Виталик вдруг пулей вылетает из детской. Мая демонстративно позёвывает, изучая не то белизну простыни, не то обложку цветастого журнала, лежащего рядом на тумбочке.

– Не злите меня, дети, – говорит Светлана и, взявшись было за подушки, бросает их и выходит.

А в родительской комнате, где среди прочего на стене висит хорошая репродукция ботичеллиевской «Весны», Виталик в это время допытывается у набивающего рюкзаки отца: А река там есть?

Вл. Есть, но маленькая.

В. А лес?

Вл. Лес большой.

B. А мы пойдём в поход?

В приоткрытую дверь заглядывает Светлана.

Вл. (не замечая её, Виталику) А как ты думаешь? Пойдём. Разумеется, пойдём.

C. А комары?

Вл. (вздрогнув) Комары? Слава Богу, что ты напомнила! У нас есть репеллент, только… (он рыщет взглядом по комнате)

Светлана быстро находит на шкафу два аэрозольных баллончика: Оба возьмём?

Вл. Как бы мало ни было – самое комариное время, – кладёт баллончики в карманы рюкзаков.

Вл. Слушай, сваргань чего-нибудь – пожрать в поезде.

С. Угу. Виталик, марш спать!

В. Пап, а змеи там есть?

Вл. Что? Не знаю. Надеюсь, что они нас не ужалят. Противозмеиной сыворотки, к сожалению, нет.

Светлана, выразительно посмотрев на Виталика, уходит на кухню.

В. Пап, а Миню в рюкзаке повезём?

Вл. Да нет, так, на поводке.

В. А-а.,. Ну я пошёл.

Вл. Да, а то мама будет ругаться – завтра рано вставать.

Виталик, пятясь и оглядываясь, уходит. Владимир, оставшись один, задумывается, потом достаёт из глубины шкафа некий прибор и упрятывает на дно своего рюкзака.

Из детской доносится телефонный звонок. Владимир настораживается.

– Кто там? – спрашивает он, выглянув в коридор.

– Это меня, – говорит взявшая трубку Мая. – Виталик, выйди пожалуйста на минуточку, – она притворяет за братом дверь.

Виталик, уже раздетый, возвращается к отцу. Из кухни к ним подходит Светлана. Все стоят у дверей.

– Да, – слышится голос Маи, затем её шаги. Далее – неразборчиво.

С. Кто-то звонил?

Вл. Майку ухажёры замучили, – он вновь приступает к упаковке вещей.

– Я там яйца поставила. Хорошо бы колбаски купить, – говорит Светлана с порога,

Вл. Об этом надо было раньше думать.

Светлана, обиженно хмыкнув, удаляется.

В. Па, а какие там есть животные?

Вл. Животные? Посмотрим. Но какие-нибудь – точно есть.

B. А вдруг там медведи? У нас же нет ружья.

Вл. Ну, если мы его не тронем, он нас скорее всего тоже не тронет. И потом, мы не станем слишком далеко забираться в лес… А ты что, боишься?

C. (вновь появившись) А вдруг, правда, медведи? Ладно, может быть, завтра, по дороге, купим.

Вл. Что? А-а…

Отстраняя мать, в комнату заходит побледневшая Мая.

С. Что случилось?

М. (помолчав) У Ирки маму в больницу увезли.

С. Господи, что с ней?

М. Не знаю, что-то с животом.

С. Может, ей чем-то помочь нужно?

М. (не смотря в глаза матери) Нет, она сказала, что папа

дома.

С. Что ж такое делается?! Все болеют…

Вл. А мы, несмотря ни на что, едем в свой собственный дом, купленный, кстати, на честно заработанные деньги… Мая, ты со мной согласна?

М. Да, папа.

С. (Мае) Иди спи. И ты, Виталик, тоже. Немедленно. И отключите телефон.

Вл. Кстати, деньги… – он чешет голову. – Где же они, чёрт подери! – приглядывается, ищет.

Мая, а затем Виталик, уходят спать. Светлана, иронично махнув рукой, – на кухню. Она делает потише огонь под кастрюлей и заходит в ванную. Долго смотрится в зеркало, как будто хочет что-то выспросить у своего отражения, но остаётся не совсем довольна и, отвернувшись, включает воду. Ванна наливается. Светлана выходит и гасит свет. В темноте слышен шум падающей воды.

3

Ночь. Владимир лежит в постели. Светлана заводит будильник.

С. Всё собрал?

Вл. Кажется.

С. Минин-то поводок нашёлся?

Вл. Вон валяется. Иди сюда, – он прижимает к себе сладко охающую жену и выключает бра.

