Тяжелое дыхание Варга, рвущийся из его губ болезненный стон неожиданно превратились во всхлип. Пальцы разжались, металлическое лезвие звякнуло, ударившись о каменный пол. Рабан моментально ослабил хватку и отступил на шаг, позволяя Варгу оттолкнуться от стены и уйти, но тот сделал это далеко не сразу. Лишь сумев выровнять дыхание, он резко сорвался с места и бросился прочь, пристыженный очередным поражением. Или просто боялся показать другим свои слезы.

Ледяной комок страха в моей груди растаял, но вместо него ком появился в горле, на смену возмущению поведением волка пришло сочувствие. Видимо, он действительно любил Мортену. Впрочем, если Кроу не соврал насчет нее, то будущего у такой любви все равно не было.

Пришедшие с Варгом волки молча ушли, подобрав брошенный приятелем кинжал. Мгновения спустя в коридоре уже ничего не напоминало о только что состоявшемся поединке. Лишь Рабан привалился спиной к стене и осел на пол, обхватив себя руками, словно внезапно замерз. То ли короткая стычка все же его вымотала, то ли эмоции Варга напомнили ему о собственной потере, и это выбило его из колеи.

Я немного помедлила, думая, что лучше: уйти, пока есть такая возможность, или все-таки остаться и убедиться, что с драконом все в порядке. Как бы мне ни хотелось думать, что я злюсь и не хочу иметь с ним ничего общего, что-то внутри все равно настойчиво тянуло к нему. Поэтому я подошла и села на пол рядом, касаясь плечом его плеча.

– Ты как? – поинтересовалась тихо, не зная, что еще сказать.

Глаза Рабана были закрыты, затылком он прижимался к холодному камню стены, поэтому в ответ лишь вяло дернул плечами. Нет, дело определенно не в физической усталости. Пусть Варгу не удалось победить, своей болью он сделал больно и дракону: его рана раскрылась и снова начала кровоточить. Едва ли я могла ему помочь.

– Прости, – неожиданно тихо попросил Рабан.

Я настолько не ожидала услышать это сейчас, что не сразу поняла, о чем он.

– За ту ночь. И в большей степени – за утро. Я правда не хотел тебя оскорбить или… ранить. Просто запаниковал, когда ты буквально умирала у меня на руках. Я не мог этого допустить, должен был что-то сделать… А потом… Наверное, испугался. Вот и сбежал утром от разговора, убедив себя, что тебе надо поспать. И по той же причине не заходил к тебе после. Не знал, как посмотреть в глаза, как все объяснить. Это было недостойное мужчины поведение. Особенно мои слова после… Перед тем, как меня арестовали… В общем, это было недостойно вдвойне. Ты в праве на меня злиться.

Да, я была в праве, но сейчас не могла. Злость куда-то делась. Сначала уступила место страху за него, а теперь, вероятно, и вовсе сбежала, оставив вместо себя лишь легкое разочарование.

– Извинения приняты, – улыбнулась я. И немного вредным тоном добавила: – Только не надо делать вид, что ты меня от безысходности… спасал, буквально через силу. Потому что я не так все это запомнила.

Рабан сначала улыбнулся, а потом тихонько рассмеялся, явно пытаясь скрыть смущение. Выглядело это до того мило, что я простила бы его в ту же секунду, если бы не успела простить чуть раньше.

– Нет, не через силу, конечно, – признал он. – Полагаю, для нас обоих это было взаимно приятно. Но у меня и в мыслях не было оскорблять тебя положением… игрушки.

– Тогда чего полез целоваться? – продолжила я тем же немного шутливым тоном, хотя вопрос действительно меня волновал.

Он открыл глаза, посмотрел на меня и вздохнул.

– Сам не знаю. Сначала разозлился, когда узнал, что ты ночью учудила. Испугался, ведь тебя могли убить. Пошел к тебе, чтобы вправить мозги и заодно убедиться, что ты действительно в порядке. Когда увидел тебя, обрадовался. А потом вдруг ты оказалась так близко и…

Он замолчал, беспомощно пожав плечами.

– Дальше как-то само все вышло. Не буду отпираться: ты мне нравишься, Ника. Честно говоря, меня тянет к тебе с первой встречи. Поэтому я согласился на твое предложение помочь с проникновением в закрытую часть замка. Поэтому позвал с собой в мертвые земли, наплевав на опасность. Мне хорошо рядом с тобой. Но это только все усложняет.

– Да помню-помню, – вяло отмахнулась я, мгновенно теряя напускную веселость. – Низкородная горгулья, еще и не девственница…

– Я сейчас не об этом, – неожиданно эмоционально перебил Рабан. – Дело вообще не в тебе, а во мне. Это я тебе не подхожу, а не ты мне.

– Ты о чем? – растерялась я.

Он снова прижал затылок к стене и прикрыл глаза, словно собирался с мыслями – или с духом, – чтобы объяснить.

– Арина была не просто моей невестой. Она была моей парой.

Когда я никак не прореагировала на это заявление, он пояснил:

– Истинной парой.

Мне это вновь ни о чем не сказало, но я попыталась предположить:

– Это типа… родственная душа? Вторая половинка?

Рабан искоса посмотрел на меня, кажется, тоже не понимая, о чем я.

– У нас считается, что для каждого дракона рождается истинная пара – идеально подходящий ему другой дракон. Не всем удается ее встретить, но что гораздо хуже – вас может разлучить смерть, как это произошло с нами. Но если этого не случится, то двое будут счастливы вместе всю жизнь. Идеальная совместимость, полное взаимопонимание. Знаешь, как бывает? Сначала двое вроде любят друг друга, а потом проходит время, они меняются и оказываются чужими. С истиной парой такого не происходит. Двое, конечно, меняются с годами, но всегда – в одном направлении. Как в танце: куда один – туда и другой. И больше никто им не нужен.

