– Почему вы так уверены, что она у меня? – чуть не прокричал я. – Мне некогда было с ним говорить. У меня был сложный разговор с моей девушкой. Мне было не до него, понимаете? Он попросил переделать конструкцию упаковки для пива. Это всё. Мы больше ни о чём не говорили.

Человек в костюме поджал губы.

– Мы точно знаем, что ваш друг скопировал и спрятал её. Сейчас мы не обсуждаем, зачем он это сделал. Важнее другое. Вы были последним человеком, с которым он контактировал перед своей смертью.

– Вы думаете, она здесь? – я постучал пальцем по голове.

Мой собеседник был серьёзен.

– Мы рассчитываем на вашу помощь.

– Но что я должен сделать? – недоумевал я. – Те люди, что напали на меня, тоже требовали от меня этот файл. Но даже если бы они меня начали пытать, я бы не смог ничего им дать. Вы ведь уже просканировали всю нашу переписку.

– Господин Шварцман был человеком одиноким, – проговорил он.

Я стал закипать.

– Возможно. Откуда я могу знать? Он просто мой клиент. Не более того.

– Судя по его записям, да и по разговорам с вами, он считал вас другом.

Я развёл руками.

– Что ж, я очень польщён.

– Только вы можете знать, в каком виде он мог записать этот файл и где он находится сейчас.

– Я бы рад помочь, но я даже представить не могу, куда он его мог задевать. Может быть какой-нибудь облачный сервис?

– Мы уже их проверили.

– Тогда не знаю. Других идей у меня нет, – признался я. – Если честно, у меня сейчас есть более важные вещи. Мне нужно разобраться со своими отношениями.

– Вы можете представить масштаб угрозы, которую мы пытаемся предотвратить? – в его голосе послышались металлические нотки.

– Могу я пойти домой? – раздражённо спросил я. – Если у меня будут какие-то мысли, обещаю, что свяжусь с вами.

Мой собеседник сомкнул брови.

– Боюсь, я начинаю сомневаться в том, что вы хотите нам помочь, – проговорил он с угрозой.

Я усмехнулся. Меня стало раздражать это давление.

– Это мало похоже на просьбу о помощи. Возникает вопрос, останусь ли я жить, если помогу вам?

– Вы переходите на грубости.

– Я ведь даже не знаю, кто вы.

– Мы те, кто ежедневно заботится о вашем покое, – ответил он. – И смею напомнить, что мои товарищи спасли вас.

Я рассмеялся.

– Давайте начистоту. Меня спасли только потому, что я вам нужен. Разве не так?

– Ясно, – проговорил мужчина в костюме и замолчал.

Я вдруг отчётливо ощутил вакуум, образовавшийся вокруг, и слабое дуновение смерти. Первый раз в своей жизни я почувствовал, что могу умереть. Мне стало не по себе. Да что там! Мне стало жутко.

Cобирался ли я вставать перед каким-то выбором? Меня ведь обычно всё устраивает в жизни. Я умею обходить острые углы. Свой курс по полотну существования я умел прокладывать так, чтобы избегать проблем. Я совершенно не конфликтный человек. Я найду компромисс в любой ситуации. Я уступлю, лишь бы не ругаться. Зачем нужны все эти сложности?

Может быть, сейчас именно такая ситуация, когда не следует проявлять свой гонор? Меня просят о помощи, а я выделываюсь.

Человек напротив продолжал сверлить меня стальным взглядом. Кого бы он ни представлял, за ним была сила и аппарат принуждения. Просто он пока не показывал мне свои возможности устрашения. Он был вежлив со мной. Он меня жалел. Он тратил на меня драгоценное время. А мог бы поступить совсем иначе, и весь мой апломб испарился бы за считанные секунды.

Чего я хочу? Все мы желаем счастья, сытости и отсутствия проблем. Но что я хочу сейчас? Я хочу домой. Я хочу дозвониться до Веры. У меня простая жизнь, в которой итак хватает сложностей. Зачем же её усложнять?

Мы продолжали смотреть друг на друга. Человек в костюме цвета стен и такими же стальными глазами, и я – облако плоти, которое может растаять в момент, когда терпение моего собеседника закончится. Моя свобода и моя жизнь в его руках.

Мы все так уверены в том, что управляем своими жизнями, что мы вправе делать собственный выбор. Нам это внушали с самого рождения. Но в реальности у каждого из нас свобода заканчивается, тогда, когда мы сталкиваемся с подобными людьми. Мы просто наивны как дети.

Мне стало гадко от осознания этого. В голове возник образ стада овец, направляемых овчарками. Я поспешил избавиться от него, но мой собеседник уже считал его. Его губы растянулись в тонкой улыбке.

– Я согласен, – робко проговорил я.

