2

– Я приеду! – Сообщает подруга. – Жди.

– Что? Зачем?

– Я заеду за тобой, поужинаем где-нибудь. Всё равно твой ненаглядный муженек уехал, и тебе нечем заняться.

– В смысле, приедешь? – Начинаю догадываться, зачем ей это. – Обычно мы встречаемся прямо в кафе или ресторане.

– Нет уж, я хочу видеть это своими глазами!

– Майя, ты неисправима.

– Просто я в вечном поиске. Приеду, посмотрю на твоего красавчика в шортах, глядишь, и нагуляю аппетит.

Я бросаю взгляд на часы. Макс скоро приедет в аэропорт, сядет на рейс, во время перелета звонить мне не станет. Возможно, ему даже не придется расстраиваться, что мы с Майкой пойдем куда-то вместе.

– Хорошо, жду. – Говорю я и сбрасываю вызов.

Майка с годами совсем не меняется. Мы с ней вместе учились в консерватории, затем начинали работать в оркестре. Она – виолончелистка, я играла на скрипке. В те времена было тяжело: много разъездов, выступлений, мы работали по шестнадцать часов, мало спали, сильно выматывались. Поддержка подруги помогала мне оставаться на плаву даже тогда, когда уже не было сил держать инструмент от усталости.

Мы многое пережили вместе, но я не жалею, что тогда оставила музыку. В тот момент, когда в моей жизни появился Макс, я была уже на пределе. Перспектив сольной карьеры не предвиделось, а подлизываться и угождать руководству было не в моем характере. Майя собиралась искать своё счастье за рубежом, а я предпочла просто уйти.

Макс меня поддержал. Он стал для меня всем: моим мужем, моим домом, моей крепостью, защитившей от всех невзгод. Я отошла от этих вечных стрессов, сопровождавших ежедневный труд музыканта, и стала просто женой. Создавать уют, ухаживать за садом, заботиться о муже – в этом я теперь видела свое призвание.

– Поппи! – Зову я, понимая, что давно уже не слышно нашего пса.

Обычно он крутится в ногах, куда бы ты ни направился, а тут – тишина. Даже не примчался провожать Макса.

– Поппи!

Ноги сами идут к двери, ведущей в сад.

– Поппи… а вот ты где!

Мелкие лапки скребут по дереву, снаружи слышен звонкий лай.

Нажимаю на ручку двери, и в дом влетает пушистый белый шпиц. Вьется в моих ногах, подпрыгивает, звонко тявкает.

– Папочка уже уехал, ты все пропустил, малыш. Прости. – Говорю я, приседая. Глажу его мягкую шерстку, пёс облизывает мои пальцы. – Идем, угощу тебя чем-нибудь.

Мы вместе бредем на кухню. Собачьи коготки отстукивают торопливый ритм по каменному полу, а единственное, что я слышу – это тревожный стук собственного сердца.

С тех пор, как я вышла замуж, я ощущала полное удовлетворение своей жизнью. Макс – заботливый, добрый, ласковый. С ним интересно. Ухаживать за ним, готовить ему, заставлять его улыбаться каждый день было для меня не ненавистной обязанностью, а самой настоящей радостью. Счастьем.

Я реально счастлива в браке, так какого черта?

– Подожди немного. – Прошу пса.

Но Поппи продолжает поскуливать, пока я достаю корм и накладываю его в миску, он подпрыгивает и бессовестно царапает мои ноги.

– Держи.

Ставлю миску в специальный держатель, промываю руки в раковине, вытираю полотенцем и поднимаю взгляд на окно.

Там, за невысокой изгородью, увитой зеленью, снова вижу незнакомца, и моё сердце замирает.

Мужчина ведет себя по-хозяйски на соседском участке: стоит на лестнице и, уперев рукой подшив веранды, вкручивает шуруповертом саморез.

Я невольно застываю, наблюдая эту сцену.

На незнакомце снова одни лишь джинсы, никакого верха. Каменные бицепсы наливаются силой при давлении на корпус шуруповерта. Он делает усилие, саморез мягко входит в древесину по самую шляпку, и мускулы мужчины, наконец, расслабляются. Цветные татуировки на предплечьях переливаются в бликах солнечного света, загорелая кожа играет перламутром. Боже…

Я отвожу взгляд.

Заставляю себя не думать о нем.

Впервые за последние годы со мной творится что-то подобное. Нужно выбросить его из головы. Я ведь люблю Макса. Люблю его больше всего на свете!

– Поппи!

Неугомонный пёс, вылизав тарелку, начинает крутиться на месте. Зовёт меня куда-то, просится, показывает взглядом.

– Хорошо, идем.

Мы возвращаемся к задней двери, я отворяю ее, и пёсик с радостным лаем вырывается на волю.