Миня, лежащий в той же комнате у балконной двери, приподнимает уши, прислушиваясь к постельной возне супругов. Когда звуки приобретают устойчивый ритмичный характер, Миня осторожно приоткрывает дверь лапкой и выходит на балкон. На дворе самое тёмное время короткой июньской ночи, но всё освещено яркой голубоватой луной с небольшим левосторонним ущербом. На небе нет облаков, но звёзд из-за лунного сияния почти не заметно. Миня, созерцающий этот небесный фонарь, поднимает грустную мордочку, словно собираясь завыть, но не воет, а, медленно пятясь, заходит обратно и снова ложится, зарыв блестящий нос между передними пушистыми лапами. Под окном раздаётся кошачий крик, уши у Мини вздрагивают, но не встают и сам он больше не поднимается. На столе, в лунном пятне, тикает жёлтый будильник. На ковре, драпирующем стену у кровати, мерцает серебром подвешенный кавказский рог для возлияний.

4

Вот всё семейство с пожитками выходит из лифта. Миню ведут на поводке попеременно, он непрестанно путается под ногами. Вот они в троллейбусе, вот в метро (Миня сидит на руках у Виталика). Вот они на вокзале, и пытаются высмотреть на табло номер и время отправления своего поезда. И вот, наконец, вся

компания – по лавкам в общем вагоне. Владимир и Виталик сидят за столиком, образованным нижней боковушкой, Мая – за столиком у окна напротив, у задней по ходу поезда полузагородки, Светлана – на той же койке, ближе к проходу, Миня выглядывает у нее между ног. Светлана читает книгу, Владимир – газету, Виталик ест мороженое, Мая смотрит в окно на ещё не успевшие скрыться из виду городские пейзажи. В вагоне не стихает бормотание разносчика газет:

– Политика, эротика, мистика, кроссворд, программа на следующую неделю…

Маины визави, два мужика, один постарше, другой помложе, уже закусывают водку бутербродами. Под лавкой, задевая Миню, перекатывается пустая пивная бутылка. В соседнем алькове с одной стороны плачет полуторагодовалый ребенок, с другой – то ругаются, то смеются темпераментные восточные люди. Всю эту какофонию поглощает нарастающий стук вагонных колес. Виды за окном мелькают всё быстрее – уже никакого намёка на город, полустанки, деревушки, поля, лес, да лес, да лес, да лес… Постепенно темнеет, зажигается электричество…

Светлана спит на верхней полке, под которой сидела, Мая – на нижней, Виталик – на верхней боковушке. Зачитавшийся Владимир, так и не разобрав свою койку, задрёмывает сидя. С его расслабленных колен, толчок за толчком, сползает толстая газета со статьёй под бросающимся в глаза заголовком «Параллельные миры». Перед ним на столе раскачивается в стакане недопитый мутный чай. Мужики-пьяницы, оставив после себя пустую посуду и объедки, куда-то надолго удалились. Кавказцы за стеной похрапывают. Поезд, делая небольшой вираж, выезжает на открытое пространство. Из-за высоких деревьев выпархивает уже почти совсем полная луна, такая же, как давеча, яркая и синеватая. От этого неожиданного света Владимир морщится, но не просыпается. Газета, шурша, окончательно съезжает на пол, это будит Владимира. Он протирает глаза, потянувшись, встаёт и начинает устраивать свой ночлег, при этом толкает, но вовремя ловит, почти не расплескав, не замеченный им стакан. Мая несонными глазами наблюдает за манипуляциями отца, затем переводит взгляд на пляшущую в районе его головы низко стоящую луну. Поезд опять въезжает в лесную тьму. Мая отворачивается к стенке. Миня поскуливает, не способный отвязаться от назойливо толкающей его в бок бутылки. Темнота. Колёсный стук.

5

Семья выгружается из разухабистого газика с видавшим виды военным фургоном. Вышедший из кабины, Владимир помогает остальным скинуть вещи и самим спуститься на землю. Шофер тем временем заинтересованно посматривает на бьющуюся перед ним у стекла недогадливую муху – боковое окно и даже дверь открыты. Последним из кузова вынимают, истерично взвизгивающего Миню.

– Всё. Спасибо, – говорит Владимир высунувшемуся водиле.

Машина натужно заводится и, сделав широкий разворот, ковыляя на травянистых ухабах, уезжает прочь. Судя по обилию растительности, непомерно широкая деревенская улица нечасто посещается автотранспортом. Перед стоящими вокруг рюкзаков и сумок героями, метрах в двадцати, чёрный, чуть покосившийся, рубленый дом средних размеров, в три окна на улицу. Перед домом – маленький палисадник, огороженный доживающей последнее деревянной оградой. Земля в палисаднике, контрастируя с уличной зеленью, черна и почти лишена растительности, в одном месте едва угадываются полузатоптанные старые грядки. Только на самом переднем плане, в левом углу, пышнейшим цветом цветёт, вдвое превосходящий по высоте ограду, куст лиловой сирени. Еще какие-то древесные насаждения, скорее всего, толком не расцветшие по неизвестной причине чахлые яблони или вишни, лишь еле-еле проглядывают на задах. Дом находится на небольшой пологой горке и поэтому обозревается несколько снизу. К нему едва ли можно отыскать прямую тропинку в густо украшенной одуванчиками траве. Соседние строения по обе стороны отстоят своими оградами от ограды дома не менее, чем на тридцать метров. Столь обширные прогалы, заросшие бурьяном и кустарников, ведут в гору и, вероятно, переходят в окрестные поля.

