5 (Начало)

Сергей очнулся в какой-то странной комнате, сплошь белой, ни окон, ни дверей. Светильников нет, но в комнате светло как днем. Казалось, сами стены излучают ровный перламутровый свет. В комнате никакой обстановки. Лишь ложе, вросшее в стену, на котором лежал Сергей.

Недоуменно повращав глазами, Сергей спустил ноги с ложа и сел. С правого плеча сползла лямка сумки, и та упала на пол. Звук от ее падения оказался почему-то тише, чем должен был быть. Наклонившись, Сергей провел пальцами по полу. Пол оказался упругим и шершавым, хотя на вид был абсолютно гладким. Его материал Сергей не смог определить. Он поднялся с ложа и попрыгал. Звука не было, лишь тихий шорох подошв.

«Странно, где я?» – подумал Сергей.

Пройдясь по комнате, он ощупал стены. Материал напоминал пластик, но по гладкости больше походил на стекло. Дверей он обнаружить так и не смог.

«И как я сюда попал? Неужели тот тип меня оглушил?»

Нет, не сходится. Голова совершенно свежая и легкая, как пушинка. После удара она бы болела. Но комната все же какая-то не такая…

«Может, я арестован? – испугался Сергей, но отмахнулся от глупой мысли. – А что я сделал, чтобы арестовывать меня? Да и на камеру совсем непохоже».

Комната была небольшой: метров пять в длину и метра три в ширину. Потолок, правда, невысокий – Сергей спокойно мог дотянуться до него пальцами при своих метре семидесяти, если подняться на носочки.

«Может, изолятор? В «дурке», говорят, такие есть, – предположил Сергей. – Нет, там стены, вроде как, мягкие. И двери присутствуют. С окошечками».

Несколько раз обойдя комнату по периметру и так и не обнаружив никаких щелей или зазоров, Сергей вернулся обратно к ложу и опустился на него.

Поверхность ложа также была не совсем обычной, вернее, совсем необычной – как он только сразу не заметил! Материал покрытия оказался настолько гладким, что вовсе не ощущался, лишь по давлению на ладонь и пальцы. Сергей царапнул поверхность ложа ногтем, но ноготь лишь скользнул по неведомому материалу, словно по воздуху, не ощутив никакого сопротивления.

«Любопытно…»

Сергей опять огляделся. Не может такого быть, чтобы в комнате не было дверей. Как-то же он сюда попал?! Да и видеокамеры здесь должны быть.

В животе заурчало. Сергей вспомнил о незаконченном ужине. Поесть, благодаря дядькиной выходке, ему так и не удалось, и теперь желудок решительно напоминал о себе.

– Эй, меня кто-нибудь слышит? – крикнул Сергей.

Ответа не последовало.

– Я есть хочу. Здесь вообще кормят или нет? Ау-у!

Несколько секунд ничего не происходило, а затем пол у ног Сергея неприятно зашевелился и начал расходиться лепестками. Сергей вздрогнул от неожиданности и подобрал ноги, с тревогой наблюдая за странным явлением. Из-под лепестков показалась круглая поверхность. Она быстро выдвинулась вверх на толстой, круглой ножке на высоту около метра и застыла. Лепестки пола сошлись вместе и вновь срослись.

Сергей наконец догадался, что это стол. Он осторожно спустил ноги и коснулся стола. Материал напоминал тот, которым был устлан пол комнаты. Опустившись на корточки, Сергей внимательно пригляделся к полу – ни шва, ни трещинки. Ощущение такое, будто стол стоял здесь всегда. Ничего подобного Сергей в жизни не видел, и даже не слыхал о подобном. Хотя, много ли он знает о современных технологиях…

Почесав затылок и выбравшись из-под стола, Сергей выжидающе уселся перед ним, несколько расслабившись.

«Хоть голодом морить не будут», – подумал он, ожидая, когда ему подадут еду. Сейчас-то он наконец увидит своих похитителей.

Однако время шло, но в комнате никто не появлялся. Еды тоже не было. Это попахивало явным издевательством.

«Ну и где еда? – Сергей растерянно побарабанил пальцами по столу. – Эх, хоть бы картошечки жареной с колбаской. Можно даже без пива».

И вдруг прямо из воздуха посреди стола появилась тарелка, наполненная отлично поджаренным картофелем ломтиками с коричневой хрустящей корочкой. Поверх картошки лежал кружок колбасы, источая мясные (!!!) ароматы. Рядом с тарелкой возникли вилка с ножом и салфетка.

