СОН В МЕКСИКАНСКУЮ НОЧЬ

Приют Троцкий смог найти только в Мексике, далекой от основных политических битв того времени. Его сторонники были постепенно уничтожены. После убийства Кирова в 1934 году в аппарате госбезопасности по всей стране были сформированы подразделения, которые занимались троцкистами. Сталин называл троцкистов «оголтелой и беспринципной бандой вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданиям разведывательных органов иностранных государств». На московских процессах будут говорить, что Троцкий вместе с Гитлером и при помощи Тухачевского готовил расчленение Советского Союза и восстановление власти буржуазии.

Троцкий в эмиграции писал очень много и не всегда точно. Но несколько его исторических прогнозов сбылись. В 1931-м он предсказал, что фашисты могут прийти к власти в Германии. В 1933-м – что Гитлер готовится к войне.

А в Москве готовились иметь дело с фюрером. Как раз в 1933 году политбюро приняло решение:

«а) Считать целесообразной остановку т. Литвинова в Берлине и не отказываться от беседы с Нейратом (министр иностранных дел. – Л. М.) или если пожелает Гитлер, то и с ним.

б) В случае, если немцы будут предлагать подписать протокол о том, что все конфликты улажены, идти на это можно при условии, если они публично в той или иной извиняющейся форме выразят сожаление по поводу ряда неправильных действий германских властей в конфликте о журналистах. Если же они протокола требовать не будут, то ограничиться беседой в тоне, дающем им понять, что мы не намерены углублять конфликт и готовы сделать все необходимое для восстановления прежних отношений».

В своих заметках Троцкий полагал, что со временем возникнут Соединенные Штаты Европы, что между европейскими странами исчезнут таможенные преграды и законодательство станет единым.

Весной 1939 года Троцкий писал, что Сталин созрел для союза с Гитлером. Осенью этот союз, вызвавший изумление во всем мире, был заключен. 2 сентября 1939 года Троцкий предупреждал, что через два года Гитлер нападет на Советский Союз. И двух лет не прошло, как этот трагический прогноз оправдался…

Весной 1940 года в своем завещании Троцкий писал: «Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом… При каких бы обстоятельствах я ни умер, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее». Он был уже тяжело болен: «Если склероз сосудов примет затяжной характер и мне будет грозить длительная инвалидность… то я сохраняю за собой право самому определить срок своей смерти».

Но Сталин избавил его от необходимости принимать это трудное решение. Сторонников по всему миру у Троцкого было не так уж много, притягательная сила его идей слабла. Но Сталину казалось, что бывший председатель Реввоенсовета по-прежнему опасен. Убить Троцкого, который после изгнания из России жил в Мексике, было страстным желанием Сталина. Мало кого он ненавидел так сильно, как Троцкого.

В конце мая 1940 года было совершено первое покушение на Троцкого. Два десятка человек в полицейской форме разоружили охрану его дома в Койоакане (неподалеку от Мехико), забросали дом взрывчаткой и обстреляли из пулеметов. Троцкий чудом остался жив, но с того дня жил в атмосфере обреченности. Каждое утро он говорил жене:

– Видишь, они не убили нас этой ночью, а ты еще чем-то недовольна.

Но, как говорил товарищ Сталин, нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики-ленинцы. На роль исполнителя нашли испанца Рамона Меркадера. Выпускник кулинарного училища, он работал в отеле «Ритц» в Барселоне, где его завербовали советские разведчики. Его мать Мария Каридад тоже была агентом НКВД.

Уже через пять дней после первого покушения будущий убийца проник в дом Троцкого. Он называл себя Жаком Морнаром, сыном бельгийского дипломата, а пользовался фальшивым канадским паспортом на имя Фрэнка Джексона.

