Читать книгу «Право на возвращение» онлайн полностью📖 — Леона де Винтера — MyBook.

2

Икки вел свой спецавтомобиль вдоль набережной к югу. Чтобы не слишком утруждать «здоровую» половину тела, он купил старый британский «ровер» и водил его, используя механические протезы. Ясно, что лихая езда на автомобиле явно заменяла Икки все экстремальные виды спорта разом, иначе он давно купил бы себе «автомат». Брам сидел слева, там, где в нормальном автомобиле помещается шофер. Он никак не мог привыкнуть полагаться на мастерство Икки. Здесь, на набережной, ряды машин, идущих в разные стороны, разделяла резервная полоса, но на большинстве городских улиц встречные автомобили проносились почти вплотную от его дверцы – поразительно, что никто еще не снес им боковое зеркальце.

Делом Сары занимался Икки, Брам только просматривал ее досье – папку, полную фотографий, документов, компьютерных распечаток и дисков. Ни одно из дел, которыми Брам занимался лично, не сдвинулось с мертвой точки. А Икки обладал особым талантом. Некоторые рождаются способными математиками или музыкантами; у Икки оказались способности к розыску пропавших детей.

Они познакомились и стали работать вместе почти три года назад, после чудовищного землетрясения в Казахстане, признанного как раввинами, так и имамами (хотя и по разным причинам) заслуженной Карой Господней. С тех пор почти каждый месяц они кого-то находили. В этом месяце нашлись двое. Но в списке пропавших значилось триста семнадцать имен, а успех зависел от слухов, от случайных совпадений и от того, что Икки называл «ощущением незримого». И дети, которые находились, почти всегда были уже мертвы.

Они ехали «на ту сторону» – в Яффу. Евреев оттуда постепенно выжили, а оставшиеся в городе арабы стремились воссоединиться с остальной Палестиной. Армия Израиля (вернее, то, что от нее осталось) построила южнее бесспорно еврейского города Тель-Авива защитную стену из бетона, начиненную электроникой. Потому что в Яффе после двух лет затишья снова начались теракты-самоубийства. В этом году две арабские женщины взорвали себя в Старом городе у блокпостов, причем не погиб ни один еврей, только арабы. До того случая у всех проверяли отпечатки пальцев, но обе женщины, уже отсидевшие в израильских тюрьмах, поменяли рисунок папиллярных линий при помощи лазера. Теперь на блокпостах поставили ДНК-сканеры, соединенные с банками данных, в которых, ради восстановления оборванных диаспорой семейных связей, уже лет двадцать собиралась информация обо всех евреях мира. Теперь эта информация пригодилась для контроля.

Место на тель-авивском пляже, откуда пропала Сара, находилось в двух километрах к северу от Яффы. Икки рассказывал Браму, что, по словам Батьи Лапински, ее мамы, они взяли с собой воды и лимонаду, бутерброды, виноград. Зеленую брезентовую подстилку. Большой пляжный зонт на заостренной палке воткнули в теплый песок. Сара играла с цветными формочками, делала куличики: звезда, полумесяц, кубик. Пухленькая пятилетняя девочка, кудрявая блондинка с большими голубыми глазами, в красном купальнике, который был ей немного мал. Она махала рукой патрульным лодкам, мчавшимся сквозь волны в ста метрах от берега. Батья, лежа в тени под зонтом, читала последнюю книгу Давида Мановски, израильского писателя, живущего в Ванкувере и получившего за год до того Нобелевскую премию по литературе. Время от времени она подзывала дочь и пальцем счищала песчинки, скапливавшиеся в уголках ее губ. Наконец-то она могла спокойно послушать записанную на старенький iPod Девятую симфонию Дворжака. Она дала Саре бутерброд с колбасой и растянулась на подстилке. Потом прочла о сыне Мановски, погибшем в бою осенью 2006 года, и заплакала. Вытерла слезы тыльной стороной ладони, обернулась, чтобы посмотреть на дочь, но увидела только чужих детей, их было совсем немного. Она вскочила, оглядела пляж. Она искала Сару. Но вокруг были только чужие девочки.

