– Когда я вырасту, стану археологом, как моя мама! – гордо заявил Владик, и все захлопали.
Следом поднялась Клавдия. Румяная, будто яблочко.
– Мой папа – летчик-истребитель, – сообщила девочка. – Я буду хорошо учиться и тоже стану летчиком, как он!
– А я, когда вырасту, поеду работать на космическую станцию профессора Левандовского! – просияла девятилетняя Рита Беликова.
Она жила и дышала этой мечтой с самого детства и отступать не собиралась. Даже когда поняла, что работа мечты, по сути, – самая настоящая каторга. Вместо тюрьмы – орбитальная станция. Вместо камеры – блок. Вместо срока – условное время. Условные дни и условные ночи, установленные станционной системой для поддержания оптимальных биоритмов, складывались во вполне себе реальные недели, месяцы и годы… И никаких тебе выходных, ни отпуска – ничего. Только работа. Только хардкор. Левандовский не выносил нытиков. Правила у шефа в этом отношении отличались жестокой простотой. Жалуешься? Не справляешься? Скучаешь по родным? Тогда дуй домой и не мешай другим работать. За косяки он тоже наказывал, но увольнял только после третьего.
Два у Риты уже имелось.
Темная фигура расплывалась перед глазами. Беликова приподнялась на локте, с великим трудом разлепила запекшиеся губы и, едва ворочая языком, прошептала:
– Я все могу объяснить…
– Прибереги объяснения для шефа. – Темной фигурой оказался Павел, а вовсе не Левандовский, и дышать сразу стало легче. – Асуми, все готово?
– Хай, Павел Николаевич-сан. – Японочка подала ему шприц, и Павличенко ловко засадил иглу Рите в предплечье.
Рука у Пашки была легкая. Никто никогда не жаловался.
– Вот так-то лучше, – улыбнулся потомок донских казаков. – Мы уж боялись, что ты ласты склеишь. Ну ты, мать, даешь!
– Камикадзе, – глубокомысленно добавила Асуми. – У нас это так называть.
Ассистентка поднесла к губам Риты стакан воды.
– Спасибо, – выдохнула Беликова, осушив его до дна. – Вы вернули юнита в капсулу? Надо срочно проверить программу и…
– Кхм… – кашлянул Паша в кулак и многозначительно посмотрел в дальний угол спального отсека.
Маргарита проследила за его взглядом и забыла, как дышать.
У стены стоял юнит. Стоял и смотрел куда-то себе под ноги.
– Я его тут приодел немного. Ты ведь не против, правда?
Рита медленно моргнула. Пашкины штаны юниту были коротки и узки. Футболка натянулась на широкой груди, как на барабане. Но… это все равно лучше, чем созерцать те самые причиндалы, о которых упоминал мсье Девьер.
– Зачем он здесь? – пробормотала она. – Почему не в лаборатории?
Павличенко переглянулся с Асуми. Чего это они?
– Ты помнишь наизусть нерушимые правила «Юниверсума»? – спросил донской казак.
– Экзаменовать меня собрался? – рыкнула Рита. Она вознамерилась сказать еще много грубых и обидных слов, но в разговор встряла японка:
– Согарасно шестанадцатому нерушимому паравилу «Юниверсума» юнит подчиняется только париказам владельца, – пролепетала она, прикрыв от натуги раскосые очи.
Получилось совсем без акцента, и Паша одобрительно покивал:
– Неплохо, самурайская дочь. Весьма неплохо. Растешь!
Асуми просияла.
Маргарита села на постели. Потерла виски.
– Вы совсем обалдели? Где я вам сейчас эту Магали достану? Она за сотни галометров отсюда, с другим юнитом на борту!
– А зачем нам Магали? – вскинул Пашка казацкие брови. Наверное, такие же хмурили в свое время Стенька Разин и Емельян Пугачев.
– Тебе же нужен владелец, чтобы управлять этим вот… – она кивком указала на юнита, – чудом в штанах.
– А вот это самое интересное, – хмыкнул Павличенко. – Уж не знаю, как это вышло, но владелец юнита – ты.
– Я? – Рита аж подскочила.
– Именно, – кивнул Павел. – Может, повлияла волна радиации от гамма-сетки или программный сбой, но там, на мосту в гравитационном тоннеле, семьсот двадцать седьмой автоматически активировался на твою защиту.
– Поэтому он меня и вытащил… – прошептала ошарашенная Рита.
– В точку! – подмигнул Павел и потрепал ее по плечу. – Говорил я тебе, скажи «к черту!», а ты упрямилась. Видишь, что из этого вышло?
– Пошел к черту, – буркнула Беликова.
– Теперь, увы, поздновато.
– Ты на сто процентов уверен, что он активирован на меня?