20 августа Меркадер пришел к Троцкому, несмотря на жару, в плаще и шляпе и попросил прочитать его статью. Когда Троцкий взялся за чтение, Меркадер вынул ледоруб (еще у него с собой был молоток и пистолет) и, закрыв глаза, со всей силой обрушил его на голову Троцкого. Он надеялся убить Троцкого одним ударом и убежать. Но Троцкий вступил с ним в борьбу. И от растерянности Меркадер даже не сумел воспользовался пистолетом. Услышав шум, вбежали охранники и схватили убийцу.

На следующий день Троцкий умер в больнице. Проститься с ним пришло триста тысяч человек. Убили и почти всю семью Троцкого. В этом тоже соблюдался сталинский принцип – за врага отвечают все его родные.

Один из сыновей Троцкого инженер Сергей Седов (оба сына носили фамилию матери, не хотели незаслуженно пользоваться славой отца) занимался не политикой, а наукой. Он отказался уехать с отцом, остался в Советской России. Он преподавал в Высшем техническом училище в Москве, подчеркнуто не участвовал даже в разговорах на политические темы, наивно полагая, что к нему у власти претензий быть не может.

Разумеется, это его не спасло. В 1936 году Сергея Седова для начала отправили в ссылку в Воркуту. Потом новый арест – и расстрел. Расстреляли также обоих зятьев Троцкого. Одна его дочь умерла от чахотки в 1927-м в Москве, вторая – в 1933-м в Берлине. Третья сидела с 1937-го в Сибири, но выжила. Только в 1961 году, когда ей исполнилось восемьдесят семь лет, КГБ перестал за ней следить.

Второй сын Троцкого – Лев Седов унаследовал от отца бойцовский характер. Он последовал за родителями в эмиграцию и стал верным помощником отца. Он жил в Париже и пытался сплотить единомышленников, не подозревая, что окружен осведомителями советской разведки. В начале 1938 года его оперировали по поводу аппендицита. Операция прошла благополучно, но через четыре дня его состояние ухудшилось. Пришлось делать повторную операцию. 16 февраля Лев Седов умер в парижской клинике. Мало кто сомневался в том, что его смерть – дело советской разведки.

Лев Троцкий был одним из отцов-основателей Советского государства. Ему судьба щедро отпустила славы и восторгов, несчастий и горя, писал его биограф Исаак Дойчер. Троцкий видел, как осуществились его самые смелые мечты, как мгновенно реализовывались его идеи, он был триумфатором. И он видел крушение всех своих надежд и собственное падение.

В конце жизни Лев Давидович по-иному посмотрел на Ленина. Он жалел, что так много спорил с ним. Историки говорят, что Ленин несколько настороженно относился к Троцкому, потому что он недолюбливал идеалистов, предпочитал практиков, которым ничто не мешает делать повороты на крутой дороге истории.

Троцкий отличался от Ленина (и от Сталина) тем, что не являлся фанатиком власти. Троцкий в определенной степени остался романтиком. Во всяком случае, из первой плеяды победителей он единственный сохранил веру в марксизм и революцию.

Незадолго до того, как его убили по приказу Сталина, Троцкий записал в дневнике: «Прошлой ночью мне приснилось, что я разговаривал с Лениным. Он с тревогой спрашивал о моей болезни: «У вас нервное утомление, вы должны отдохнуть. Вы должны серьезно посоветоваться с врачами». Я рассказал Ленину о своей поездке в Берлин на лечение в 1926 году и хотел добавить: это случилось после вашей смерти, но сдержался и заметил: это было после вашей болезни».

Как странно… В конце жизни в своих снах и грезах Лев Троцкий, демон революции, как его любили называть, видел себя под защитой заботы и любви Ленина.

В Европе, прежде всего во Франции, по-прежнему существует троцкистское движение. А на родине Троцкого одни считают его злейшим врагом Ленина, революции и советской власти, другие, напротив, фанатиком-русофобом, вознамерившимся разрушить Россию во имя мировой революции. Однако Троцкий считал, что построение социализма возможно только одновременно со всей Европой. Отсюда многие историки делают вывод, что Россия Троцкого не интересовала, а Сталин, напротив, думал только о России. И что Троцкий презирал русскую культуру, а Сталин ценил. Но Сталин планомерно уничтожал русскую интеллигенцию, а Троцкий всего лишь писал литературнокритические статьи о писателях и поэтах.

