– У нас в стране, Арсений, чрезвычайно трудно встретить настоящего, подлинного гуру. Слишком много людей соблазняются внешней стороной медали, еще большее их количество и сами-то знакомы с древней тайной культурой слишком поверхностно. Это все не годится! Я же смогу передать тебе то, что собирал по крупицам в течение всей своей долгой жизни! Сначала в нашей странной, необычной стране йогические практики были под запретом. Потом, наоборот, стали слишком модными, а следовательно, общедоступными и низкопробными. У меня же были хорошие учителя и доступ к самым истинным, сокровенным знаниям! Из тех, что тысячелетиями передаются только из уст в уста, да и то лишь самым достойнейшим из шишйа.

– Муса Джи, вы застали меня врасплох. Я буквально даже не знаю, что и ответить.

– А я вовсе не требую от тебя ответа здесь и сейчас. Это очень хорошо, что ты не прокричал радостно: «Да, я согласен, учитель!» Для столь важного дела требуется взвешенное и продуманное решение. Ведь ему потом придется следовать всю свою жизнь.

– Да, я это понимаю.

– А чтобы тебе было над чем именно думать, я расскажу тебе еще кое-что. Конечной целью йоги является достижение мокши. Ты это знаешь. Это долгий и тяжелый путь, но и в конце него мы добиваемся лишь промежуточного результата.

– Промежуточного?

– С точки зрения индуизма мокша и является самоцелью. Прекратить порочный круг самсары, достигнуть полного и окончательного освобождения. Но буддисты, а именно адепты школы махаяны, «Великой колесницы», не останавливаются на этом, ибо чего стоит заслуга достичь личного просветления? Истинно просветленный должен понимать, что существует необходимость избавления от самсары всего человечества! В этом их цель и в этом их жизнь.

– Как-то это чересчур самонадеянно, вы не находите? Я понимаю еще спасать себя, но спасать всех… Разве это правильно?

– Жизнь полна страданий. Даже удовольствия приносят страдания, когда человек их лишается. И чем сильнее страсть, удовольствие, наслаждение, тем сильнее последующие страдания. Даже для великих, сильных мира сего! Огромные возможности исполнения желаний не порождают ничего, кроме еще больших желаний! Что же говорить про простых людей? И я не говорю уже про болезни, про душевные муки. Весь материальный мир соткан сплошь из одних лишь страданий! Так разве может быть цель более достойная и благородная, чем избавить людей от этой незаслуженной боли?

Козырев пожал плечами. Он не знал, что на это возразить, хотя внутренне и не был полностью согласен с йогином. Тот продолжил:

– Я открою тебе самый сложный, но при этом и самый быстрый путь. Слышал ли ты что-нибудь о тантре? Йога учит нас, как избавиться от страстей, тантра – как использовать страсти для достижения своей цели. Это очень опасная, но при этом прекрасная практика! Только с настоящим, истинным гуру возможно овладеть ею. Роль учителя огромна! И я предлагаю стать твоим проводником на этом непростом пути.

Вместо ответа Козырев вдруг спросил:

– Скажите, Муса Джи, а можно ли выйти из круга перерождений, когда все достигнуто и уже больше нечего желать? Является ли скука синонимом просветления?

Вопрос стал полной неожиданностью, но мудрый мужчина не растерялся.

– Скука тоже страдание. Вот видишь, ты и сам начинаешь понимать, что, даже достигнув всего, что пожелаешь, невозможно избавиться от страдания. На дороге просветления нас ждет множество удивительных, волшебных вещей! Ты полностью изменишься, ты овладеешь огромными, колоссальными возможностями. Слышал ли ты о сиддхах?

– Сиддхах?

– Нет предела возможностям для истинно великих йогинов: чтение мыслей, мгновенное перемещение на гигантские расстояния, прорицание будущего, совершенная интуиция. Ты сможешь не спать, не пить, не есть, не дышать. Являть себя в нескольких местах сразу, лечить и воскрешать. Управлять событиями и даже материализовывать любые предметы!

– Вот как? Это интересно! – Арсений будто бы встрепенулся от скучного разговора. Муса успел заметить его реакцию.

– Ты меня не понял. Сиддхи – не самоцель. Это лишь приятный побочный эффект для преданных адептов практики. На том уровне просветления прилежный ученик не воспримет их как награду. Он останется к ним равнодушным. Ты себе сейчас даже представить не можешь всю глубину предстоящего тебе духовного перерождения.

