Цитаты из книги «Нелюбовь»

– Ты готова? – Заглядывает в мою спальню Стас. Нужно отдать ему должное, эти пару дней он был внимателен и тактичен, старался поддерживать меня в школе. Мы особенно много не говорили с ним о Ксене, и это помогало мне ненадолго отвлекаться.

Дрыга и вовсе прогуливал: никто не знал, где он, и чем занят в эти дни. Думаю, ему было тяжело, как и всем нам. Поступая мерзко, он, разумеется, не ждал такого исхода.

«Дорогой Леша, Можешь считать меня старомодной и глупой, но, видимо, я из тех, кто еще верит в любовь, о которой пишут в книгах и снимают фильмы. Это мое последнее письмо тебе, которое ты точно прочтешь. Знаешь, все так сложно, но и просто одновременно. Ты такими глазами смотрел на меня. Я даже не знала, что именно ты причинишь мне столько боли. Ты говорил такие слова, которые залечили мои раны, а потом разрушил меня на миллион осколков. Но я все еще как будто до конца не верю, что ты мог так поступить. Любовь – это прыжок на доверие. Ты закрываешь глаза и падаешь, надеясь, что тебя поймают. Но бывает, что тот, кому ты доверился, в последний момент отходит в сторону, поняв, что подхватить тебя ему не по силам. Тебя оставляют в тот момент, когда ты больше всего нуждаешься в поддержке. И ты больно ударяешься о землю. Любовь – короткий полет. А также урок, который ты усваиваешь, пока пытаешься собрать себя по осколкам. Мы перестаем верить, но не перестаем чувствовать. Мы боимся, но все равно любим. Единственное, чего я хочу, уходя – чтобы ты был счастлив. Я могла бы любить тебя так, как никто другой никогда не любил. И я буду. Твоя Ксеня».

Прочитав, я гадаю, понимала ли она, что совершает ошибку, которую уже никто и никогда не сможет исправить? Нельзя никому ничего доказать ценой своей жизни. Ей нужно было просто пережить темный период и стать счастливой ему назло. Просто стать счастливой. Но Ксюша не верила, что это возможно. Бедная девочка.

– Это я. Они оборачиваются. Мы тоже смотрим в направлении звука. Это Дрыга. Он сгорблен, словно гравитация прижимает его к земле сильнее, чем остальных. С его волос бежит вода, и неясно, красны ли его глаза от слез или от напряжения. Его взгляд кажется безумным, полным немого отчаяния и вины, а его губы посинели от холода. Мама Ксюши смотрит на него, склонив голову, а затем без лишних слов забирает у полицейского записку и протягивает Лехе. Драгачев берет ее дрожащей рукой и медленно разворачивает. Никто не дышит, пока он, молча, водит глазами по расплывающимся от влажных пальцев строкам.

– Так это правда? – Побледневший Драгачев с трудом складывает слова в предложения. – Да. – Я подаю ему руку и помогаю подняться на ноги. На нас с интересом и ужасом смотрит весь персонал и посетители. Люди шепчутся. – Она что-то сделала с собой? – Тихо произносит он. Я киваю. Алена стоит рядом и подавленно молчит. – Но как… – Леха растерянно опускает взгляд. – Не понимаю. – Он смотрит на свои трясущиеся руки. – Зачем?! – А ты как думаешь? – Обводит его разочарованным взглядом Алена. Дрыга смотрит в ее заплаканные глаза и словно не хочет верить. Он начинает мотать головой: сначала медленно, заторможено, а потом все активнее и активнее. – Нет. – Выдыхает он истерично. – Нет, я тут вообще ни при чем! Разворачивается и пулей вылетает из здания обратно под ливень. – Мне жаль его. – Шепчет Алена, провожая его взглядом. И я киваю, понимая, что она имеет в виду.

врезался в память комментарий эксперта-психиатра об особенностях протекания депрессий и подавленных эмоциональных состояний: «Людям вокруг очень тяжело распознать признаки того, что происходит с их близкими. И не каждый человек планирует покончить с жизнью заранее: иногда это просто вспышка, минутное помутнение рассудка, короткая мысль о том, что больше уже никогда не будет хорошо – и в такой тяжелый момент важно, чтобы кто-то был рядом и оказал поддержку».

Но этот телефонный звонок меняет вообще все. – Ксюши больше нет. – Вместо приветствия дрожащим голосом говорит Тая. – Она ум-мерла. – Заикается подруга. – Алена, ты слышишь меня?! Ее больше нет…

Никита так пристально смотрит на меня, что я начинаю дрожать. Мне так больно от его взгляда, и мне так жаль, что все так сложилось, что меня буквально разрывает на части от нахлынувших чувств. Мне хочется расплакаться, но я не могу.

Он приехал, как только я вернулась из Берлоги. Мы болтали, затем поднялись за гитарой наверх, затем его рука, как бы невзначай, коснулась моей талии, а губы притянулись к моим губам: поцелуи, объятия, и вот мы уже вдвоем лежим на постели – все очень естественно, легко, без принуждения. И мне было приятно, и я даже, возможно, хотела большего, но не могла игнорировать сиреной воющую в голове мысль о том, что еще не готова к близости с ним.