Около двенадцати часов дня. Светит солнце, но не особенно жарко. Время от времени по зеленеющим неровностям грунта прокатывается порывистый ветерок. Сообразуясь с торжественным настроением, наконец созерцающего желанную цель главы семейства, все выдерживают паузу. Даже Миня молчит, не сводя глаз с напыщенного лица хозяина и не в силах понять, для чего он устраивает этот дурной театр. В тишине толстый оранжевый шмель успевает сесть на цветок у ног Маи, напиться нектара и не спеша отправиться дальше.

Немую сцену разрушает Светлана: А что бы было, если бы мы не поймали попутку? Сколько ты ему, кстати, заплатил?

Вл. Не разоримся.

С. Здесь пятьдесят километров, не меньше.

Вл. Тридцать, не больше. С. И мы бы что', их топали?

– Папа, пойдем! – нетерпеливо вступает Виталик.

Вл. Ладно… – он взваливает на плечи самые тяжелые вещи. Миня неуверенно забегает вперед.

С. (надев рюкзак) Ладно – так ладно. Нет, Виталик, это я понесу, – отбирает она у сына объёмистую сумку.

Последней к отвалившейся на верхнюю петлю калитке подходит Мая. У неё на спине – кокетливый желтый рюкзачок, в руке – лёгкая сумка. Привалившись к калиточному столбу плечом, она с холодным любопытством следит, как отец, чертыхаясь, возится с навесным ржавым замком, а Светлана с Виталиком напряжённо ждут у крыльца; затем оборачивается и оглядывает деревенскую улицу, теперь уже сверху. По улице, покудахтывая, проходит белая курица, с общипанной до розового спиной. Затем с той же стороны, появляется босоногая чумазая девочка, ровесница Виталика. Она останавливается напротив калитки, оставленной Маей полуоткрытой, смотрит вслед Мае, уходящей и исчезающей за дверью дома. Опять налетает ветерок, калитка покачивается и поскрипывает. Девочка делает к ней несколько шагов, но не дойдя замирает и вдруг, резко сорвавшись с места, стремглав убегает под горку. Курица, чуть не сбитая с ног, возмущённо причитает, взмахивая немощными крыльями.

6

Владимир, стоя на допотопной табуретке, вокруг которой так и крутится Миня, ввинчивает специально захваченную лампочку в одиноко свисающий с потемнелого потолка патрон. Светлана в нерешительности остановилась перед покрытым облупившейся белой краской допотопным кухонным столом в загородке у печки.

– Ну что, будем обживаться? – ищет она поддержки у мужа.

– Как видишь, я уже, – вещает сверху Владимир. Светлана выгребает на стол привезенные продукты и только теперь замечает перед собой малюсенькое, покрытое несколькими слоями запылённой паутины, почти уже непроглядное оконце.

– Есть тут какая-нибудь тряпка? – спрашивает она Владимира .

– Вон, кажется, – говорит тот, указывая сверху на печку, и слезает на пол. – Пойду схожу за водой.

С. Вёдра-то есть?

Вл. Одно видел.

С. Слушай, ты вообще здесь был или нет?

Вл. Ты же знаешь, что это было давно и неправда. Два года назад.

С. А тогда вёдра были?

Вл. (вкрадчиво) Свет, ну я ж тебе говорил: мы сюда заехали только на минутку, на машине. Сюда и обратно. Сам хозяин живет в райцентре, здесь, жила его мать, ну… Смешные же деньги! Я не мог отказаться. Всю жизнь мечтал забиться в какую-нибудь берлогу.

С. Доволен?

Вл. Очень.

С. Ступай за водой.

Вл. (после короткой паузы) Во! У нас есть канистра, можно ее использовать, – он пытается как можно быстрее извлечь канистру из тесного для нее рюкзака.

Светлана, не удостаивая больше супруга вниманием, продолжает осмотр помещений. Взгляд её падает на широкую кровать в тёмном углу. Эта кровать покрыта порванным в нескольких местах лоскутным одеялом, на самом её краю, сложив руки на коленях, сидит сонная Мая. Встретившись глазами с матерью, она залезает на кровать целиком, не снимая одежды и обуви. Престарелые пружины немилосердно трещат под ней. Мая брезгливо отряхивает отсыревшую матерчатую поверхность и наконец решается возложить на неё свою тщательно вымытую голову. Светлана щёлкает выключателем, и Мая, лежащая на спине, зажмуривается от внезапно вспыхнувшего яркого света. Свет гаснет, Мая облегчённо вздыхает и, сопровождаемая неотвязной канонадой пружин, переворачивается на бок. За краешек кровати слегка выступают ее легкие ноги в новёхоньких фиолетовых кроссовках.

1 2 3

...

Стандарт

(1 оценка)