– Куда ж ты, негодник? – С досады произношу, когда он маленьким, пушистым танком пропахивает клумбу с моими цветами.

Выхожу следом, щурюсь от солнца и с неудовольствием отмечаю, что розовый куст опять подвергся нападению паутинного клеща. Листья тут и там опутаны тонкой, едва видимой паутиной.

Я возвращаюсь в дом, развожу специальный раствор, накачиваю воздух в распрыскиватель, и пока собака резвится на травке, тщательно обрабатываю растение. Теперь меня не остановить: убираю сухую листву с клумб, рыхлю почву, старательно удобряю цветник.

– Простите! – Раздается вдруг где-то за моей спиной.

В этот момент я на коленях ползаю вокруг любимых клематисов.

– Простите, пожалуйста, это ваше?

По пищеводу в желудок опускается холодок. Догадываюсь, кому может принадлежать этот низкий, бархатный голос. Встаю, оборачиваюсь и подношу ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза.

– Добрый день. – Улыбается мне красавчик-бегун.

И мои внутренности сводит странной судорогой.

Он стоит возле изгороди, держит в руке, прижав прямо к обнаженной груди, моего пса и широко улыбается.

– Ваш? – Спрашивает мужчина, указывая на собаку.

– Ах, да, простите. – Иду навстречу. – Не представляю, как он выбрался.

Подхожу, протягиваю руки. Смотреть в лицо незнакомцу, почему-то, еще больнее, чем смотреть прямо на слепящее солнце.

– Думаю, что вот так. – Говорит мужчина, передавая мне пса. И указывает на подкоп под изгородью.

– Поппи! – Стону я, переводя взгляд с дыры под забором на перепачканные лапки собачки. – Как ты мог?

– Он – милый. – Хмыкает незнакомец. – Простите ему эту безобидную шалость.

– А вы?.. – Хмурюсь я, глядя на мужчину и притягивая Поппи к груди.

– А я… – Мужчина протягивает руку. – Меня зовут Алекс!

Я жму ее.

Его ладонь горячая и гладкая. А еще очень-очень сильная.

– Я присматриваю за домом, пока мои друзья на отдыхе. – Добавляет он. – Решил, что провести выходные в спокойной обстановке и доделать работу в тишине, будет мне полезно.

– Вот как. – Пытаюсь улыбнуться я.

Мой взгляд падает на наши сомкнутые ладони. Мужчина всё еще не отпустил мою руку.

– А как вас зовут? – Спрашивает он, не торопясь прерывать рукопожатие.

– Э… Ханна. – Говорю я. Колечко на моем безымянном пальце красиво поблескивает в лучах солнца, и я добавляю: – Мы с мужем соседи ваших друзей.

– Приятно познакомиться! – Совершенно искренне улыбается он. – Ханна…

И отпускает мою руку.

У него такие красивые, ровные и белые зубы, что улыбка просто магнетически притягивает взгляд.

– Мне тоже. – Поджимаю губы. – Приятно.

Поппи извивается, и мне приходится его отпустить. Он тут же бросается обратно к дыре под изгородью.

– Блин, – вырывается у меня.

– А ему понравилось у меня! – Заключает мужчина. – Он раньше сбегал?

– Никогда.

Он возвращает мне собаку.

– Значит, всё дело во мне. – Гордо сообщает Алекс. – Я всем нравлюсь. – Немного смешливо добавляет он.

И меня едва не кидает в краску.

– Спасибо, – принимаю собаку, потупив взор.

– Не переживайте, я займусь этим подкопом, сегодня же все засыплю обратно. – Обещает мужчина, не сводя с меня глаз.

Мне начинает казаться, что этот взгляд уже исследовал всё моё тело – с головы и до ног.

– Было бы здорово, – выдавливаю я.

– А знаете что? – Он буквально нависает над изгородью. Его лицо опасно приближается к моему. – Я сегодня собираюсь запечь баранину, приходите ко мне вечером? – И, видя мое удивление, добавляет: – С мужем. Поболтаем, выпьем вина, посмотрим матч, будет играть сборная.

– К сожалению, не получится. Он… в командировке. – Вжимаю в себя беспокойного Поппи.

– Тогда без него! – Пожимает плечами Алекс. – Приходите!

Смело.

Кажется, у меня падает челюсть. С трудом получается удержать ее на месте.

– Это вряд ли, простите, – дрогнувшим голосом отзываюсь я.

– Да ничего такого. – Он разводит руками. – Просто посидим, по-соседски. Я преувеличил свои возможности, когда предположил, что смогу провести выходные в тишине и одиночестве. Проект почти доделан, и я не знаю, чем еще себя занять.