– То есть это такая гарантия счастливой совместной жизни? – уточнила я. – Какая скукотища…

Судя по тихому смешку, моя реакция его позабавила.

– Нет, это совсем не скучно, поверь.

– И как вы понимаете, что кто-то ваша пара, а не просто временная влюбленность?

– Есть особый ритуал. Он проводится, когда двое заинтересованы друг в друге. Если в процессе вспыхнет пламя, значит, они истинная пара. Тогда долго не ждут – объявляют помолвку, которая обычно тоже не длится долго. У нас с Ариной пламя вспыхнуло.

– То есть… вы были едва знакомы? – уточнила я с сомнением.

Рабан кивнул.

– В таких случаях нет смысла тратить время на то, чтобы узнать друг друга. Связь возникает моментально, в сердцах вспыхивает огонь, а когда появляется подтверждение ритуала, то и думать нечего.

Это звучало весьма занимательно, но я понимала, что у такой… «системы» должно быть какое-то очень большое «но».

– А что происходит, если истинную пару разлучает смерть? – осторожно поинтересовалась я.

– Огонь гаснет, – мрачно заявил Рабан. – И тот, кто остался жить, отныне может только бессмысленно тлеть.

– Не понимаю, что это значит, – призналась я. – Ты ведь… не умрешь из-за этого, правда?

Кажется, в тот момент такая перспектива пугала меня больше всего. И когда Рабан вновь покачал головой, от сердца отлегло.

– Нет, не умру. Я даже могу, как ты наверняка заметила, быть с другими женщинами. Могу жениться, чего и хотел от меня отец, когда Арины не стало. Но уже не могу влюбиться. Понимаешь, пока дракон не встречает предназначенную ему пару, он может влюбляться, строить отношения, быть счастлив. Без гарантий, но по крайней мере какое-то время. Если брак распадется или с кем-то из супругов что-то случится, ничто не мешает попытаться снова. Пару можно никогда не встретить. Например, ходить по свету, не пересекаясь. Или один дракон не доживет до встречи с другим. Но если уж встреча состоится и пламя вспыхнет, то пути назад нет. Пока вы живы, оно не погаснет, но если один умрет, то у другого уже никогда ничего не разгорится. Такова цена. Это и благословение, и проклятие.

– Подожди, но если тебя тянет ко мне… – осторожно попыталась возразить я, боясь признаться вслух в том, что меня к нему тоже. На мой взгляд, это выглядело как взаимность, но дракон, очевидно, смотрел на это иначе.

– Всего лишь влечение, ведь потребности тела остаются, – пояснил он. – Возможна симпатия, взаимное уважение. Тлеющие все равно вступают в отношения и браки. Моя мать, например, была такой. Они с отцом не были парой, потому что ее пара погибла. Но он был влюблен в нее, и она согласилась выйти за него замуж. Но им было нелегко. Он ее любил, она его терпела. Наверное, поэтому никогда не была привязана ко мне, как обычно бывает привязана мать к своим детям. Когда мне исполнилось шестнадцать, она просто ушла. Незадолго до этого унаследовала небольшой дом, потребовала развод, собрала вещи и ушла. Даже когда отца убили, а меня обвинили в его смерти, не появилась.

Он замолчал, тяжело сглотнул и тихо добавил:

– Такие отношения – нечестная сделка, понимаешь? Нечестная, прежде всего, в отношении того, чье пламя еще горит. Поверь, тебе не нужен тот, кто теперь способен только тлеть. Ты заслуживаешь большего, Ника.

Наши взгляды снова встретились, и я поняла, что Рабан читает меня как открытую книгу. Мои чувства к нему он понял раньше, чем я сама. Быть может, поведение в стиле высокомерного засранца отчасти было лишь игрой? Способом… погасить разгорающееся во мне пламя, если использовать его собственные метафоры. Во всяком случае, сейчас я не видела в Рабане никакого высокомерия.

А меня саму по-настоящему штормило, две привычки тянули в разные стороны и грозили разорвать пополам. С одной стороны, хотелось спрятать боль в спасительной злости: сорваться на Рабана, наговорить каких-нибудь гадостей. С другой – бунтовал дух противоречия, хотелось заявить дракону, что все его убеждения – не больше, чем глупые суеверия, что человек сам творец своего счастья, что все проходит – и неземная любовь, и невыносимое горе.

– Ладно, – наконец выдохнула я, так и не сумев выбрать между реакциями и решив взять небольшой тайм-аут. – Спасибо, что потрудился нормально объяснить, я все поняла… Ну, не все, но… хоть что-то.

Я проворно вскочила с пола, полагая, что доверительный разговор окончен. Вопросительно посмотрела на Рабана, ожидая, что он тоже встанет и продолжит расспрашивать о Кроу, но дракон не двинулся с места. И если задуматься, сейчас он выглядел даже немного хуже, чем сразу после стычки с Варгом. Как минимум, бледнее.

– Ты тут останешься? – удивилась я.

– Не хотелось бы. Боюсь, мне понадобится твоя помощь, – слабо улыбнулся он. – Кажется, эта блохастая шавка меня все-таки задела…

С этими словами Рабан вытащил левую руку из-под пиджака, и я поняла, что все это время он не обнимал себя, а зажимал рану на правом боку: его ладонь оказалась в крови.

Мои глаза расширились от ужаса, и я не удержалась от возмущенного возгласа:

– Чего же ты молчал?!