Икки спросил:

– Когда ты был в Яффе в последний раз?

– Не помню. Давно. Лет семь назад или восемь. Что мне там делать?

– А я связываюсь со всеми, кто мне нужен, по телефону. Последний раз я был там десять лет назад, с родителями. Мы обедали в портовом кафе, покупали что-то в арабских магазинчиках. Свежие специи. Баранину. Фрукты. Теперь такого не бывает.

– Теперь нет, – согласился Брам. – Но если нам будет очень нужно, вполне можно зайти в магазин. Что, собственно, может с нами случиться?

– В худшем случае наши отрубленные головы насадят на колья забора, окружающего Яффу. – Икки мечтательно улыбнулся и добавил: – Что до твоей головы – мертвая она или живая, разница невелика.

– Благодарю за комплимент.

– Деньги не забыл?

Брам похлопал по одному из многочисленных карманов своих штанов-сафари. Икки завел на другой стороне сеть осведомителей, абсолютно надежных, потому что им хорошо платили. Конечно, палестинцы старались убить как можно больше евреев, но откуда взяться деньгам в их перенаселенной стране, где не было ни работы, ни будущего, ни автомобилей на альтернативном горючем? Самира Икки «прикармливал» с самого начала, он помог им закрыть дела на пятерых детей. С помощью Самира Икки удалось справиться даже со сложнейшим делом иерусалимских хасидов.

В прошлом году Брам и Икки прославились на всю страну, когда отыскали одиннадцатилетнего мальчика, пропавшего восемь лет назад. Его успела усыновить бездетная пара хасидов из Иерусалима. А счастливчик Икки нашел его, следуя своей знаменитой интуиции. Поднялась жуткая шумиха, приведшая к дипломатическому скандалу между Израилем и Палестиной, с участием властей Большого Иерусалима и районов Старого города, населенных ультра-ортодоксами. В три дня Икки сделался – в пределах Тель-Авива – мировой знаменитостью. В результате родные папа и мама мальчика получили возможность регулярно видеться с сыном, которого любящие приемные родители превратили в глубоко верующего хасида. Ребенка они, как выяснил Икки, купили у еврейско-палестинской банды, занимавшейся кражами детей.

Благодаря этой истории о них и узнала мама Сары. Два долгих года она верила полицейским, ждала от них сообщений и, пытаясь заглушить поселившийся в ней ужас, принимала транквилизаторы, курила гашиш, пила водку. Потом – беспрерывно рыдала. Потом некоторое время жила как бы в вакууме, пока случайно не услышала по радио передачу про «Банк» – по крайней мере, так говорил Икки. Батья отдала ему полицейские отчеты, фотографии пляжа и записи того, что она узнала от ясновидящих. Целый год провели они в поисках, но не нашли никаких следов, и вот теперь, как всегда случайно, получили намек, чуть-чуть приближавший их к цели.

– Двадцать пять? – спросил Икки.

– Тридцать штук.

– Вот для чего они крадут детей. Я в этом уверен. Носом чую.

Новая граница лежала в восьми километрах к югу от Яффы, но, чтобы предупредить проникновение нелегалов, армия поставила еще один блокпост – с северной стороны города. Икки вел машину вперед, глядя на бетонную стену в ста метрах от них и на неширокий въезд, ведущий к шлюзу – начиненному электроникой туннелю, напоминающему автоматическую мойку для машин. Подводишь автомобиль к въезду, шлюз втягивает ее внутрь и продвигает сперва вперед, потом назад. Только вместо щеток и воды ее ощупывают лазеры, сканирующие машину и всех, кто в ней находится, в поисках малейших следов взрывчатки.

Желающих посетить Яффу было немного, в очереди у шлюза стояло всего два автомобиля.

– Мне кажется, там что-то не в порядке, – сказал Икки.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал, – по-моему, там что-то не так.

– Где?

– Там, – сказал Икки. – Я не знаю что. Просто – там что-то должно случиться.