– Спасибо за приглашение. – Улыбаюсь я. – Но вынуждена буду отказаться…

И в этот момент мое сердце останавливается, потому что Алекс вдруг подается вперед и тянется ко мне. Медленно, будто воздух стал вязким и тягучим. Меня прошивает болезненной молнией, когда его рука, наконец, касается моей щеки. Мне становится холодно и жарко одновременно.

– Вы испачкались, – хрипло говорит он, потирая большим пальцем мою щеку.

Я вздрагиваю, но мужчина не спешит убирать ладонь. Переводит взгляд на мои губы. Его пальцы все еще жгут мою кожу.

– Спасибо, – бормочу я, делая неуверенный шаг назад.

Неугомонный Поппи изворачивается и лижет меня в щеку, которая все еще горит от прикосновения мужчины.

– Ну, ничего. – Взгляд Алекса продолжает изучать меня, опускается с лица на шею, к груди, затем вновь поднимается к глазам. – Станет скучно, заглядывайте!

– Угу. – Несколько раз судорожно киваю я.

С дороги доносится спасительный гудок клаксона.

– Ко мне подруга приехала, простите, – извиняюсь, продолжая пятиться.

– До встречи! – С непоколебимой уверенностью говорит он.

Почему он так уверен, что мы еще встретимся?

– Всего доброго, – бросаю я на прощание.

Захожу в дом, запираю дверь, но не спешу направиться в гостиную. И не отпускаю пса.

Вместо этого поднимаю Поппи повыше, подношу к носу и медленно вдыхаю аромат. Так и есть. Его мягкая белая шерстка пахнет парфюмом Алекса. Мне нравится этот запах. Пёс пытается вырываться, ему неудобно, но я еще раз провожу носом по его спинке и закрываю глаза.

Я почти ненавижу себя за то, что делаю.

3

– Как же ты долго! – Майка снимает солнцезащитные очки и встряхивает волосами. Медного оттенки пряди красиво рассыпаются по плечам. – Звоню на мобильный, ты не отвечаешь, пришлось даже посигналить!

Она проходит в дом, плавно покачивая бедрами. Вот почему виолончель так красиво смотрится у нее в руках – она сама как виолончель: круглые плечи, тонкая талия, крепкие бедра. Любые, даже самые неказистые джинсы смотрятся на них, как вторая кожа – подчеркивают лишь достоинства фигуры.

– Я была в саду, – вздыхаю я, закрывая за ней дверь. – Занималась своими цветами.

– Ну, что? Где? – У нее включается инстинкт охотницы, подруга подходит к окну, выходящему на соседский двор. – Я хочу его видеть!

– Всё никак не угомонишься, – улыбаюсь я, подходя ближе.

– Мне нельзя терять сноровку, – смеется Майка, врезаясь взглядом в пространство перед соседним домом. – Вижу классного мужика, автоматически оцениваю его по своей шкале привлекательности. Затем оцениваю уже свои шансы, а следом и потребности своего организма.

– То есть, если у тебя давно не было секса, то подойдет и тот мужик, который «на троечку»? – подкалываю ее.

– О, боже, это какой длительности воздержание должно быть? – Морщится подруга. – Нет же! Никаких «троечек»! Вот смотри, – она выпячивает грудь, – если я «восьмёрочка», то с мужчиной «на восемь баллов» мне договориться проще, мы быстро найдем общий язык. А если мужик шикарный, и тянет баллов на десять, то тут придется поработать над подачей себя. Без хитрости и продуманного плана по осаде его крепости никак не обойтись. А если уж выходить замуж, то только за «десятку»! Как ты.

– Значит, мой Макс на десятку?

– Да. – Совершенно уверенно подтверждает Майя. – Если заводить детишек, то только от такого, как он. Тут ты не прогадала. – В этот момент ее лицо меняется, и она ударяет по подоконнику ладонью: – Святые угодники! Вашу-то мать!

Я поворачиваюсь и понимаю, что заставило ее резко переменить тон. На веранду поднимается красавчик-бегун.

Мы обе задерживаем дыхание. Он вытирает ладони о джинсы, берет шуруповерт, зажимает губами несколько саморезов и поднимается по приставной лестнице. Берет один саморез изо рта, подставляет к подшиву и вкручивает инструментом, наваливаясь на рукоять всем телом.

В повисшей тишине слышно, как беспомощно стонет древесина, принимая в себя острый, крученый стальной шип. Майя стонет ей в такт и закатывает глаза. Где-то у нас в ногах скулит неугомонный Поппи, и я спешу тут же отвернуться.

– Тебе срочно нужно пойти, познакомиться с ним и сказать, что у тебя тоже что-то расшаталось. Пусть починит. – Шепчет подруга, приникая к стеклу. – Если он так саморезы вгоняет, то представляю, как он вгоняет кое-что другое…

– Майя-я-я! – Я оставляю ее у окна и иду в гостиную.