«Ну дела-а!» – Сергей изумленно похлопал глазами, но чувство голода перебороло интерес к невероятному.

Схватив вилку, Сергей набросился на еду.

«Могли бы и пивка кружечку дать», – между делом подумал он, отпиливая туповатым зазубренным ножом кусочек колбасы.

Рядом с тарелкой возник стакан, наполненный каким-то соком.

«Ага, запрет на алкоголь…»

Сергей поднял стакан и поднес его к лицу, принюхался. Затем сделал небольшой глоток. Сок по запаху напоминал ананасовый, но вкус оказался незнакомым: не очень сладким, освежающим.

«Сойдет», – резюмировал Сергей, возвращаясь к картошке.

Через десять минут, отодвинув от себя тарелку и вытерев салфеткой губы, Сергей почувствовал ленивую истому. Он сбросил сапоги и развалился на ложе, сыто цыкая зубом и глядя в потолок. Накатила усталость. Глаза сами собой закрылись, и Сергей уснул, не заметив, как посуда исчезла, а стол вновь бесшумно опустился под пол и скрылся, будто его не было вовсе…

2

– …Жорик, ты балбес! – сказал проходящий мимо сержант Боря Давыдов и похлопал по плечу Жору, сидящего на длинной низенькой деревянной скамейке.

На сержанте было полотенце, которое он придерживал рукой.

– Чего это? – надулся Жора.

– А того, – остановился Боря, поглядев на Жору сверху вниз. – Ты на кой ухарю в глаз засветил?

– Ну, так вышло, – буркнул Жора, отворачиваясь. – Он это… наседать как начал.

– Наседать? На тебя? – развеселился Боря. – Да он тебе в пупок дышит. Наседать! Вот накатает на тебя прокурору.

– Не накатает, – отмахнулся Жора.

– Ну-ну. Ваську патлатого забыл уже? Тоже был любитель лапами размахивать.

– Ну, помню. И чё?

– А ничё! Где Васька?

– Где надо, – окончательно расстроился Жора.

– Вот то-то и оно. Ну, бывай, Жорик! – Боря махнул рукой и затопал босыми пятками в сторону душа.

Жора, выпятив нижнюю губу, проводил его долгим, угрюмым взглядом и вздохнул.

– Да, погорячился малость, – саданул он кулаком по коленке.

Мыться расхотелось. Жора вновь обулся, поднялся со скамейки, закрыл личный шкафчик и вышел из раздевалки, на ходу вкладывая в металлическое кольцо на поясе дубинку с боковой ручкой – тон-фа по древне-японской терминологии. Название это очень нравилось Жоре, и он долго его учил, осилив наконец через пару-тройку дней.

В коридоре Жора внезапно напоролся на майора Шоронова.

– Так, – сказал тот, останавливаясь и закладывая руки за спину.

Жора напрягся. По опыту он уже знал: майорское «так» – это не к добру.

– Вот ты где, Кожухов, – констатировал майор, покачиваясь на каблуках. – Что произошло в магазине?

– Да я… Ничего особенно, товарищ майор!

– Я так и понял. Мордобой – это, по-твоему, ничего особенного?

– Ну-у, – неопределенно протянул Жора и почесал макушку.

– В общем, с тебя рапорт о случившемся. Тебе лично – полчаса! И смотри у меня! – майор погрозил Жоре пальцем.

– Слушаюсь, товарищ майор! – вытянулся в струнку перепуганный Жора.

Майор придирчиво оглядел Жору и степенно удалился.

Жора вздохнул. Пугал его, разумеется, не майор, не его палец и даже не прокурор, которому хлюпик, по-видимому, все-таки уже накатал жалобу. Жору пугал рапорт – его нужно было писать. Письмо Жора воспринимал едва ли не как высшую форму насилия над человеком.

С ранних лет Жора – Георгий Кожухов уделял наибольшее внимание спорту и физической подготовке. С детства он был высоким, плечистым и на дух не переносил насилия над ближним, почему вечно встревал в любые разборки между сверстниками и даже старшими ребятами. Доставалось не только виноватым, но и правым. Входя в раж, Георгий не особо задумывался над проблемами правосудия. Главным для него было прекратить побоище, что он успешно и осуществлял, щедро раздавая тумаки направо и налево.

К своим двенадцати годам он действительно практически поборол насилие в одном отдельно взятом районе – стоило Георгию замаячить на горизонте, как драка тут же прекращалась и все разбегались, сломя ноги и головы, кто куда.

