10. Затянувшаяся командировка

Лена Волгина.

В Хабаровск из Шанхая я прилетела шестого января, в канун Рождества, а до начала лекций ещё больше недели.

В Хабаровске холодно и темно. Как оказалось, про мой приезд в университете просто забыли. При этом для меня на две недели была оплачена одна из лучших гостиниц города. Хорошо, что меня встретили коллеги, которые с пониманием отнеслись к моим путешествиям и пригласили отмечать Рождество к себе в компанию, иначе я бы совсем умерла от тоски в этом холодном городе.

У JungeDrachen началась рекламная кампания перед турне. На Трубе и в Инсте через день выкладываются интервью Зиля. То он на радио, то в каком-нибудь ток-шоу, то на очередном показе модной одежды. Через ролик рядом с ним вертится эта Арланди. То она берёт у него интервью, то участвует вместе с парнями в передаче о животных, то прыгает на футбольном матче. Очень часто камера как бы невзначай заснимает Арланди и Купа целующимися. У Зиля на лице резиновая улыбка и затравленный взгляд.

Я перестала смотреть ролики и отписалась от Инсты.

Прочитав оговорённые десять лекций в Хабаровске, перелетела в такой же холодный Владивосток. Здесь повторилась картинка, идентичная хабаровской. Меня встретили приветливые коллеги, разместили в хорошей гостинице, но, как оказалось, в университете про меня забыли. Заявку-приглашение находят, время проведения лекций назначают. Но это всё требует чуть больше времени, чем я рассчитывала. В итоге чтение лекций мне назначили только с шестого февраля, с пропуском на выходные и понедельник. Ещё два лекционных дня мне поставили на двенадцатое и тринадцатое февраля, а четырнадцатого, в четверг, должна состояться конференция с приглашением каких-то почётных гостей. С учётом всех задержек ближайший рейс в Санкт-Петербург, на который я попадала, был на шестнадцатое февраля, на эту дату мне заказали билеты.

Ост писал, что решить вопрос с моей визой не удаётся, почему-то именно группа файлов, в которой были мои данные, таинственным образом пропала. У Оста в связи с этим родилась гениальная идея: мне можно просто снова подать документы, и отказа не будет, потому что нет отрицательных заключений по моему въезду. Но в любом случае из Владивостока я это сделать не могу…

С Зилем я общалась очень редко. Его подготовка к гастролям наложилась на восьмичасовую разницу во времени, теперь я вообще не могла понять, когда он спит. Дракон по-прежнему выходил на связь первым, рассказывал о благотворительных вечерах и его усталости от происходящего, только потом давал возможность говорить с Зилем. Зиль всё рассказывал намного оптимистичней, но мне казалось, что он сильно измотан. Слишком тянет слова, слишком медленно отвечает на вопросы. Впрочем, разгадка в его заторможенной речи нашлась в том, что из-за дальности расстояния между Германией и Владивостоком звуковой сигнал идёт с задержкой, так мне объяснил один из коллег в университете, когда мы однажды обсуждали моё общение с семьёй на таком дальнем расстоянии.

Двенадцатого февраля после лекции меня ожидал неприятный сюрприз. Позвонила завкафедрой и, экономя время и деньги, в директивной форме объявила, что на мои лекции заключён контракт и я остаюсь во Владивостоке ещё на две недели.

– Подождите, а разве моё согласие необязательно? Я уже два месяца не была дома! – я обалдела от осознания того, что на меня, как на вещь, кто-то где-то заключил контракт, а мне остаётся это молча принять; внутри закипал гнев.

– Елена Владимировна, я понимаю, что, наверное, мы должны были с вами согласовать, но мы знаем, что у вас нет семьи и детей, а читать лекции ваша работа, поэтому какая разница, где вы их читаете? Четырнадцатого назначена конференция, выступите с докладом – зачтём как научную работу в копилку к докторской диссертации. Я помню, что у вас уже три доклада есть. Да на таких условиях, Леночка, любой бы с нашей кафедры с радостью оказался на вашем месте! Не переживайте, мы уже поменяли ваши билеты на пятое марта, гостиница останется та же, менять не стали! Вам очень повезло: филиал Санкт-Петербургского вуза находится с гостиницей на одной улице. У вас же гостиница на Светланской?