– А что? – Она с трудом отрывается от окна и тащится следом. – Ты видела его? Видела? Да это же ходячий секс! Там концентрация сексуальной энергии на квадратный сантиметр тела просто зашкаливает! Видела, какие у него руки? Слышала теорию о том, что размер рук напрямую связан с размерами того самого? Разве тебе не интересно проверить?

– Ты, кажется, перевозбудилась. – Падаю на диван. – Как давно у тебя не было мужчины, дорогая?

– Глупости! – Майка заглядывает в бар, смешивает себе коктейль. – Буквально вчера был. Я трахнула Димитриуса, представляешь? Прямо в оркестровой яме после концерта. Но это даже не считается сексом!

– Ты трахнула дирижера?!

– Боже, да! Я думала, что достопочтеннейший маэстро станет для меня хорошей партией, но увы – блестящая лысина не самый главный его недостаток. Пожалуй, ради денег я смогла бы даже терпеть ее каждый день, но блин! Его морщинистая, приплюснутая задница – это для меня, пожалуй, слишком… А знаешь, как он дергается и сопит, когда кончает? Кхр, кхр, уи-и, уи-иии! Как старый свин!

– Всё, дальше не рассказывай, – прошу я.

Беру со столика телефон, проверяю. Непрочитанное сообщение от Макса. Он целует меня и уже скучает. Набираю и отправляю ответ.

– Макс уехал. – Майка делает глоток из бокала. – На твоем месте я бы уже давно занялась тем горячим самцом из дома напротив.

Я поднимаю на нее взгляд.

Подруга совсем не такая, какой может показаться по разговорам. Да, очень часто ее заносит. И очень часто может показаться, что Майя слегка озабочена. Но, возможно, всё дело в том, что она в детстве, как и я, была лишена родительской заботы и ласки. Мы обе – просто нищенки, которые пробивали себе путь к нормальной жизни тяжким, кропотливым трудом, поэтому я прекрасно могу понять ее желание пить жизнь жадными глотками и рисковать.

Она просто торопится взять от этой жизни всё. Живет лишь сегодняшним днём.

– Мы уже познакомились. – Говорю я и вижу в ее глазах живой интерес. – Только что в саду. Его зовут Алекс, он сказал, что поживет у наших соседей на выходных, пока они будут на отдыхе. Даже приглашал нас с Максом к себе на ужин.

– У него есть кольцо?

– Нет. – Выпаливаю я.

И понимаю, что сдала себя с головой. Говорила, что мне все равно, а отсутствие кольца на пальце все же отметила.

– Хотя, какая разница? – Хмыкает Майка, отхлебывая коктейль. – Если он приехал на выходные, ты могла бы замутить с ним, верно? Все равно в понедельник здесь его уже не будет.

Она многозначительно оглядывает меня и дергает бровями.

– И зачем мне это? – Искренне недоумеваю я. – У меня есть Макс. Мой муж меня вполне устраивает.

– И? – Подруга пожимает плечами. – Что тут такого? – Будто мы завтрак с ней обсуждаем, а не измену. – Когда я встречалась с Виктором, вспомни, я целых пять лет берегла себя, как чертова монашка. А в итоге что? Правильно! Он перетрахал половину своего офиса и ту стремную фитнес-тренершу вдобавок! Как тебе? Мило, правда? А если бы я тоже позволяла себе ни к чему не обязывающий, расслабляющий трах на гастролях, я бы не чувствовала себя сейчас так, будто он об меня вытер ноги.

– Предлагаешь мне изменить мужу? Чтобы потом не было обидно за впустую потраченные годы?

– Ты слишком серьезно подходишь к вопросу. – Отмахнулась Майка. – Никаких чувств, просто секс. Думаешь, одним мужчинам нужно разнообразие? Вот уж нет. Я же прекрасно понимаю, что супружеский секс приедается. И можешь тут не лукавить. Чистая механика: туда-сюда, ничего нового. Возбудиться – и то проблема! Нет былого «ух!» и «ах!», все отлажено, как часы, и невыносимо скучно. И, спорим, вы даже не целуетесь, когда делаете это?

– Неправда. – Краснею я.

– Иногда тебе совсем не хочется трахаться, но приходится уступать ему, так?

– Я… Нет!

– У меня были длительные отношения, и я тоже старалась быть для него самой лучшей. Знаю, о чем говорю. Иногда приходится делать вид, что ты тоже хочешь его, как и прежде, да? И ты, наверняка, тоже ловила себя на том, что во время секса думаешь о домашних делах и ждешь, когда же он, наконец, кончит!

– У нас всё не так. – Качаю головой.

– Но без огонька? – Прищуривается она.

– Ну… – Теряюсь я. – У нас любовь. Зачем нам огонек?