Павличенко хмыкнул, поднялся и отошел на пару шагов. Взял с полки увесистый томик – «Марксизм-ленинизм в постиндустриальную эпоху». Размахнулся, целясь прямиком Рите в лобешник…
Юнит среагировал мгновенно. Подлетел, вывернул Пашке руку, заломил. «Марксизм» упал на коврик, а донской казак завопил:
– А-ай! Больно!
– Пусти его! – скорее машинально, чем осознанно, крикнула Маргарита… и опешила.
Семь-два-семь моментально подчинился приказу. Оставил Павла в покое и отступил на свое место в угол. Привалился к стене и уставился в пол.
– Вот это поворот… – Беликова воззрилась на коллегу. – Ты цел?
– Жить буду. – Паша поднялся и оправил халат. – Эмпирические методы всегда рисковые, зато самые продуктивные, сама знаешь.
– Пойдем! – Рита откинула простыню, которой ее заботливо укрыла Асуми, и вознамерилась встать.
– Ты куда собралась, шальная императрица? – Павличенко уложил ее обратно и скрестил руки на груди.
– Надо вернуть юнита в капсулу и провести полное обследование!
– Ты дальше собственного блока уйти не сможешь. Может, хватит на сегодня подвигов?
Рита глянула на браслет. Половина третьего ночи. Шеф бы сказал, что время детское, но…
– И как быть тогда с ним?
– А никак. – Павличенко развел руками. – Пусть остается здесь, пока тебе не полегчает. Шеф все равно раньше чем через неделю не вернется, так что…
– А если ночью это чудо решит меня придушить? – нахмурилась Рита.
– Он активирован на твою защиту. Юнит Семь-два-семь – твой телохранитель, Белка. И ты как сотрудник «Юниверсума» прекрасно знаешь, что причинить вред владельцу наши изделия не могут. Во-первых, это основной закон робототехники, а во-вторых… самоуничтожение еще никто не отменял.
Рите никогда еще не доводилось спать в присутствии плечистого мужика, стоящего в углу точно истукан.
Она села на кровати и рявкнула:
– Повернись к стене!
Семь-два-семь безропотно подчинился приказу. Беликова упала на подушку и свернулась калачиком. Несмотря на все Пашкины доводы, она вооружилась штатным парализатором, который предусмотрительно засунула под матрас. Сон не шел. Ее жутко мутило и уже дважды рвало – дозу она получила нешуточную, и только своевременное вмешательство Павла спасло ей жизнь. Сейчас же хотелось пить, в туалет, в душ, на воздух… Все что угодно, но только не спать.
Мыслеприказом она развернула книгу. Самая обычная девушка во второй главе узнала, что является потомственной ведьмой, наделенной уникальным даром, и поэтому почему-то непременно должна выйти замуж за оборотня, иначе все умрут. С женихом они друг друга ненавидели до искр из глаз, но секса при этом хотели бешено. Что за гребаный маразм? Рита дочитала до места, где главная героиня, осознав всю глубину своих чувств к суженому, решила по какой-то неведомой причине сбежать от него на край света. Однако жених настиг ее в лесу…
«Ты будешь принадлежать мне! – прорычал он, опалив горячим дыханием нежную кожу. Сильные пальцы стиснули грудь, жадные губы прижались к шее…»
Читать дальше на трезвую голову не представлялось возможным. Рита прошлепала в кухонный отсек и вытащила из холодильной камеры початую бутылку красного.
С бокалом в руке вернулась в спальню, развернула книгу и погрузилась в дебри эротической сцены. Однако в самый пикантный момент, когда героиня уже выгнулась дугой и взорвалась сверхновой, ее отвлекли.
Что за странный звук? Похоже на вздох или всхлип.
Беликова поставила бокал на прикроватную тумбочку и поднялась. Прислушалась. Звук повторился.
Показалось? Да вроде бы нет.
Как там говорит Паша? Эмпирические методы – всегда самые продуктивные!
Вооружившись парализатором, она приблизилась к юниту:
– Повернись и посмотри на меня.
Киборг повернулся и посмотрел на нее.
Лицо точно маска: холодный взгляд начисто лишен каких-либо эмоций. Все как положено, но… на щеке – мокрый след. Что это?
Маргарита нахмурилась. Присмотрелась. Слезы? Серьезно?
Она протянула руку и поймала крошечную каплю. Поднесла к губам. Лизнула. Черт побери! Действительно слезы. Это как такое вообще возможно?
– А ну, сядь-ка на постель.
Семь-два-семь выполнил приказ. Какой он все-таки здоровый, хоть и не дотягивает до стандарта. Мышцы словно из камня высечены. Кулаки пудовые. Плечи широченные и шея как у быка…
Страшно!
– Наклони голову.
Рита подключилась к разъему на шее киборга. Запустила программу. Данные замелькали бесконечной таблицей. Беликова отыскала блокиратор потребностей и сняла пару галочек в настройках.