И по сей день Лев Троцкий остается для многих демоном революции, историческим врагом России или просто самим Сатаной, предводителем мирового еврейства и погубителем страны. Десятилетиями авторы, не скрывающие своего антисемитизма, пишут о том, что жестокость Троцкого объясняется его еврейским происхождением: он не жалел ни Россию, ни русских.

А кем считали его некоторые современники? Еще в январе 1918 года в газете «Петроградский голос», критически относящейся к большевикам, известный писатель Александр Амфитеатров опубликовал статью под названием «Троцкий великоросс». Он полемизировал с обычной оценкой – Троцкий «инородец», чужой для России человек. Амфитеатров писал, что «Троцкому, напротив, не хватает традиционных еврейских черт – осторожности, образования, умения приспосабливаться к обстоятельствам. Беда как раз в том, что Троцкий слишком хорошо усвоил типичные черты великоросса, причем великоросса-шовиниста: похвальба, драчливость, нахрапистость, легкомыслие, злоба, умение утереться».

На самом деле национальность имела для Троцкого столь же малое значение, как для Дзержинского или Сталина. Эти люди не чувствовали себя ни евреями, ни поляками, ни грузинами. Они считали себя выше национальностей и ставили перед собой задачи всемирного характера. Выбирая себе друзей и врагов, они отнюдь не руководствовались этническими принципами. Не случайно маленький сын Сталина по секрету сказал сестре: «А наш папа раньше был грузином…» Поздний антисемитизм Сталина, выселение им целых народов – явление другого порядка.

Люди, которые ненавидят Троцкого, говорят: слава богу, что не он пришел к власти, а то было бы хуже, чем при Сталине… А разве могло быть хуже?

Глава 2
ГЕОРГИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЧИЧЕРИН. ЧЕЛОВЕК НЕ ОТ МИРА СЕГО

Весной 1934 года в Наркомате иностранных дел бдительные чекисты раскрыли заговор гомосексуалистов. Госбезопасность заботила не сама по себе сексуальная ориентация дипломатов, хотя Лубянка взяла на себя и заботу о чистоте нравов государственного аппарата. Люди нетрадиционной ориентации были признаны потенциальными врагами советской власти. Возможно, потому, что вербовщики советской разведки первыми сообразили, как удобно набирать агентов среди гомосексуалистов. Во-первых, люди, вынужденные вести двойную жизнь, умеют хранить тайну. Во-вторых, они легко находят интересующих разведку людей внутри гомосексуального братства. А в постели выведываются любые секреты.

В Англии в начале тридцатых годов братство гомосексуалистов-леваков называлось Гоминтерном. Советская разведка воспользовалась услугами одного из них, ставшего впоследствии наиболее эффективным ее агентом, – англичанина Гая Берджесса, друга и соратника знаменитого Кима Филби. Первым заданием Берджесса было завербовать сотрудника британского военного министерства, что он легко и сделал, вступив с объектом в интимную связь.

Ветераны советской разведки иногда обижаются, когда об их агентах пишут иначе, чем в самых восторженных тонах. Но, увы, подлинная история спецслужб даже героев рисует не самым привлекательным образом. Комплексы, вызванные сексуальными отклонениями, семейными проблемами, обида на весь белый свет за то, что не оценили, не признали, трудности с карьерой, тайное желание повелевать окружающими – вот что привело целую когорту молодых людей на Западе в руки вербовщиков…

Но если советская разведка так умело вербовала гомосексуалистов, то подобное могли делать и другие спецслужбы – вот такая нехитрая мысль руководила чекистами. И кружок гомосексуалистов превратился в шпионское гнездо. Первым был арестован заведующий протокольным отделом Наркомата иностранных дел Дмитрий Тимофеевич Флоринский. Заместитель председателя ОГПУЯков Саулович Агранов докладывал генеральному секретарю Сталину:

«ОГПУ при ликвидации очагов гомосексуалистов в Москве выявлен, как гомосексуалист, зав. протокольной частью НКИД Флоринский Д.Т.