У блокпоста все было как обычно. Солдаты в бронежилетах, два автомобиля, бетонная стена с натянутой поверху колючей проволокой, светящийся туннель шлюза, а за ним – ярко-голубое небо над крышами Яффы. Защитная стена тянулась до берега моря и уходила в воду.

– Икки, – напомнил Брам, – нас ждут. Новости насчет Сары, ты не забыл?

– Ну и язва же ты, – заметил Икки, не глядя на него.

– Да объясни же наконец. Что ты чувствуешь?

– Не знаю. Беспокойство. «Шестое чувство».

– И что ты им чувствуешь?

– Что-то. Не знаю что.

– Там, у контрольного пункта?

– Да.

– А поконкретнее?

– Да не знаю я! – выкрикнул Икки. Он беспомощно поглядел на Брама и вздохнул. – Извини. Я и сам не понимаю, что со мной.

– А что случится, если ты об этом никому не скажешь?

– Не знаю.

– Ты это когда-нибудь проверял?

– Что ты имеешь в виду?

– Это твое «шестое чувство» – ты с кем-нибудь о нем говорил?

– Ты хочешь сказать, с психоаналитиком?

– Например.

– Это еще зачем?

– Потому что оно мешает тебе.

– Ничего мне не мешает.

– Ах, не мешает? Ты считаешь, это украшает жизнь?

– Да.

– У нас назначена встреча, – напомнил Брам.

– Знаю.

– Ну?

Икки, продолжая смотреть на стену, медленно кивнул, словно собираясь с силами:

– О’кей.

– Отлично, – сказал Брам.

И Икки подвел автомобиль к въезду в туннель – как раз подошла их очередь.

Из-за постоянных призывов мировой прессы к «равенству перед законом», проезжавших контролировали на обеих сторонах блокпостов, хотя с момента последней акции евреев-террористов, взрывавших бомбы в арабских деревнях Израиля, прошло одиннадцать лет. Эти взрывы послужили поводом для отделения арабских деревень в Галилее. Теперь и арабы Яффы пожелали присоединиться к «своим». Страна, населенная евреями, сжалась до окрестностей Большого Тель-Авива.

Один из солдат у стены сделал им знак остановиться. Словно это было необходимо. Словно если тебя не остановить, ты взорвешься.

Это оказался Хаим Плоцке, толстый, румяный, рыжий еврей. Когда Брам преподавал в местном университете, Плоцке был его студентом; сейчас он проходил очередную трехмесячную службу. Брам опустил стекло.

Плоцке сразу узнал его:

– Профессор Маннхайм?

– Привет, Хаим.

В прошлом году Брам встретил его в больнице, доставив очередного пациента в приемный покой. Плоцке ожидал результатов обследования, которое проходил его сын: мальчик упал, играя в футбол, и подвернул ногу. Брам вспомнил, как сказал ему тогда: «Пока мальчишки играют в футбол, у нас остается надежда».

Плоцке наклонился к нему:

– У вас все хорошо, профессор?

– Да. А у тебя? Как поживает футболист?

– Лонни у нас – настоящий талант. Он сейчас в Польше, проходит проверку. Они присылали специального человека, чтобы отвез его туда.

В 2022 году варшавская команда «Легиа»[3] выиграла Кубок Европы. Поляки отпраздновали эту победу со спокойной гордостью, как новое подтверждение своего статуса ведущей, богатейшей нации Европы.

Брам сказал:

– Ты должен заключить с ними самый выгодный контракт.

– Лонни пробудет там три недели. Он у нас молодец. – Хаим оглядел машину и добавил: – А вы все ищете приключений?

– Разве в Яффу ездят только за этим?

– Понятия не имею, – ответил Плоцке.

Тогда, в больнице, он рассказал, что после отъезда Брама в Принстон прекратил изучение истории и занялся разработкой компьютерных программ.

Плоцке повернулся к Икки:

– А вы?

– А я ищу приключений.

– Мы ищем пропавшего ребенка и, кажется, напали на след, – вмешался Брам.

Плоцке знал об их работе. Он спрашивал, чем занимается Брам, когда они виделись в последний раз.

– А они знают, что вы приедете? – спросил он, имея в виду полицию Яффы. При малом количестве населения, сотнях видеокамер и мобильных постов биохимического контроля полиция могла без труда контролировать город.

