Гений канцелярии

Почему председателем КГБ Горбачев сделал именно Крючкова? Ему предлагали, скажем, кандидатуру генерала Филиппа Денисовича Бобкова, бывшего начальника 5-го управления. Можно предположить, что Михаил Сергеевич выбрал человека из разведки, полагая, что тот меньше руководителей внутренних подразделений КГБ станет противодействовать перестройке.

После смерти Юрия Владимировича Андропова его многолетний помощник Крючков почувствовал себя крайне неуверенно. Он лишился опоры и стал искать, на кого опереться. Еще при жизни Константина Устиновича Черненко он поверил в звезду Горбачева, но не знал, как подойти к нему. Попытался сделать это через секретаря ЦК КПСС Александра Яковлева.

Александр Николаевич вспоминал: «Крючков напористо полез ко мне в друзья, буквально подлизывался ко мне, постоянно звонил, зазывал в сауну, всячески изображал из себя реформатора». Во всех разговорах давал понять, что он – именно тот человек, который нужен Горбачеву. «Он всячески ругал председателя КГБ Виктора Чебрикова за консерватизм, – писал Яковлев, – а Филиппа Бобкова поносил последними словами и представлял человеком, не заслуживающим доверия, душителем инакомыслящих».

Крючков упросил Яковлева познакомить его с Валерием Ивановичем Болдиным, главным помощником Горбачева, «объяснял просьбу тем, что иногда появляются документы, которые можно показать только Горбачеву, в обход председателя КГБ Чебрикова».

Крючков добился своего. Яковлев вспоминал, что перед уходом на пенсию Виктор Михайлович Чебриков, как всегда, очень спокойно сказал ему:

– Я знаю, что ты поддержал Крючкова, но запомни – это плохой человек, ты это увидишь.

Уже после провала путча на выходе из Кремлевского Дворца съездов прежний председатель КГБ Чебриков догнал Яковлева, похлопал по плечу и сказал:

– Помнишь, что я тебе говорил о Крючкове? Горбачева, наверное, подкупило такое качество Крючкова, как его безраздельная преданность хозяину и несамостоятельность в политике. Михаил Сергеевич знал, каким верным помощником Владимир Александрович был для Андропова, и хотел обрести такого же толкового и исполнительного подручного.

Преемник Крючкова на посту начальника разведки генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин писал: «Видимо, Крючков показался Михаилу Сергеевичу более гибким, динамичным и податливым человеком… Думается, генеральный секретарь сильно заблуждался и не заметил за мягкой манерой, внешней гибкостью и послушностью Крючкова железной воли и упрямства, способности долго, окольными путями, но все же непременно добиваться поставленной цели».

Владимир Александрович Крючков родился в Царицыне (ныне Волгоград) 29 февраля 1924 года, поэтому с днем рождения (не в високосный год) его поздравляли то 28 февраля, то 1 марта, кому как нравится. На фронт будущий глава госбезопасности не попал, был нужнее в тылу – на комсомольской работе. Из комсомола – в районную прокуратуру. В 1951 году по направлению Сталинградского обкома партии Крючков отправился в Москву учиться в Высшей дипломатической школе. Это была высокая честь и возможность начать новую жизнь, поехать за границу.

Из всего потока один Крючков рискнул взяться за изучение непростого венгерского языка. Повсюду носил с собой карточки со словами, которые следовало запомнить. Выучить венгерский язык – значит проявить характер, усидчивость и упорство. Всего этого Крючкову было не занимать. В конце лета 1955 года молодой дипломат отправился в советское посольство в Будапеште третьим секретарем. Послом был молодой партийный работник Юрий Владимирович Андропов – счастливый случай для Крючкова. Дальше они шли по жизни вместе до самой смерти Андропова.

Крючков проработал с Андроповым больше четверти века, и Юрий Владимирович в нем не разочаровался. Андропов, став председателем КГБ, сделал Крючкова начальником секретариата. Его кабинет находился прямо напротив председательского, приемная у них была общая. Крючков всегда был под рукой, готовый дать справку, напомнить, выполнить любое указание, проследить за движением бумаг, старательный, надежный, услужливый и безотказный исполнитель. Крючков боготворил начальника, знал наизусть его стихи.

Летом 1971 года Андропов перевел Крючкова в разведку первым заместителем начальника 1-го главного управления. Крючков привык к роли первого помощника, а тут предстояло самому принимать решения. Владимир Александрович нашел выход. Его сотрудники быстро заметили, что он по каждой мелочи советовался с Андроповым. Крючков по характеру, образу мышления и поведения так и остался помощником. В последних числах декабря 1974 года Брежнев согласился с предложением Андропова назначить Крючкова начальником 1-го главного управления и одновременно заместителем председателя КГБ.

Горбачев верил Крючкову и его информации. Валерий Болдин рассказывал, что с особо важными документами к Горбачеву председатель приезжал сам. К Горбачеву по ка налам КГБ поступала информация определенного толка. Записи разговоров, в том числе телефонных, назывались «материалами технического контроля». После провала ГКЧП новый руководитель президентского аппарата Григорий Иванович Ревенко расскажет помощникам Горбачева, что КГБ прослушивал всех, начиная с самого Михаила Сергеевича, что весь Кремль утыкан «жучками» и потребуется месяц, чтобы их все извлечь.