Как только она закончила свои манипуляции, юнит мешком повалился на постель и засопел, точно барсук.
Вот так поворот!
Маргарита с минуту постояла рядом, приоткрыв рот от изумления, а потом укрыла семьсот двадцать седьмого одеялом. Юнит дрых так сладко, что она сама соблазнилась. Совершенно измотанная и сбитая с толку, Рита упала в кресло, закинула ноги на журнальный столик и вспомнила про вино. М-да… Бокалом тут явно не отделаешься.
Что же это за феномен такой? Что с тобой не так, Семь-два-семь? Надо выяснить все от и до.
Беликова уже решила, чем займется завтра, но… В первую очередь надо как следует выспаться.
Она зевнула, откинулась на спинку и сама не заметила, как вырубилась. Ей снился шеф. Лев Леонидович Левандовский душевно лупил ее розгами, смоченными в рассоле…
Павличенко добрался до нее только в обед.
– Прости, раньше вырваться не смог. Отчет по гранту душит. Шеф торопит. – Паша снял халат и повесил на крюк в импровизированной прихожей. – Ну как ты? Выглядишь хорошо.
– Все в норме, – улыбнулась Рита. – Кофе будешь?
– А с чем?
– С коньяком.
– Не откажусь, – хмыкнул Павел и прошел в комнату. Прошел и замер.
Впрочем, примерно такой реакции Рита и ожидала.
– Это… что? – спросил Павличенко, созерцая ее постель.
На белых простынях темнело смуглое тело. Юнит спал, уткнувшись лицом в подушку. Черные волосы его растрепались.
– А это наш объект Семь-два-семь. Не узнал? – Беликова протянула коллеге рюмку. Кофе там, разумеется, не было.
– Звездец, – сказал Паша и опрокинул в себя коньяк. – Это как так?
– Думаешь, я знаю?
Павличенко подошел к юниту и ухватил запястье, прощупывая пульс. Нахмурился. Сунул руку парню под мышку. Потрогал лоб и пах.
– Этого не может быть.
Рита кивнула.
– Этого не может быть, Белка, у него жар!
Она снова кивнула.
– У киборгов не может быть жара, Белка. Они не люди!
– Принести еще кофейку?
– Ага. – Павличенко поднял на нее глаза. – Только давай уж сразу всю бутылку.
– Повтори еще раз, что именно ты сделала.
Маргарита вздохнула:
– Я вошла в программу настроек и дезактивировала блокиратор потребностей.
– Зачем?
– Искала системный сбой, – пожала плечами Рита. Про соленую слезинку на щеке киборга она решила умолчать.
– Как… как ты вообще сумела туда залезть?
Беликова сердито наморщила лоб:
– Вообще-то я старший научный сотрудник с высоким уровнем доступа и работаю здесь уже три года.
– Ладно, не заводись, – махнул рукой Паша. – Ляпнул, не подумав. Можешь показать блок-схему?
– Могу, – кивнула Рита. – Но не буду.
– Чего?
– Паша! – Она сурово нахмурила брови. – Ты врач или где? Семь-два-семь в отключке и горит так, что хоть яичницу жарь. Организм ослаблен дальше некуда. А ты хочешь залезть ему в мозги! Ты же давал клятву Гиппократа, Паша!
– Клятва Гиппократа распространяется только на людей, – сердито парировал донской казак.
– Клятва Гиппократа распространяется на всех, кто нуждается в помощи, – строго возразила Рита. – Ты мне сам говорил. Или забыл?
– Ничего я не забыл, – буркнул Паша, поднялся и потопал в ванную. – Мыло антибактериальное есть?
Павличенко сделал юниту две инъекции. Взял кровь на анализ.
– Как очнется, надо будет собрать мочу, – сказал он. – Уж не знаю, как ты с этим справишься.
– Справлюсь как-нибудь, – пожала плечами Рита. – Главное, чтобы очнулся.
– Ты хоть понимаешь, насколько это ненормально?
– Более чем, – серьезно ответила она. – И мне бы хотелось все выяснить. Поможешь?
– Помогу, – твердо заявил Паша и тут же нахмурился: – У тебя есть оружие?
– Штатный парализатор.
– Хорошо, но мало. Я добуду тебе табельный нейробластер. Стрелять умеешь?
– Разумеется, – кивнула Беликова.
– Что решила насчет шефа?
Маргарита сложила руки на груди. Задумалась.
– Не стоит пока беспокоить его, – сказала она, не отрывая глаз от разметавшегося на постели киборга. – Для начала выясним, наш ли это косяк, и если да, попробуем все исправить без лишнего шума.
– Соглашусь, – кивнул Паша. – А тебе я официальный больничный на три дня выпишу. Так что набирайтесь сил и поправляйтесь, Маргарита Павловна.
О проекте
О подписке