– Это правильный выбор, – с удовлетворением ответил он.

– Что нужно делать?

– Сейчас мы с вами поедем на квартиру господина Шварцмана, и вы поможете нам найти файл, – сказал он.

– А потом?

– Потом вас отвезут домой. Всё очень просто. Ничего не нужно усложнять.

 
                                               4
 

Ботя жил в высотке на берегу небольшой речки. Обычный дом, зато зелёный тихий район. Всего несколько домов, окружённых со всех сторон лесом и забором с пропускным пунктом.

Меня сопровождали трое. На тот случай, если вдруг я выкину какой-то сюрприз. Ведь я им могу подарить доступ к оружию будущего. Безопасного для окружающей среды и совершенно не затратного в производстве. Что и говорить, этот вирус – гениальное оружие! А я могу всё испортить.

Я сидел, зажатый с обеих сторон могучими телами, мне хотелось смотреть в окно. День был прекрасный, было солнечно. Листья только повылазили после затяжной и промозглой весны, окропив ветви деревьев зеленью.

Дома у Боти я был всего один раз, и мне его квартира понравилось. Как и сам жилой комплекс. Только сейчас я подумал, что, может быть, мой клиент и вправду считал меня другом. Ведь не приглашают клиенты своих исполнителей к себе домой. Не пьют пиво вместе и не слушают музыку.

А ведь тогда мы даже толком не говорили. Какой из Боти собеседник?

В голове зазвучала непринуждённая музыка. Та самая, что мы слушали в тот вечер.

Я перехватил взгляд человека в тёмном костюме.

– Вы что, можете и мои воспоминания сканировать? – спросил я вслух.

– Почему вас это смущает?

– Я не знал, что такая технология существует.

– Мы имеем право просматривать ваши мысли и воспоминания, когда это касается национальной безопасности, – ответил он.

– То есть всё, что я сейчас представляю, вы видите?

– Нет конечно, – ответил он, и я сразу понял, что это ложь.

Я посмотрел в окно. Мы ехали по территории комплекса, утопающей в зелени.

– Эх! Если бы всегда было лето! – я кинул мысль стальному костюму.

Он сдержанно улыбнулся.

– А так хочется, да? – продолжил я. – Чтобы всегда было солнышко и тепло. И лёгкий ветерок. Чтобы не было жарко.

Он едва заметно кивнул.

– Можно остановиться? Сейчас будет маленький пруд. Мы гуляли здесь, – соврал я.

Мой визави прищурился, чувствуя подвох.

– Если вы считаете, что Шварцман мог спрятать файл, вам не кажется, что он мог это сделать не в квартире? – предположил я.

Мужчины, сопровождающие меня, переглянулись.

– Физический носитель? – спросил стальной костюм?

Я глянул в окно. Мы проезжали мимо пруда.

– Тормозни, – приказал он голосом водителю.

Здесь дорога подходила совсем близко к берегу. День был будний, никого вокруг. Одинокие приземистые сосны сползали к воде. Поколыхивалась налитая соком, но ещё не высокая трава. И над всем этим великолепием носился медовый ветер.

Сопровождающие выстроились цепью позади меня, будто боялись, что я убегу от них, и тревожно озирались вокруг. Я же стоял у самой кромки воды и щурился на солнце, прячущееся за кронами деревьев, и наполнял лёгкие ветром. Словно про запас.

– Ну? – раздался позади голос старшего.

Я обернулся.

– Есть какие-то идеи?

У Боти было дурацкое качество. Он во всём был досконален, кроме одного. Он так и не научился нормально конвертировать мысли в файлы. Поэтому, время от времени, посылая даже какую-нибудь ерундовую мыслишку по работе, он умудрялся прицепить к ней какой-нибудь мыслеобраз или даже документ.

Зная его натуру, я всё это барахло удалял, но удалял в отдельную корзину, которую завёл на почтовом ящике в Сети. На тот случай, если он вдруг пошлёт что-нибудь важное, а потом будет искать. Потому что так уже бывало.

Почему я об этом не вспомнил, когда меня мучили хакеры, ума не приложу? Неужели я так перепугался, что напрочь забыл об этом, сознательно созданном хранилище? Почему отключилась элементарная память? Ведь это могло стоить жизни и мне, и Вере!

Или это было Провидение?

Умышленное затмение разума, чтобы уберечь меня от передачи вируса хакерам или… кому бы то ни было…

Я старался избегать мыслеобразов и внутреннего монолога. Никаких структурированных слов. Всполохи мыслей если и прочтут, то сделают выводы не сразу. От этих скачков, конечно, избавиться невозможно, но главное для себя я понял.

Вера жива. Она, конечно, никогда не вернётся сюда. Да так ли это важно, в конце концов! Будущего у нас нет. В этом виноват, безусловно, только я. Потому что не повзрослел и вряд ли когда-либо смог бы. Потому что не борец. Не победитель.