Кроме насилия терпеть Георгий также не мог и школу. Исключая, разумеется, уроки физкультуры. Науки ему не давались, особенно русский и литература. Преподаватели сначала качали головами, а потом и вовсе махнули на Кожухова рукой. Родители, выбиваясь из сил, кнутом и пряником вдалбливали своему отпрыску основы наук, просиживая с ним до позднего вечера. Все было без толку.

Закончив школу с твердыми тройками и не поступив ни в одно учебное заведение, Георгий махнул на все рукой и ушел в армию. Попал в воздушно-десантные войска. После, имея награды и поощрения, ему удалось устроиться в отдел вневедомственной охраны.

Поначалу он всех сразил своей прямолинейностью, принципиальностью и порядочностью – на Георгия не могли нарадоваться. Но уже вскоре начались проблемы.

Георгий заводился с полоборота, стоило кому-нибудь задеть его или огрызнуться. Заканчивалось все обычно одним ударом могучего Жориного кулака, после чего руководство ОВО, хватаясь за голову, отчитывало Георгия и старалось замять его проделки когда лично, а когда и самому Георгию приходилось идти на поклон к пострадавшему и умолять забрать заявление в прокуратуру в обмен на обещание все оплатить. И если бы не ценность мировоззрений Георгия, его давно бы выставили из ОВО.

Георгий после каждого такого случая корил себя за несдержанность, проклиная свой несносный характер, старательно держал себя в руках два-три месяца, а потом все повторялось…

Жора спустился в подвал, где располагался архив, в котором работала молоденькая девушка Леночка. Лена, заметив торчащую в дверях расстроенную физиономию Жоры, оторвалась от бумаг и горестно вздохнула.

– Опять?

– Угу, – с виноватым видом кивнул тот.

– Ладно уж, выкладывай, чего там у тебя сегодня приключилось. – Она выудила из стопки бумаг чистый лист, взяла в руки ручку и уставилась на Жору.

Выложив более-менее складно обстоятельства происшедшего и ответив на кучу наводящих вопросов, Жора наконец покинул Леночку, оставив ее в сосредоточенном одиночестве строчить рапорт за коробку конфет. Тихонько прикрыв за собой дверь, Жора отошел к окну, оперся о подоконник и невидящим взором уставился на улицу.

Время текло медленно. Жора изнывал от скуки и ожидания, все время поглядывая на настенные часы в конце коридора.

Наконец дверь архива распахнулась, и на пороге показалась Леночка. Процокав каблучками, она протянула Жоре бумагу, исписанную крупным красивым почерком.

– Вот, держи. Расписаться-то сам сможешь?

– Угу, – сказал Жора, принимая лист из тонких, белых рук Леночки.

– Дату не забудь поставить.

– Угу. Это… спасибо большое! – смущенно поблагодарил он.

– Не за что. Конфеты с тебя.

– Без вопросов! – Жора ткнул себя в грудь кулаком.

– Какой же ты балбес все-таки.

Леночка тихонько хихикнула и скрылась за дверью.

Жора прислонился к подоконнику и, наморщив лоб, принялся читать «свой» рапорт, шевеля губами. Все было вроде как верно.

Вытащив из кармана серебристую металлическую ручку и щелкнув колпачком, Жора быстро поставил дату и роспись, высунув при этом кончик языка.

– Ну вот, – сказал он, весьма гордый собой. – Сейчас отнесу майору, и все. И как только Ленка так складно замутить может? – почесав ручкой за ухом, подумал вслух Жора.

Он убрал ручку в карман, пригладил ежик коротких волос и бодро зашагал в направлении кабинета майора. Но тут в конце коридора ему преградил дорогу какой-то странный тип в штатском: в черном костюме и в галстуке.

Жора остановился, пытаясь сообразить, что от него понадобилось незнакомому типу.

– Георгий Кожухов? – спросил тот.

– Я. А вы кто такой?

– Это совершенно не имеет значения, – отозвался тот, копаясь в кармане.

– Э, э… Эй! – Жора решил, будто незнакомец вытаскивает оружие и кинулся на него.

Незнакомец быстро отступил в сторону, выхватил какую-то необычную коробочку, смахивающую на парализатор, и нажал кнопку. У Жоры закружилась голова, и он провалился в абсолютную черноту небытия.

Листок с рапортом, выпавший из Жориных пальцев, спланировал на пол и скользнул под батарею центрального отопления.

Коридор опустел.