Вызванный нами Флоринский подтвердил свою принадлежность к гомосексуалистам и назвал свои гомосексуальные связи, которые имел до последнего времени с молодыми людьми, из них большинство вовлечено в гомосексуальные отношения впервые Флоринским.

Вместе с этим Флоринский подал заявление на имя Коллегии ОГПУ, в котором он сообщил, что в 1918 году являлся платным немецким шпионом, будучи завербованным секретарем германского посольства в Стокгольме…

Мы считаем необходимым снять Флоринского с работы в НКИД и привлечь его к ответственности».

Флоринский, сын ректора Киевского университета Тимофея Флоринского, расстрелянного большевиками в 1919 году, был профессиональным дипломатом. До революции он окончил юридический факультет Киевского университета и поступил в Министерство иностранных дел. Работал в посольстве в Константинополе и в Рио-де-Жанейро. В 1920 году Флоринского взяли в Наркоминдел. Он руководил протокольной частью и одновременно отделом Скандинавских стран. Все знали, что Флоринский был человеком Георгия Васильевича Чичерина, который возглавлял Наркомат иностранных дел с 1918 по 1930 год.

Сталин отреагировал так:

«1. Предлагаю принять предложение ОГПУ (НКВнудела).

2. Поручить тов. Кагановичу проверить весь состав служащих аппарата НКИД и доложить о результатах в ЦК».

Проверка сексуальной ориентации советских дипломатов вылилась в элементарную чистку кадров наркомата. Госбезопасность готовила большое дело по обвинению дипломатов в шпионаже. Судя по всему, в центре заговора собирались поставить самого Георгия Васильевича Чичерина, которого тоже считали гомосексуалистом.

Странный, одинокий, замкнутый Чичерин всегда избегал женщин и жил анахоретом. Его единственным другом был поэт и музыкант Михаил Кузмин, утонченный эстет, которого Анна Ахматова называла своим учителем. Кузмин – одно из самых громких имен Серебряного века русской поэзии. Он не скрывал своих гомосексуальных предпочтений и считался певцом однополой любви. Свою нежную дружбу Чичерин и Кузмин пронесли через всю жизнь. Они родились и умерли в один год.

Но самого Чичерина эта история с разоблачением заговора гомосексуалистов в Наркомате иностранных дел все же обошла стороной. К тому времени он уже четыре года был в отставке, постоянно болел, ни в чем не участвовал, ни с кем не встречался. Это его и спасло. Репрессии обошли Чичерина стороной. Ему позволили умереть в своей постели.

ДУШЕВНЫЙ УПАДОК И УВЛЕЧЕНИЕ МИСТИКОЙ

Самое забавное состоит в том, что основные принципы советской дипломатии, продолжавшие действовать почти до самого распада Советского Союза, установил человек, в котором не было ничего советского, – Чичерин.

Родовитый дворянин Георгий Васильевич Чичерин двенадцать лет руководил советской дипломатией. Он стал вторым после Троцкого наркомом иностранных дел и первым профессионалом на этом посту. Идеалист, глубоко преданный делу, он был трагической фигурой, не приспособленной для советской жизни. Чичерин (партийная кличка А. Орнатский) официально родился 20 ноября 1872 года (на самом деле он появился на свет 12 ноября – ошиблись при регистрации и написали в метрике другое число) в родовом имении в селе Караул Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Здесь и по сей день существует музей Чичерина. Он единственный российский министр иностранных дел, удостоенный такой чести.