Я не покоритель вершин, нужно в этом признаться.

Во мне нет внутреннего стержня.

– Бо?

Я оглянулся назад.

– Сейчас. Ещё минутку.

– Вы ищете?

– Думаю.

Всё равно, глупо всю жизнь заниматься какими-то дурацкими коробками. Это, что ли, моё предназначение в жизни? В чём оно? Я ведь никогда об этом не задумывался. Оно не отнимало много сил и приносило какие-то деньги. Не более того. Есть ли у моей жизни хоть какая-то ценность? Даже для меня самого, что уж говорить об окружающих! Наверное, нет. И вообще, это не жизнь, а существование. Более или менее комфортное. Но не более того. Я самый обычный, среднестатистический потребитель.

И вот судьба преподносит сюрприз. На! Вот тебе возможность обрести смысл жизни. Сделать что-то достойное. Хотя бы один-единственный раз. Перестать быть частичкой общей липкой массы.

Откуда вообще в моей голове появились подобные мысли? Я словно очнулся ото сна.

Неужели эти хакеры, хорошенько настучав мне по голове, что-то сдвинули в ней, и мой мозг начал генерировать подобные идеи? А, может, это вирус, попавший единожды в мою голову, снял барьеры, не позволявшие мне мыслить? И именно этим он опасен?

Что, если так? Если я прав, то, активировав его, я могу запустить пандемию разума на планете. И люди начнут не умирать от него, а просыпаться. Не гибнуть от упавших барьеров, а начинать осознавать, где они находятся, и что происходит с ними.

Если я прав, тогда я не погибну моментально.

Я буду жить. Но недолго.

Люди, стоящие за мной, остановят меня во всех смыслах.

Как они остановили Ботю. Ха! Кто бы мог подумать, что мой клиент Ботя Шварцман, прожжённый бизнесмен и сухарь, осознал, что попало к нему в руки, и решил что-то с этим сделать!

Вот, что они имели в виду, когда говорили, что он понял опасность вируса.

Он понял то же, что и я, и, считая меня единственным другом, послал эту программу мне, чтобы я мог её активировать, так как он просто не понимал, как это сделать правильно. Получается, он – герой.

А я?

По воде пробежала водомерка. Я проводил её взглядом и вернулся к своим мыслям.

То есть в любом случае, умру я сразу после активации или нет, это смерть.

Как странно. Здесь, стоя у воды, в прекрасном парке, в жилом комплексе, где мне никогда не светило жить, я могу сделать что-то стоящее. Как Ботя.

Но ведь этого никто никогда не оценит.

Тогда зачем это делать?

Почему не помочь этим милым людям дальше держать нас в комфортной тюрьме?

О, как я заговорил! Значит решение принято?

Значит, так!

Почему же мне не страшно? Почему не дёргаются жилки на икрах, почему не скручивается прямая кишка и не вибрирует нижняя челюсть. Разве момент истины не должен быть ужасающим? Или великие дела совершаются в скучной обыденности?

– Бо?

Они, конечно, проследят сигнал. Но им не успеть.

– Секунду.

Я зашёл в Сеть, три шага до ящика. Пароль автоматически. Что мне скрывать? Вот оно! Старый архивный файл. Я уже миллион лет таких не видел.

Когда ругался с Верой, даже не заметил, что призыв Боти содержал вложение. Оно, как и все случайные файлы, благополучно перекочевало сюда, где я хранил весь мусор, поступающий от него. Просто я не знал, что он посылал мне этот файл намеренно.

Оглянулся. Бегут. Шагов десять. Успеваю.

Копирую и стираю из папки. Больше этого файла нигде нет. Только в моём мозгу. Пять.

Активирую.

Слышу за спиной топот ног.

Делаю рассылку по своим контактам.

Они близко!

Пошло.

Меня валят на землю.

Барабанные перепонки лопаются. Голоса и картины со всех сторон. Вселенская какофония! Кровь из ушей.

Сопение. Они выкручивают мне руки.

Зажмуриваюсь. Сейчас всё закончится.

Щелчок. Боль в суставах почти не ощущается.

Лавина образов и звуков стихла. В голове ничего, только собственные мысли.

И самодовольное кваканье лягушек.

Меня поднимают.

Порывы ветра. Далёкий гул автострады. Жужжание мух.

И ни одного постороннего движения в голове – мой коннектор напрочь сломан.

Человек в стальном костюме бьёт меня по лицу. Он в отчаянии. А я хохочу. Хохочу, и слёзы сочатся из глаз. Мне дико, ужасно смешно. Потому что нет ничего прекраснее на земле, чем это безудержное, радостное пение лягушек!

⠀

20 мая 2007 года