– Да, – сквозь зубы рявкнула я, понимая, что сопротивляться бесполезно.

– Будете пешочком ходить на лекции. Всего шестнадцать часов, то есть пара недель, зато перспективы просто великолепные! С вами свяжутся сегодня или завтра из местного филиала, я позвонила вас предупредить! – елейным голоском пропела завкафедрой и отключилась.

Я взвыла от бессилия. Чтоб она оказались на моём месте! Гаджет полетел в ближайшую стену. К удивлению, оказался крепким: у него только отскочила задняя панель и пошла трещина по экрану, но он остался в работающем состоянии.

Подавила желание позвонить Зилю, наверняка придёт сообщение: «Перезвоню позже».

Попыталась дотянуться до дракона, но то ли из-за моего волнения, то ли из-за расстояния с драконом тоже не удалось пообщаться.

Побежала по парку кампуса к остановке, размазывая по щекам слезы. А ведь завкафедрой права: мужа официального нет, про неофициального я не говорила, сказала, что родственники живут в Германии, чтобы объяснить свои частые поездки туда.

Села в автобус, расплатилась за проезд, засовывая кошелёк в рюкзак, наткнулась пальцами на кольцо, подаренное Тинг. Совсем про него забыла, как сняла в аэропорту, бросив в рюкзак, так и не вспомнила. Автоматически надела кольцо на палец.

В автобусе ехала компания весёлых студентов: шутки и смех по любому поводу, а у меня на душе настолько мерзко, что пришлось выйти из автобуса, переехав через Золотой мост.

Решила, что дойду пешком, заодно ветер вынесет из головы все мои терзания.

Я почти бежала по незнакомым улицам, а душа рвалось к Зилю. Хотелось к нему нестерпимо. На сердце навалилась тоска. Нужно как-то отвлечься.

Остановилась, вдохнула, выдохнула, огляделась по сторонам.

Сегодня морозы неожиданно спали и на улице плюсовая температура. Старинные малоэтажные дома в имперском стиле подсвечены фонарями и окутаны туманом. Из-за этого город кажется каким-то фантастическим и нереальным.

Глаза зацепились за вывеску «Антиквариат. Букинист». Вошла внутрь. Небольшое помещение полностью заставлено стеллажами с книгами и витринами с какими-то вещицами. Осмотрелась. В углу за огромным антикварным кассовым аппаратом обнаружила продавца в китайской шапочке и курточке.

– Добрый вечер! – он поклонился мне, включив приветливую улыбку. – Ищете что-то конкретное?

– Нет. Можно просто книги посмотрю? У вас есть старинные?

– Да, обратите внимание на стеллаж за вами.

Я обернулась. Стеллаж с книгами занимал всю стену. К моему удивлению, все книги были на иностранных языках. Нашла несколько полок с китайским иероглифами. Внимание привлёк тёмный деревянный корешок с затёртыми иероглифами «История драконов». Очень похоже на старинный манускрипт. Сняла с полки. Продавец тут же оказался рядом и помог водрузить книгу на прилавок, развязал тесёмочки футляра, вынул сшитые листы жёлтой тонкой бумаги.

Быстро пробежала глазами по странице сверху вниз. Доблестный и красивый герой летает на драконе и побеждает варваров из-за стены. В тексте подробно описывается костюм героя и седло, которое он полстраницы закрепляет на могучей спине дракона. Что за чушь? Дошло! Это подобие фэнтези, только средневекового автора! Забавно. Поблагодарила продавца.

– Жаль, но это скорее сказки.

– Да, китайцы были первыми во многих вещах. Жанр фэнтези тоже принадлежит им, – словно прочитав мои мысли, сказал продавец. – Возможно, Вас заинтересует вот это.

Продавец ловко извлёк откуда-то сшитые листы жёлтой плотной бумаги. На весьма затёртом титульном листе выведены чёрной тушью крупные иероглифы «О призраках».

– Взял на себя смелость предположить, что женщину, обладающую таким сильным камнем, заинтересует именно этот вопрос.

– Камнем? – с удивлением переспросила, посмотрев на топаз.

– Нет, я обратил внимание на чёрный бриллиант на вашем перстне. Старинная работа и отличная защита от злых духов.

– От злых духов. А при чём здесь призраки?

