Не только у магов бывают свои секреты. Может для простого смертного магические чары и незримы, но зато очень зримы для обычных тараканов. Неизвестно как их чувствуют эти маленькие шустрые пройдохи, но это странное умение уже не раз спасало жизнь. Коты, крысы, мыши и всякая другая живность не в счёт. Тончайшие сонные чары чувствуют именно чёрные ангаманские тараканы. И это знание передаётся в воровской гильдии как величайшая тайна только самым лучшим из лучших.

Беглец добежал до конца посоха, на миг замешкался, и повернул обратно.

– Вот и молодец, – усмехнулся Гверн. – Ладно, отдыхай пока.

Подхватил таракана за усы и вернул обратно к собратьям.

Шустрый, значит всё чисто. Решётка попалась без секретов. Самое обычное честное ржавое железо в два пальца толщиной. Теперь всего-то осталось его лишь пройти. И для начала надо попробовать самое простое.

Скинув сумку, поднял фонарь повыше и тщательно, пядь за пядью внимательно оглядел и ощупал каждый камень вокруг входа. Ну же, где ты. Хотя бы одно малейшее пятнышко или неравномерный рисунок пыли. Не особо верится, но вдруг. Бывает, на случай бунта городские стоки используются знатью как тайные ходы. Остаётся только нажать нужный камушек и путь свободен. Вот только бы найти его, этот нужный камушек…

Ощупав третий ряд кладки, сокрушённо вздохнул.

Жаль. С наскока взять не удалось. Или потайного хода нет и в помине, или им давно не пользовались.

Ну, нет, так нет. Значит, придётся идти напролом. Конечно, Старый Лис сейчас бы сказал, фи, мой мальчик, какая грубая топорная работа, но делать нечего. Иногда приходится поступать грубо и без изысков, как простой деревенский воришка с амбарным замком. Пилить, кстати, тоже пока нежелательно. Лишний шум уж точно ни к чему. Нужен тихий вариант.

Вытащил верёвку и задумчиво оглядел ряды прутьев.

Сбоку или посредине? С одной стороны посредине лучше всего, нагнулся чуть и прошёл, но выйдет уж слишком заметно. Пожалуй, лучше всё же сбоку. Правда, надо прутка два-три отступить от стены. Не ползком же, ползти, в самом деле, как змей подколодный. Ладно, это уже мелочи. Пора к делу…

Плотно, виток за витком обмотал верёвкой четвёртый и пятый прутья. Придирчиво подёргав обмотку, просунул в зазор дубинку и, поднатужившись, медленно надавил на рукоятку вниз.

Прутья жалобно скрипнули и нехотя изогнулись. Гверн примерился головой к зазору.

Маловато. Ещё.

Наивен тот, кто всерьёз уверен, если пролезла голова, пролезет и всё остальное. Конечно, если ты не младенец, и тебя с усердием не тянет на этот свет бабка повитуха.

Раздвинув прутья с запасом, смахнул с носа набежавшую капельку пота.

– У-ф-ф. Ну вот, как-то так…

Протиснулся через решетку и заученно черканул мелом по стене.

Одна есть. Что ж, можно считать, первую преграду прошёл играючи. Хотелось бы верить, что так оно будет и дальше. Тьфу-тьфу…

Подхватив пожитки, двинулся по туннелю, привычно прощупывая перед собой посохом пол и подсчитывая шаги. На триста двадцатом откуда-то повеяло затхлой сыростью. Обострившийся в темноте слух уловил едва слышное мерное журчание воды.

Из-под ног выскочила потревоженная тощая крыса и метнулась в темноту. Пыхнула яркая вспышка. Предсмертный истошный визг резанул по ушам.

– Твою же мать!

Выронив фонарь и посох, Гверн отчаянно сиганул назад. Железный грохот гулким эхом раскатился под сводом.

Облизнув пересохшие губы, Гверн привалился к стене, стараясь унять бешеный стук сердца. Перед глазами крутились цветные круги.