Чичерины – старинный дворянский род, ведущий начало от Афанасия Чичерни, выехавшего в 1472 году из Италии в свите Софии Палеолог, племянницы последнего византийского императора Константина XI. Она стала женой великого князя Московского Ивана III. Сын Афанасия Чичерни Иван уже именовался Чичериным. Его правнук Дмитрий Иванович был убит при взятии Казани в 1552 году. Внук Дмитрия Ивановича дьяк Иван Иванович подписался под грамотой об избрании на царство Михаила Федоровича Романова в 1613 году, после чего служил городовым воеводой в Уфе и Казани.

Известны и другие Чичерины. Кирилл Лаврентьевич был в 1698 году мценским воеводой, потом членом дворцовой канцелярии и советником соляной конторы. Денис Иванович, генерал-поручик, в 1863 году был назначен сибирским губернатором. При нем двумя годами спустя были приобретены Алеутские острова (в 1867 году проданы Соединенным Штатам вместе с Аляской). Николай Иванович был в 1764 году назначен генерал-полицмейстером. Екатерина II пожаловала ему чин генерал-аншефа и сделала сенатором. Петр Александрович, генерал от кавалерии, участвовал в войнах с Наполеоном.

Из этого рода происходит и Георгий Васильевич Чичерин.

Его дядя, Борис Николаевич Чичерин, известный юрист и философ, был профессором государственного права в Московском университете, а в 1882–1883 годах служил московским городским головой. Яркая личность, оставившая след в истории культуры, он был, по существу, отторгнут обществом. После выхода в отставку Борис Николаевич вернулся в семейное имение в селе Караул.

Написанные прекрасным языком, его работы привлекли внимание не только думающей части российского общества, но и широко читались за границей. Профессор Чичерин слыл свободомыслящим человеком и либералом. Он критиковал славянофилов: «Никакого самосознания в русском обществе они не пробудили, а напротив, охладили патриотические чувства тех, кто возмущается нелепым превознесением русского невежества над европейским образованием». Он писал, что ограничивать свободу личности можно только во имя свободы другого человека. Пока человек не нарушает чужой свободы, принуждение не может иметь места. Именно по этой причине Борис Николаевич видел в социализме только одни темные стороны.

Его племяннику, будущему члену ЦК партии большевиков, подобные размышления никак не могли нравиться. Зато советский нарком иностранных дел вполне разделял другие идеи своего дяди, считавшего, что в международных отношениях все решается силой и такой порядок, увы, не может быть изменен к лучшему. Профессор Чичерин также полагал, что верховная власть может в случаях крайней нужды нарушать законы во имя общего блага. Он, впрочем, никак не мог предполагать, что племянник и его коллеги по правительству Советской России превратят исключение в правило.

Отец будущего наркома Василий Чичерин был профессиональным дипломатом, служил секретарем русской миссии в Пьемонте. В 1859 году он женился на баронессе Жоржине Егоровне Мейендорф. Свадьба прошла на российском военном корабле в генуэзской гавани – там, где через много лет взойдет дипломатическая звезда их сына.

Чичерин-старший был очень своеобразным человеком. Ему рано опротивели и дипломатическая служба, и светская жизнь. Разочарование в жизни привело его к евангельским христианам – протестантской секте, близкой баптистам. В России ее сторонников именовали редстокистами (по имени создателя, британского лорда Редстока, который в 1874 году приезжал в Петербург читать проповеди), потом пашковцами. Отставной полковник В.А. Пашков проникся идеями лорда Редстока и основал Общество поощрения духовно-нравственного чтения. Пашковцы не одобряли существование духовной иерархии, таинства, иконы, вообще обрядовую сторону религии. По повелению императора Александра III Пашкова выслали из России. Он жил в Англии, умер в 1902 году, но и после его смерти число сторонников секты продолжало расти и в годы первой русской революции достигло двенадцати тысяч человек. Они именовали себя «новыми евангелистами».