Услышав про предстоящую глубину духовного перерождения, Козырев вновь явно и откровенно заскучал. Бурхан понял, что может потерять ученика, так и не приобретя его.

– Хорошо, я расскажу тебе одну известную поучительную историю про двух братьев. Старший брат стал буддистским монахом и долгих двенадцать лет потратил на практику тантры. Когда он вернулся домой, младший брат попросил: «Пожалуйста, покажи мне, чему ты научился». Старший подвел его к реке, погрузился в глубокую медитацию и через некоторое время встал и пошел через реку по поверхности воды.

Младший брат быстро нашел лодочника, дал ему монету, переправился на другой берег одновременно со старшим и вновь обратился к нему с вопросом: «Скажи, ты двенадцать лет учился тому, что я смог сделать за пять минут?» Старший брат устыдился напрасно потраченного времени, вернулся в монастырь и впредь занимался только истинной самореализацией.

Это я к тому тебе рассказал, что на тернистом пути просветления возможны любые соблазны, правильно избежать которых поможет только мудрый наставник.

В этот момент Козырев уже полностью определился со своим решением. Он и так с самого начала был настроен скептически, а уж теперь поведанная Мусой нравоучительная история утвердила его окончательно. Он деликатно откашлялся и обратился к хозяину с почтительной речью:

– Уважаемый Муса Джи! Я в самом деле невероятно признателен вам за столь великую честь. Не знаю, правда, чем я заслужил такое высокое доверие с вашей стороны, вы ведь меня совсем не знаете. И потому я считаю, что злоупотребил бы вашей добротой, если бы согласился на это щедрое предложение. Но это не главное! – последнюю фразу Арсений произнес несколько громче, чтобы предвосхитить возражения несостоявшегося гуру. – Вы помните ваше же предсказание? Я считаю, что вот она, дикша! Посвящение в ученики. Та, что должна определить мою судьбу. Я не готов. Я считаю, что мы еще не расшифровали послание. И если я сейчас откажусь, то тем самым изменю предначертанное. Я не знаю, правильно ли я поступаю, но сейчас я так чувствую. Надеюсь, что вы меня поймете и простите.

Бурхан явно растерялся. Он и предположить не мог подобного исхода сегодняшней встречи.

– Я только что окончил университет, – продолжал тем временем юноша. – Меня ждет новая интересная работа. Мне хочется сейчас сконцентрироваться на этом. Я верю в науку и ей одной поклоняюсь! Она мой Бог, и в ней моя жизнь! Я ведь столько этому учился!

– Учился… – задумчиво повторил йогин. – Учиться можно разному и по-разному. Вот ты, Арсений, образованный человек по современным меркам. Как ты сам говоришь, окончил университет. Не последний студент в своем выпуске. Возможно, даже первый. Но кто бы ты был, если бы не родители, не школа, не вуз? Те, кто передали, вложили в тебя опыт поколений предков. Пойми, я ничуть не умоляю твоих личных заслуг. Ты все это правильно воспринял, осознал, впитал в себя. Теперь, я уверен, будешь развивать науку дальше и сам откроешь много чего нового и полезного. Всего того, что сможешь передать потом своим потомкам. В этом путь цивилизации.

А теперь представь… представь, что ты родился в другом месте и с пеленок в тебя вкладывали не современные физико-математические знания, а практики древних тибетских школ. А если не только ты, а и все вокруг тебя постигали бы исключительно одни лишь эти только знания? Как ты думаешь, эта гипотетическая, другая цивилизация сильно бы отличалась от нашей, теперешней? То-то и оно! Мы рабы наших представлений. Отрешиться от них, подняться над реальностью и узреть истину очень мало кто способен.

Арсений согласно кивнул.

– Ну ладно, – Муса Бурхан вдруг резко и внезапно подвел итог всей их встречи. – Спасибо тебе за откровенность. Я ценю прямоту и честность. Надеюсь, у нас еще будет возможность вернуться к этому разговору, а у тебя – шанс передумать. В любом случае я уверен, мы останемся с тобой добрыми друзьями, и я всегда буду рад видеть тебя рядом.

Козырев снова кивнул, простился с почтенным старцем и поспешно вышел на улицу.