Окружающих Крючков поражал заботой о собственном здоровье. Каждое утро вставал без четверти шесть, как бы поздно ни лег накануне, час делал зарядку на улице в любую погоду. Жил он на даче в поселке 1-го главного управления КГБ. Строили загородные домики для приема иностранных гостей, но использовали как дачи руководства разведки. Отпуск брал зимой, поскольку обожал бегать на лыжах. Ходил в парилку, правда, не в русскую баню, а в сауну. Плавал в бассейне. Мало пил, предпочитал виски и пиво…

В августе 1991 года при обыске в квартире Крючкова следственная группа искала его записную книжку. Жена объяснила, что он обходился без книжки. Он помнил все имена, фамилии, телефонные номера. Ему и компьютер не был нужен.

На посту председателя Крючков оказался в трудном положении. Его всегда недовольное лицо правителя канцелярии постепенно становилось символом, как тогда говорили, антиперестроечных сил. Логика развития событий не только противоречила его личным политическим взглядам, но и прямо вела к разрушению империи КГБ. Власть комитета таяла на глазах, хотя Крючков старался приспособиться к новым временам.

Глава союзного правительства Николай Иванович Рыжков настоял на том, чтобы борьбой с организованной преступностью и коррупцией, помимо Министерства внутренних дел, занялся еще и КГБ. Чекисты в сопровождении тележурналистов ходили по магазинам, проверяли, что хранится под прилавками.

На Четвертом съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 года Крючков с гордостью поведал, что объединенными усилиями «удалось вскрыть многочисленные факты крупных хищений и злоупотреблений, бесхозяйственности и халатности при хранении, транспортировке и реализации населению товаров народного потребления». Он сообщил депутатам, что в отделе рабочего снабжения Байкальского целлюлозно-бумажного комбината найдены пятьсот тонн мяса. В Туле на одной из баз обнаружены триста тысяч пачек чая, а в Саратове – пятьдесят тысяч банок с лососевой икрой.

Через год с небольшим, после начала гайдаровских реформ, продавцы перестали припрятывать товары. Напротив, делали все, чтобы у них покупали, и как можно больше. Никакой КГБ не понадобился. Этого Крючков не понимал. Или не хотел понять.

Крючков, ни дня не служивший в вооруженных силах, получил звание генерала армии. В октябре 1989 года стал членом политбюро. Но пробыл им недолго, потому что изменился принцип формирования политбюро, а сам орган потерял свою важность. Горбачев ввел Крючкова в новый властный ареопаг – сделал членом Президентского совета (март 1990 года), потом Совета безопасности СССР (март 1991 года).

«Горбачев, – писал известный экономист Гавриил Харитонович Попов, которого избрали народным депутатом СССР, а затем первым мэром Москвы, – имел о силовых структурах приблизительное представление, а кроме того, не вникал в то, как формируются доклады их руководителей, в чем можно, а в чем нельзя полагаться на эти доклады. Когда в докладе написано: „резидент сообщает“, то ведь, чтобы оценить доклад, надо себе представлять и этого резидента, и то, что и где он мог узнать».

Глава комитета госбезопасности был ближе других к Горбачеву. Они разговаривали каждый день, даже если президент уезжал отдыхать. Когда человек так сильно приближается к первому лицу в государстве, снабжает его секретной информацией, предлагает варианты решений, у него создается обманчивое ощущение, будто он и сам мог бы справиться со всеми этими делами. Тем более раз первое лицо – такой слабак.

А в руках Владимира Александровича находился вполне исправный и мощный механизм. Численность КГБ составляла почти полмиллиона человек, из них 220 тысяч пограничников, 60 тысяч – войска правительственной связи. Генеральный штаб вооруженных сил страны 3 января 1990 года шифротелеграммой передал из состава воздушно-десантных войск и главного командования сухопутных войск в подчинение КГБ 103-ю воздушно-десантную дивизию, 75-ю мотострелковую дивизию, 48-ю мотострелковую дивизию специального назначения, 27-й отдельный батальон специального назначения.

Иначе говоря, впервые в советской истории в руках руководителя органов госбезопасности оказалась серьезная военная сила. Предшественники Горбачева вели себя осторожнее.

Крючкова считали бледной тенью своего начальника и покровителя Юрия Андропова. Серая мышь, исполнительный помощник, правитель канцелярии Крючков в особой атмосфере тайной полиции чувствовал себя как рыба в воде. Умение выполнять приказы сделало Владимира Александровича необходимым сначала Андропову, затем его преемникам. В Крючкове видели незаметного и неамбициозного исполнителя, готового выполнить любой приказ. Мастера на все руки. Таким он и был – до определенного момента.

Сидя на своих досье, как Скупой рыцарь на мешках с золотом, Крючков начал мнить себя самостоятельным политиком, одним из вождей. Наступил момент, когда Владимиру Александровичу надоела роль безмолвного исполнителя. Феноменальная память и фантастическая осведомленность о том, что происходит в стране, подогревали тщательно скрываемое честолюбие.

Горбачев пребывал в блаженной уверенности, что вознесенный на высокий пост председатель КГБ будет вечно хранить ему верность. А Крючков считал, что его заставили слишком долго ждать и он достоин большей роли.

С ним произошло то, что случается со слугой, который днем разнашивает туфли для господина, а ночью тайно их примеряет. Изо дня в день он докладывал Горбачеву секреты своих досье и постепенно исполнялся презрением к хозяину: тот все заглатывал, но ничего не предпринимал. Значит, Горбачев слаб. Почему бы в таком случае не заменить его?