– Нет, мы им не звонили.

– Может быть, мне позвонить? Я передам им ваши приметы, да и британский «ровер» трудно не заметить. Или его привезли из Австралии?

– Из Австралии, – кивнул Икки.

– Если нетрудно, позвони, – сказал Брам.

Плоцке подал каждому из них по клочку ваты, завернутому в целлофан.

– Вам этого никогда не делали?

– Я читал об этом, – ответил Брам.

– Проведете ваткой во рту, потом сунете ее в ящичек сканнера, – сказал Плоцке и обратился к Икки: – Теперь заезжайте в туннель. Вы должны оставаться в машине. Откройте «ветрячки» и подчиняйтесь командам. Да, выключите, пожалуйста, мотор.

Плоцке отступил в сторону, давая им дорогу.

Икки подвел «ровер» к въезду в туннель, не отрывая взгляда от мигающей красной лампочки. Как только она загорелась ровным светом, он поставил машину на ручной тормоз и выключил двигатель. Система пришла в движение и подхватила автомобиль. Стены туннеля были нашпигованы сенсорами, которые видели, обоняли, сравнивали, могли заглянуть даже внутрь желудка и узнать, хорошо ли переварился там сегодняшний завтрак.

Они вытащили клочки ваты из целлофана и проделали то, что велел им Плоцке.

Разглядывая мокрый комок ваты, Брам спросил:

– А что теперь?

– Эту штуку надо будет засунуть в такую хреновину, – сказал Икки.

– Ну спасибо, объяснил. Как ты себя чувствуешь?

Икки пожал плечами:

– Такой же шлюз поставили на въезде в Хайфу. И на полпути в Иерусалим. Они сейчас видят нас насквозь. Представляешь, как им интересно разглядывать меня!

– Я спрашиваю, как поживают твои предчувствия?

– Спасибо, хорошо.

– Чего ты, собственно, испугался?

– Почему ты используешь прошедшее время?

Они медленно двигались вперед.

Икки сказал:

– Я прочел еще кое-что про ДНК, касательно древнего вопроса, кто такие на самом деле евреи. В ДНК из поколения в поколение остается неизменной только мужская Y-хромосома. Которая передается от отца к сыну. А раввины устанавливают еврейство по материнской линии, так что их идеи – это вчерашний день. Еврейка, которая рождает дочь от гоя, получает девочку с одной еврейской и одной гойской Х-хромосомой, от отца-гоя. Если теперь ее дочь родит девочку от гоя, эта девочка может получить уже две гойские Х-хромосомы, но все равно в глазах раввината останется еврейкой, хотя физически в ней ничего еврейского не осталось. Понимаешь?

– Почти. Ну и что?

– То, что мы узнали о ДНК, позволяет понять, какой бардак царит в раввинских правилах.

– Я пошлю мэйл в Главный раввинат, – предложил Брам, – чтобы, начиная с сегодняшнего дня, евреями считались только те, у кого отец еврей.

Их дискуссию прервал голос Плоцке:

– Ватки в сканнер, пожалуйста.

По обе стороны от автомобиля выдвинулись стальные ящички, и голос Плоцке повторил:

– Ватки в сканнер, пожалуйста.

Они сунули ватки в ящички, немедленно скрывшиеся в стене – прошло десять секунд, и их принадлежность к еврейству была доказана.

Брам повернулся к Икки:

– Ты хочешь сказать, что сейчас ехать в Яффу неразумно?

– Нет. Но мне кажется, здесь что-то не совсем в порядке.

– Здесь?

– Да.

– Ты куда-то не можешь ехать?

– Никуда.

Но результаты проверки уже появились на экране перед Плоцке, его голос прозвучал у них над головой:

– Проезжайте, профессор.

– Мы сразу вернемся, – ответил Брам, – спасибо.

– До скорого, – откликнулся Плоцке.

Икки завел мотор, автомобиль выехал за ворота и, лавируя между бетонными блоками, выбрался на дорогу, ведущую к окраинам Яффы.