– У японцев это объединённое понятие. Если в европейской традиции призраки – это неупокоенные души, то японцы этим же термином называют разных невидимых сущностей, от которых людям лучше держаться подальше, неупокоенные души тоже могут вредить людям и питаться их энергией, возможно, поэтому между ними не делают разницы. Посмотрите. – Продавец развернул книгу ко мне.

Я начала листать книгу, а продавец продолжил:

– Очень интересный экземпляр. Принёс матрос, уверял, что получил в наследство от какого-то родственника, но документы, подтверждающие наследство, не принёс. Матрос говорил, что книга японская и очень старая. Провели экспертизу. Книга действительно старая, но выставить её на продажу как ценный художественный экземпляр, например, как ту, что вы взяли первой, невозможно: неизвестен автор, неизвестно точное время написания и даже страна написания. Иероглифы, как видите, китайские. Оформление тоже характерно для китайских книг XIV—XVII веков. Но в тексте много слов, написанных японским письмом, причём относящимся к разному историческому периоду, что нарушает сложившуюся систему определения принадлежности и датировки книг.

– То есть вы считаете, что эта книга может заинтересовать скорее профессионала, чем коллекционера?

– Совершенно, верно! Вы правильно сформулировали мою мысль. Японцы, уж коли мы будем считать, что книга японская, трепетно относятся к ду́хам, поклоняются им. Злые ду́хи иногда очень досаждают людям, и если никакие угощения и уговоры не помогали, тогда находили специальных людей, которые умели видеть духов, а те уничтожали вредную тварь. Мне кажется, что сейчас у нас в руках дневник такого странствующего охотника за приведениями.

– Да, мне это интересно, – неожиданно для себя сказала я. Именно в этот момент я остановилась на странице, на которой была изображена полуженщина-полупаук, раскинувшая свои лапки во все стороны, как щупальца.

– Тысяча евро, – быстро озвучил цену продавец.

Я почему-то вспомнила Купа и повела правой бровью так же, как он, когда разговаривал с соучредителями. Эффект был неожиданным.

– Семьсот, – исправился продавец.

Я повела левой бровью так же, как это делал Зиль, разговаривая с продюсерами.

– Пятьсот евро, но я даю справку для таможни о малоценности этих вещей и сумку, в которой лежала книга.

Продавец нырнул под прилавок и вынул сумку из ткани, напоминающей нашу домотканую холстину. Я подтянула сумку к себе. Сумка действительно старая, напоминает скорее торбочку деревенского пастуха с длинной лямкой, очевидно, носилась через плечо. Для изделия из старой мешковины сумка оказалась неожиданно тяжеловатой. Заглянула внутрь и обнаружила там свёрнутый старый пастушеский хлыст.

– Что это? – спросила продавца.

– Тоже было в сумке. – Небрежно ответил он. – Матрос сказал, что его дед был пастухом. Ну что, берёте?

– У меня карточка. Такой суммы наличными нет.

Продавец вынул терминал для банковских карт и протянул мне, проводя операции по введению суммы платежа.

– Так что с этим кнутом? Он тоже не представляет никакой исторической ценности?

– Уверяю вас. Его ценность такая же, как у сумки, годится для какого-нибудь деревенского музея крестьянского быта. Мы проверили материал. Хлыст изготовлен из кожи, предположительно коровьей или бычьей.

Продавец оторвал чек, заполнил какие-то бланки, приложил к ним заключение экспертизы. Документы аккуратно засунул в прозрачный файлик и уложил в сумку вместе с книгой, а затем всё упаковал в большой пакет с надписью «С Новым годом!» и протянул мне.

– Все документы на покупку, необходимые для таможни, в файлике. Надеюсь, вы останетесь довольны приобретением! – улыбнувшись, сказал продавец, и на мгновенье мне показалось, что в его лице промелькнуло что-то лисье.

– Благодарю! – приняла пакет и вышла из лавочки.

Огляделась по сторонам. Туман разошёлся, а я оказалась на перекрёстке рядом со своей гостиницей. Надо же, получается, я так задумалась, когда вышла из автобуса, что не заметила, как прошла несколько остановок пешком. Обернулась назад. В антикварной лавочке свет уже погас, видимо, продавец поспешил домой.